– Вот, вот. Насчет него.
– Тогда выкладывай.
– Я все видел, – сказал Джордж. Мейер поставил чашку на стол.
– Прямо-таки все? – переспросил он.
– Ага!
– Как её убили?
– Нет... Потом... Все остальное.
– А что остальное?
– Как уехала машина.
– Все почему-то видят, как уехала машина, – сказал Мейер. – Как ты это увидел?
– Я... Значит... в общем, лежал на улице у стенки. Не в себе был... выпимши.
– Неужели ты выпиваешь? – удивился Мейер.
– Это... Бывает... Словом, случается.
– И что же там произошло?
– Там стреляли. Жуткое дело. И бутылки – дзынь! Ужас. Чистый ужас.
– Так, давай дальше.
– Я... это... приподнялся слегка. Гляжу, из магазина выбежал кто-то и... значит... в машину. Фьюить! И укатил.
– Мужчина или женщина?
– Леший его знает. Не разобрал.
– Значит, ты видел, как кто-то сел в машину и уехал, но не понял, мужчина это или женщина, так?
– Ага. Я, значит... плохо, значит, соображал. Обалдевши был малость...
– А номер, часом, не запомнил?
– Нет... не запомнил.
– Год выпуска машины?
– Нет.
– Марку?
– Нет.
– Значит, ты видел только, как из магазина кто-то вышел, то ли мужчина, то ли женщина, сел в машину и уехал, верно?
– Ага.
– И все?
– Ага.
– Ты очень нам помог, Джордж. Огромное спасибо, что пришел.
– Чего там, – сказал Джордж.
Он допил кофе, нахлобучил шляпу и вышел из комнаты.
Мейер тяжело вздохнул. Потом, немного поразмыслив, он решил, что даже из такой информации можно кое-что извлечь. У человека, отъехавшего от магазина, по всей вероятности, были водительские права. Его автомобиль где-то зарегистрирован. А если он украл машину и катался на ней без прав?
К столу Мейера подошел Мисколо.
– Как это тебя разыскал твой папаша? – спросил он. Мейер и не подумал обижаться.
– Ума не приложу, – в тон ему сказал Мейер. – Я велел старику держаться отсюда подальше, но он не послушался. Часу без меня прожить не может.
– Ты заметил, как он благоухал? – спросил Мисколо.
– Мой папаша-то?
– Он самый.
– Еще бы не заметить!
– Приятный запах, верно?
– Изумительный. Это его любимый одеколон.
– Он у тебя щеголь, – заметил Мисколо.
– Это за ним всегда водилось. Однажды на конкурсе красоты он чуть было не победил самого Адольфа Менжу[10]. Самую малость не дотянул до победы. Хочешь верь, хочешь не верь.
– Как тут не поверить! – воскликнул Мисколо. И, внезапно став серьезным, спросил: – Ты от него что-нибудь получил?
Головную боль, – ответил Мейер.
Они перебрали всех подозреваемых и поняли, что зашли в тупик.
У подозреваемых были железные алиби, у детективов – сплошные расстройства.
Они гнались за убийцей, которого, похоже, не существовало в природе.
Они гонялись за ним по кругу.
Артур Кордис работал кассиром в банке. Он был знаком с Анни Бун, несколько раз они встречались. Когда появились сыщики и сказали, что хотели бы побеседовать с ним, Кордис слегка занервничал. Он слыл безукоризненно честным человеком, однако и ему стало не по себе, когда в банк, где он работал, заявились сыщики и сообщили, что им нужно с ним побеседовать. Это может бросить тень на репутацию человека, который в жизни не присвоил и десяти центов.
Детективы выглядели уставшими. Одного звали Карелла, другого – Клинг. Карелла был дружелюбен, как кобра. Клинг был не старше Элвиса Пресли. Детективы и Кордис уселись за столом администратора. Все это было крайне неприятно. Неприятно и унизительно. Кордис, не укравший в жизни и десяти центов, чувствовал себя изобличенным преступником. С ним часто случалось такое. Он чувствовал себя кругом виноватым, даже если пропадала скрепка, которую он в глаза не видел.
Такой уж это был человек. Его выводили из равновесия совершеннейшие пустяки.
– Мистер Кордис, – начал Карелла, – насколько мы знаем, вы были знакомы с Анни Бун.
– Да, – сказал Кордис. – Я был с ней знаком. Неужели они считают, что я её убил, пронеслось у него в голове. Разве одного взгляда на него не достаточно, чтобы понять, что он не способен на злодейство? Разве убийцы носят очки?
– Когда вы встречались с ней в последний раз?
– Примерно месяц тому назад. Да, месяц. Вы не меня подозреваете в убийстве?
– Мы просто задаем вопросы, мистер Кордис, – сказал Карелла. – Обычные вопросы.
