И все же главного он так и не произнес. И не потому что опасался, а как-то не смог выговорить.
Вот так просто. Ушла у другому. Прижила от него сына. Потом втроем бежали за границу.
Как это сказать? Откуда взять для этого воздуха? Причем не разрыдаться прямо посреди фразы?
Время, назад!
Мало он на себя наговорил. Потому-то в его личном деле появилось «дополнение».
Начиналось «дополнение» так: «Заявляю, что мои политические убеждения несовместимы с существующим строем…» Скорее всего, имелась ввиду несовместимость с жизнью, которую, в общем смысле, можно именовать «строем».
Что-то было в этом тексте безнадежно-стертое. Подобное самоотречение демонстрировал Мухин, когда по службе составлял разные бумаги.
Впрочем, на сей раз не он отчитывался, но кто-то отчитывался за него. Давал понять, что все обстоит наилучшим образом. Никто вроде не сомневался в его причастности, а вот и он сам это подтверждает.
«1) я за абсолютную (чистую) монархию с единым крепким монархом, опирающимся на служивый класс.
2) политические партии объединить и черпать из них лучшие силы для общей пользы и для того, чтобы эти лучшие силы допускать в бюрократический аппарат.
3) за то, чтобы промышленность и сельское хозяйство находились в частных руках , на все полная частная собственность.
4) участие в управлении народа должно выражаться в виде городских и земских самоуправлений.
5) как верующий я за свободу вероисповедания».
Не все в «Дополнении» неправда. Пусть он и не говорил этого вслух, но так размышлял не раз.
Просыпался, смотрел в потолок, пересчитывал тени, а в голове вертелось: повернись время обратно, он мог бы все переиграть.
Лотерея. Первый этап
Как же маялась и тосковала Агафья Тихоновна. Слишком велик был выбор.
Так мучается художник. Сначала колеблется, но потом решается и берется за кисть.
Ну а в жизни? Кто-то же гоняет шарик по полю, продвигает к лузе или, напротив, придерживает у барьера?
Кто этот всесильный, играющий в лотерею? Тот, кто делает ставки, и, в конце концов, получает выигрыш?
Судьбу Василия Васильевича определяла тройка. Хотя фамилии на «Обвинительном заключении» неразборчивы, но кое о чем догадываешься.
Просматриваются сложные отношения соподчиненности. Можно даже предположить робость младших чинов в отношении начальства.
Один карандаш легко и уверенно выводит: «Расстрелять», а другой с ним не соглашается: «Концлагерь. Западная Сибирь».
Это еще не приговор, но указание на одну из возможностей.
Опять «холодно», «тепло»… И уже чернилами - «горячо». Оказалось, действительно Сибирь. И совсем не вечность, а три года. Даже тем, кто проходил с ним по этому делу, давали больший срок.
Сначала Мухина стерли с лица земли, а затем отправили по этапу. Все могло повернуться иначе, как вдруг лотерея выкинула этот номер.
И все же упомянутой Екатерине Кроуди повезло больше. Тут не просто удача, но совершеннейшая виктория. Оба карандаша требовали для нее расстрела, а перо написало: «Прекратить».
Лотерея. Второй этап
В первые месяцы пребывания в лагере в судьбе Василия Васильевича наметился поворот. Присланная из Москвы бумага требовала «немедленно освободить из под ареста г-на Мухина Вас. Вас., 1879 г.р., проходящего по делу №1883».
Эта волна как накатила, так и отступила. Еще и потом что-то накатывало: «… направляя переписку Секретариата Президиума ЦИК СССР по делу Мухина Вас. Вас.» кто-то требовал «вновь дать заключение по существу дела».
Затем появилась еще одна бумага, подписанная штатным практикантом Лапской.
«Я, штатный практикант 2 отделения ЛО в ПВО Лапская, рассмотрев заявление г-на Мухина Вас. Вас… о досрочном освобождении
НАШЕЛ
ПОЛАГАЛ БЫ
Принимая во внимание совершенные им преступления, незначительный срок отбывания им меры соцзащиты
в ходатайстве Мухина В.В. о досрочном освобождении
отказать».
Конечно, мужской род для солидности. Уж больно серьезны обязанности. Тут требуется не тихое тремоло, а грубый бас.
Это на танцульках в парке, в сильных руках какого-нибудь капитана, Лапская ведомая, а тут от нее требуется настойчивость.
Особенно заноситься, правда, не следует. Чем ниже работник по служебной лестнице, тем больше его действия отличает незаконченность.
Странно выглядит в устах практиканта интеллигентское «полагал бы», но как иначе скажешь о том, что она понимает свою роль?
