– Что ж, спасибо за разъяснения. Я вас больше не потревожу. И не вздумайте предупредить своего приятеля. Не будем осложнять наши добрые отношения. Еще вот что… не провожайте меня, я доберусь сам.
За Джонатаном никто не шел, а швейцар, видно, предупрежденный, затаился где-то в соседней комнате. Роскошь в особняке давила с каждого сантиметра стены – и это раздражало! Чистота кругом была близка к стерильной. Невольно думалось, что люди здесь не ходят, а просто парят. Возникал невероятный соблазн плюнуть на чистейший паркет и растереть тяжелыми каблуками. Но Джонатан удержался и, не ответив на добродушную улыбку плечистого привратника, вышел в зеленый, пропахший жасмином сад. Он был уверен, что за ним усиленно подсматривают из окон особняка. Остановившись под кустом сирени, достал телефон и набрал нужный номер:
– Вот что, Гарри, мне необходимо найти русского по фамилии Феоктистов. Скорее всего, он остановился у Феликса Горбача, проживающего на Риджент-стрит.
– Он тоже русский?
– Да… Не исключено, что квартир у Горбача несколько. Он довольно состоятельный человек, пробей их, узнай, кто в них проживает, и доложи!
– Сделаю, сэр!
– Все, договорились. – И Джонатан вышел через раскрытую калитку прямо в грохот многомиллионного города.
Захлопнув дверцу автомобиля, он как бы мгновенно отгородился от шума большого города и неожиданно почувствовал нахлынувший приступ тоски. Большую часть времени Джонатан бывал на людях и редко находил возможность, чтобы подумать о собственной судьбе, а подчас просто гнал от себя невеселые мысли о грядущем. А ведь значительную часть жизни он уже расплескал, неминуемо наступит день, когда на дне чаши окажутся только жалкие ее остатки. Чего же он добился к своим тридцати пяти годам? Много раз убивал, не единожды стреляли в него. Мог припомнить с пяток случаев, когда «костлявая» немилосердно морозила его своим дыханием. Сотни раз рисковал и того же требовал от других. И все свои подвиги совершал во имя Ее Величества, прекрасно осознавая, что ему не принадлежит даже собственная жизнь. И вот теперь, оставшись без службы, он с остротой понимал, как невероятно одинок: у него не было ни друзей, ни семьи, с ним оставалась только надломленная психика, которая требовала исхода, и ему едва ли не ежечасно приходилось прикладывать усилия, чтобы держать ее в узде. Особенно остро одиночество чувствовалось в плотной толпе. Вокруг не было ни одного знакомого лица, не встретить даже заинтересованного взгляда. От чувства одиночества начинали просто плавиться мозги, еще какая-то минута такого напряжения, и они просто растекутся по асфальту. Может, пришло время, чтобы хотя бы как-то подлатать свою личную жизнь?
Подняв трубку телефона, Смит произнес:
– Здравствуй, Элизабет.
– Здравствуй, Джонатан… Признаюсь, удивлена. Не думала, что ты мне позвонишь. Тебе так одиноко?
– Ты всегда понимала мое состояние… Мы вчера расстались с тобой не самым лучшим образом…
– Джонатан, ты, кажется, чего-то подзабыл. – Женщина была явно раздражена. – Ты прогнал меня ранним утром и сказал, чтобы я навсегда ушла из твоей жизни и забыла твой чертов адрес! Или я что-то путаю?
– Не буду скрывать, так оно и было, – после напряженного молчания признался Смит. Что поделаешь, он не всегда бывал с женщинами джентльменом. – Но на меня просто накатывает, не знаю, что… Прости меня, я был неправ. Ты же знаешь, я малость контуженный…
– Послушай, Джонатан, у меня для тебя тоже есть ответ – не звони мне больше! Мне не нужен контуженный. И забудь мой адрес!
В трубке прозвучали короткие гудки. Проклятье! Теперь он понимал, что эта женщина потеряна для него навсегда. Он прожил с ней три месяца, в какой-то степени, это был его личный рекорд – ни одна из девушек не оставалась рядом с ним больше двух недель, хотя почти все они стремились зацепиться за его холостяцкую койку. По-настоящему женщину начинаешь ценить только тогда, когда ее теряешь. Придется начинать все сначала, во всяком случае, сегодняшней ночью один он не останется.
Неожиданно зазвонил телефон. Элизабет!
– Слушаю, – радостно поднял трубку Джон.
– Сэр, я многое чего выяснил об этом Феликсе Горбаче. – Смит подавил вздох разочарования: уж о ком он не думал в эту минуту, так это о проклятом русском!