Он не улыбался. Он выглядел как настоящая змея. Самый отвратительный тип из всех, кого Кордис встречал когда-либо. Интересно, женат ли он, подумал Кордис, и если женат, то какая извращенная психика должна быть у женщины, которая выбрала в мужья такого негодяя!
– Где вы виделись с Анни в последний раз? – спросил Клинг.
– Мы вместе ходили на балет, – сказал Кордис. – Смотрели «Лебединое озеро»...
– Где?
– В нашем культурном центре.
– Понравилось?
– Очень.
– Она была тихой скромной девушкой, так, мистер Кордис?
– Очень интеллигентной.
– Вы когда-нибудь видели, как она играет в бильярд? – спросил Карелла.
– Простите?
– В бильярд.
– Мне так и послышалось... Это в каком смысле? Чтобы Анни Бун...
– Именно. Анни Бун.
– Играла в бильярд? Думаю, что это исключено. Не могу себе даже представить такое.
– Вам известно, мистер Кордис, что она была в разводе?
– Да.
– Вы когда-нибудь видели её дочь?
– Монику? Да.
– Говорили с ней по телефону?
– С кем? С Моникой?
– Да.
– Вроде говорил. Раз или два. А что?
– Вы не говорили с ней на днях?
– Нет, нет. С тех пор, как мы виделись с Анни последний раз, я с Моникой не говорил.
– Где вы были, мистер Кордис, в тот вечер, когда убили Анни Бун?
– Если я не ошибаюсь, это случилось десятого июня, в понедельник, – сказал Кордис. – Да, именно десятого. На следующее утро я прочитал об этом в газете. Это ужасно. Очень тихая, скромная девушка и на удивление интеллигентная. Таких теперь почти не встретишь. Она много читала – Драйзера, Тек-керея, Бальзака, Достоевского. Обожала книги. На Рождество я подарил ей «Притчу».
– Какую такую притчу?
– Это роман Фолкнера, «Притча», – пояснил Кордис.
– Ей понравилось?
– Не сомневаюсь, что понравилось. Очаровательная девушка, замечательная, просто замечательная. По отношению к ней у меня были самые серьезные намерения.
– Но вы не виделись с ней около месяца, верно?
– Да. Совершенно верно. Именно поэтому я до поры до времени и перестал с ней встречаться. Из-за того, что стал относиться к ней самым серьезным образом.
– Вот как?
– У вас, наверное, возникли сомнения, джентльмены? Знакомлюсь с очаровательной девушкой, потом перестаю с ней встречаться, а потом её находят убитой...
– Вы так и не сказали, где были вечером десятого июня, – напомнил Карелла.
– Вы считаете, что я убил ее?
– Просто нам хотелось бы знать, где вы тогда были, мистер Кордис.
– Я был дома.
– Один?
– Нет.
– С кем?
– С матерью.
– Вы живете с ней вместе?
– Да.
– Значит, в тот вечер вы были дома вдвоем?
– Нет. Еще зашла соседка. Мы играли в джин. Моя мать обожает карты.
– Анни тоже любила играть в карты?
– Не знаю. Я её об этом никогда не спрашивал.
– Вы были с ней близки, мистер Кордис?
– В каком смысле?
– В самом, так сказать...
– А! Нет, нет... Почему это вас интересует?
– Нам просто хотелось бы знать.
– Нет, нет. Мы целовались несколько раз. Да, целовались. Она была не из таких... Позволить себе с ней какие-нибудь вольности? Трудно представить.
– Когда-нибудь она упоминала человека по имени Джейми?
– Джейми? Не припоминаю. Это сокращение от Джеймса?
– Мы не знаем.
– Джейми... Джейми... Подождите! Да, упоминала. Было такое. Я тогда рассердился. Ну, не то чтобы очень рассердился, "о все же...
– Так вы рассердились или нет, мистер Кордис?
– Честно говоря, рассердился. Она пришла на свидание и вдруг стала рассказывать о другом мужчине. Мне это не понравилось. Все же есть какие-то правила поведения. Я не могу сказать, чтобы Анни была плохо воспитана. Напротив, она не допускала бестактностей...
– Кроме одного раза, – подсказал Карелла.
– Да, это был единственный случай. Я тогда и впрямь рассердился. Мне показалось, что ей очень... очень нравится этот Джейми, уж не знаю, право, кто он такой.
– Что же она о нем сказала?
– Только то, что была у него дома и он оказался очень славным.
– Она не упоминала, где он живет?
– Где-то в Айсоле.
– А точнее?
– Она не сказала.
– Что ещё она говорила о Джейми?
– Больше ничего припомнить не могу. Я намекнул ей, что молодой и привлекательной женщине не подобает ходить в гости к мужчине, но она только засмеялась.
– И ничего не ответила?
– Она сказала: «Джейми прелесть, я его обожаю». Что-то в этом роде. Может быть, я не совсем верно передал слова, но смысл примерно таков. Я очень огорчился и повторил, что это неприлично.