Кстати, в первых двух резолюциях рядом с фамилией Мухина тоже был налет вопросительности. Те, что с карандашами, мягко так спрашивали третьего, с механическим пером: «Расстрелять?», «Концлагерь, Западная Сибирь?»
Кого в этом винить? Да никого. Если что-то и вспомнишь в сердцах, то «проце-дуру».
Любопытное словцо изобрел Альфред Рудольфович. С первого взгляда выглядит пристойно, а потом замечаешь «дуру». Что касается «проце», то тут угадывается процент от слова «процент».
Вы обратили внимание на «переписку Секретариата Президиума ЦИК СССР»? Это же Авель Софронович Енукидзе старается. Пусть и не он сам, но кто-то по его поручению.
Мы уже забыли этого персонажа первой части нашего повествования, как он вдруг появился. Продемонстрировал своим примером, что в этой истории все не случайно.
Уж нет ли тут связи с Альфредом Рудольфовичем? Что если художник по просьбе Тамары Платоновны вышел через Трофима Теймуразовича на его брата?
Все-таки не чужой человек Василий Васильевич. К тому же сейчас не седьмой год, а тридцать четвертый.
Гадать можно сколько угодно, а все равно не отгадаешь. Отметим лишь то, что это сюжет слишком запутанный.
Впрочем, не так запутанный, чтобы ничего не понять, а так, что каждая линия сохраняет свою суверенность.
Опять вспоминается гоголь-моголь. Считается, что в его гремучей смеси, как режиссер в актере, умирают два яичных желтка, три ложки сахара, полстакана земляничного сока, а все равно чувствуешь каждый ингредиент.
В последний раз просьба «срочно дать заключение по существу дела» с приложением «переписки Секретариата Председателя ЦИК СССР» начала свой путь по инстанциям 4 июля 1934 года, а уже 31 декабря пришел ответ за подписью того же Авеля Софроновича. Вернее, первым подписался Калинин, а затем Енукидзе, но это не снимает ответственности с каждого.
Ответ имел отношение не только к Мухину. Слишком мелкую, практически неразличимую в государственном масштабе фигуру он собой представлял.
Так что речь о таких, как он. О нем тоже, но еще об огромном количестве людей общей с ним судьбы.
В документе говорилось о новых требованиях к рассмотрению дел о террористических актах против Советской власти. Следовательно, Мухин и прочие посетители гостеприимного левашовского дома имеют к этой бумаге прямое отношение.
Тут уже никаких двусмысленных «полагал бы». Всего-навсего несколько параграфов. Во-первых, «следствие… заканчивать в срок не более десяти дней», а в-пятых, «приговор к высшей мере приводить в исполнение немедленно…»
Почти через три года, в полном соответствии с этими пунктами, расстреляли обоих Енукидзе. Братья очень надеялись на снисхождение в связи с прошлыми заслугами, но, как оказалось, все равны.
Так что Мухину еще повезло. Ему просто продлили срок, а в конце тридцатых он получил «минус» и попал в Малую Вишеру.
Не такое, надо сказать, это глухое место. В то же время и по тому же поводу здесь оказался двоюродный брат поэта Георгий Петрович Блок.
Все-таки не новосибирская, а ленинградская область. Самые отчаянные из находившихся на поселении иногда наведывались в родной город.
Не исключено, что и Мухин бывал в Ленинграде. Навестит мать с сестрой и немного пройдется по любимым улицам. Почему-то кажется, что где-то к вечеру он обнаруживал себя в районе Мариинского театра.
После того, как Вишеру заняли немцы, следы Василия Васильевича пропадают. Уже упомянутый Георгий Петрович пешком добрался до Питера, а Мухин куда-то канул.
Вот ведь какая история. Жизнь прожита длинная, а почти ничего не сохранилось. Кому-то может показаться, что этого человека не существовало вовсе.
Сложнее всего с его последними годами. От «карсавинских» лет хотя бы пара фотографий осталась, а от этих только черновик письма.
«Родная моя…, - писал Василий Васильевич в Лондон. - По-видимому первое письмо мое от 5 марта с поздравлениями ко дню твоего рождения так и не дошло до тебя… Но так как то письмо не дошло, повторяю в этом письме то, что ежедневно мысленно к тебе обращаю - мои сердечные пожелания здоровья, успеха, и радости в жизни и полного благополучия тебе, твоему мужу и Никите…»·
Когда Бенуа вспоминал Путю Вейнера, то непременно добавлял - «милейший». Так вот, Василий Васильевич тоже был «милейший».
В новых словарях «милейший» значится как «устаревшее», а в еще более давние времена сказали бы - «прелестный».