– Слушаю тебя, Гарри, докладывай.
– На него пока нет ничего конкретного. Ведет аристократическую жизнь. Весьма состоятелен. Феликсу Горбачу принадлежат еще три квартиры: две в Холланд Парке и одна в Челси. Две квартиры он держит…
– Меня мало сейчас интересует его личная жизнь с его недвижимостью, – перебил Джонатан, – мне нужно знать, где находится этот Феоктистов.
Скверное настроение все-таки дало о себе знать – прорвалось ядовитыми интонациями. Кто менее всего виноват в его личных злоключениях, так это Гарри, парень, отличавшийся невероятной исполнительностью, к тому же весьма неплохо соображающий. Во всяком случае, ему никогда не нужно объяснять дважды.
– Феоктистова на Риджент-стрит нет. Думаю, он находится в Челси.
– А почему не в двух других квартирах? – произнес Джонатан как можно мягче, стараясь сгладить невольную резкость.
– Одну, в Холланд Парке, он держит для деловых встреч, а в другой встречается со своей любовницей, у них там все серьезно. Полагаю, что об этой квартире не подозревает даже жена.
– Что ж, весьма интересно. Надеюсь, что ты не ошибся. Предвижу, что твоя информация нам еще понадобится. Установи видеокамеры над его кроватью, причем так, чтобы он был заснят в самых интересных ракурсах.
– Сделаю, сэр, – с готовностью отозвался Гарри.
– А с этим Феоктистовым постарайся провернуть как-то поаккуратнее, что ли… Не так, как в прошлый раз с машиной. Быстрое дело то, которое не нужно переделывать дважды.
– Я все понял, сэр, – бодро ответил Гарри, – ошибок больше не повторится.
– Доложишь, когда все сделаешь, – сказал Джонатан и отключил телефон.
Нарушив личное пространство, в окошко автомобиля неожиданно постучали. Повернувшись, он увидел женщину-полицейского. Этого еще не хватало!
Опустив стекло, Смит собрал воедино все свое обаяние и произнес:
– Я что-нибудь нарушил, мэм? Я ведь даже не двигаюсь.
– Вот именно, – с суровыми интонациями произнесла женщина. – Вы разве не знаете, что стоянка здесь запрещена?
– Знаю, мэм, но у меня что-то забарахлила машина, я пытаюсь с ней разобраться.
Теперь, когда женщина наклонилась к окошку, он увидел, что она на редкость хороша, а форма полицейского только подчеркивала ее ладную фигуру. С таким стройным телом она могла в стриптиз-баре исполнять приватные танцы и зарабатывать большие деньги. Столько мужиков вокруг, и никто даже не подскажет!
– Надолго вы здесь остановились? – Теперь голос звучал немного участливо. Весьма хороший знак. Кожа у женщины белая, какая может быть у людей, избегающих солнечных лучей, на лице – минимальное количество косметики.
– Думаю, что ненадолго… Но вот как увидел вас, так теперь даже и не знаю, – широко улыбнулся Джонатан, осознавая, что это его тип женщины. Наверняка приехала откуда-нибудь из провинции и посчитала, что служба в полиции позволит закрепиться в крупнейшем мегаполисе. Видно, она была из тех самых дисциплинированных девочек, что на каждое Рождество наведываются к своим родителям, а находясь в отдалении, не забывают поздравлять их со всеми многочисленными праздниками. Только случай мог занести такую домашнюю девочку на службу в полицию. В действительности у нее совершенно иное предназначение: провожать мужа на работу поцелуем и встречать его за накрытым столом, организовывать семейные рождественские вечера и быть заботливой матерью для многочисленных детей. Кто знает, уж не об этой ли женщине он подсознательно мечтал всю свою жизнь?
Черт возьми, что за неразбериха лезет в голову при виде хорошенького личика, даже если фигура запакована в полицейскую форму! Видимо, в его сознании действительно происходят серьезные метаморфозы.
– Если бы вы знали, сколько раз мне приходится выслушивать подобное. На какие только ухищрения ни идут водители, чтобы только не платить штраф, – вздохнула девушка.
– От всех этих штрафников я отличаюсь коренным образом, – с серьезным видом покачал головой Джонатан.
– Вот как? И каким же?
– Дело в том, что я хотел бы на всю жизнь стать вашим арестантом.
Запрокинув голову, девушка весело рассмеялась. Под формой строгого полицейского пряталось вполне милое создание, с которым можно было неплохо провести время и даже построить планы на ближайшие год-два.
– Вам это уже говорили? – с искренним сожалением проговорил Смит.
– Нет, про арестанта на всю жизнь не говорили, забавно было это услышать.
