— Уймись. Я тебе про дело, а ты мне про лемуров. Хрень какая-то.
Сидя в кузове, Антон Плетнев внимательно прислушивался к разговору.
— Мне не хватало еще перевозкой и хранением заниматься, — продолжал ворчать Вертайло и стукнул по чему-то в ногах, вероятно, по сумке, которую взял из ячейки камеры хранения (Плетнев видел, как дернулась его рука, обтянутая светлой льняной тканью).
— А ты его выбрось, — смеясь, посоветовал «черный пиджак». — А лучше в милицию сдай. Я помогу. Орден получишь!
«Ага. Значит, все-таки милиция, — подумал Плетнев. — Ну-ну. Болтай дальше».
— Заткнись! — рявкнул на собеседника Вертайло. — И не зли меня! Я и так на пределе.
Продолжая прислушиваться к болтовне в кабине, Плетнев достал из кармана небольшой нож. Выщелкнул лезвие и повернулся к ближайшей коробке.
— Прости, парень, ничего личного, — шепнул он изображению малыша, затем воткнул нож в картонную коробку и аккуратно, по шву, взрезал ее.
Проделав эту работу, Плетнев сложил нож и убрал его в карман, а взамен достал из кармана маленький фонарик, размером не больше шариковой ручки. Включил его и сунул в зубы, направив маленький, тусклый сноп света на коробку. Плетнев пощупал упаковку подгузников и не обнаружил ничего подозрительного. Он прощупал следующую. Затем, нахмурившись, достал ее из коробки.
— До чего дожил, руки уже стали трястись, — продолжал жаловаться Вертайло. — Вот, посмотри! — Вертайло вытянул перед собой руку. Пальцы его мелко подрагивали. — Видал? В Косово не тряслись, а тут ходуном ходят.
— Бросай пить, и не будут трястись, — посоветовал «черный пиджак».
— Поучи еще меня, — огрызнулся Вертайло. — Много вас, учителей, развелось. Отстреливать некому.
— Сплюнь, дурак. Ты наговоришь…
Между тем Плетнев взвесил упаковку на ладони, затем снова достал нож и аккуратно взрезал ее. Внутри упаковки он обнаружил продолговатый сверток.
— Ну, здравствуй, — тихо сказал Плетнев свертку и принялся его разворачивать. Развернув, едва удержался, чтобы не присвистнуть. Внутри свертка был упрятан небольшой пистолет необычной формы и коробка с патронами.
Плетнев взвесил пистолет на руке и прошептал:
— Полимеры.
Затем тщательно осмотрел пистолет и усмехнулся:
— Давно не виделись, приятель. Соскучился?
Плетнев принялся методично простукивать коробки с памперсами, вслушиваясь в звук. Вторую, третью, четвертую, пятую…
Внезапно машина дернулась и остановилась. Плетнев быстро глянул в окошко и увидел, что «Газель» заехала на какой-то склад.
— Приехали, — сказал напарнику «черный пиджак». — Давай, вываливайся.
— А то без тебя не разберусь, что мне делать, — огрызнулся в своей манере Вертайло.
Антон Плетнев пригнулся и спрятался за коробками, сжимая в руке пахнущий маслом новенький пистолет. Вертайло и «черный пиджак» выбрались из машины. Плетнев поднял голову и осторожно выглянул в окошко. Он обнаружил, что «Газель» стоит посреди большого складского ангара. Повсюду виднелись какие-то ящики на поддонах. Рядом красовались автопогрузчики. Вертайло стоял возле «Газели» и сладко потягивался.
— Хватит потягиваться, не в постели, — весело сказал ему «черный пиджак».
— Поболтай мне еще, — отозвался Вертайло. — Давай, открывай кузов. Посмотрим, что там у тебя.
Плетнев услышал шаги «черного пиджака» — шаги эти приближались. «Черный пиджак» остановился перед дверью кузова.
— Сейчас достану, — сказал он. Скрежетнула скоба запора.
— Подожди, — услышал Плетнев голос Вертайло. — Я проверю, ребята ушли или нет.
Послышались звуки удаляющихся шагов. «Черный пиджак» принялся что-то негромко насвистывать. Было слышно, как он снова открыл дверцу и забрался в кабину. Плетнев повернулся к окошку.
Острый затылок молодого человека качнулся, когда он слегка наклонился, чтобы включить радио. Заиграла музыка. Воспользовавшись «шумовой завесой», Плетнев быстро запаковал пистолет обратно в пачку, пачку сунул в упаковку с подгузниками, а упаковку запихал в коробку.
Пора было линять отсюда.
Плетнев вдруг вспомнил, как пару лет назад сидел вот так же в одном вонючем сарае с автоматом в руках и выглядывал на улицу в узкую щель между досками. Патронов оставалось с полрожка. А с улицы звучала чужая, непонятная речь, которая, из-за чуждости русскому уху, казалось зловещей и угрожающей. Вспомнил Плетнев отчаяние, охватившее его тогда, ощущение полной безысходности… Под ложечкой неприятно засосало. Плетнев поморщился — воспоминание было омерзительное.
«Сейчас совсем другое дело, — сказал он себе. — Перед тобой не суровые боевики, а трусливые мрази, которые обмочат штаны от одного грозного окрика».
Плетнев тихо подполз к двери кузова. Обернулся и глянул в окошко. Острый затылок «кожаного пиджака» мерно покачивал головой в такт несущейся из динамиков песенке.
«Музыкальный ты наш», — с усмешкой подумал Плетнев.
Он снова достал нож и попытался открыть дверь. Дверь не поддалась. «Кожаный пиджак» принялся напевать. Голос у него оказался визгливый и насквозь фальшивый.
Сто шагов назад тихо на пальцах. Лети, моя душа, не оставайся…
Плетнев поморщился: «Бывают же такие кретины — ни в одну ноту не попадает. Хоть бы волну сменил. Черт…»
Сто шагов назад… Притяженья бо-о-ольше нет.
От кошачьих завываний «кожаного пиджака» у Плетнева начинала побаливать голова. Сквозь щель в двери Плетнев попытался приподнять лезвием ножа внешний запор. Запор начал поддаваться, но неохотно.
«Ну, давай же, родной, давай…»
Орудуя ножом, Плетнев периодически поглядывал на окошко. «Черный пиджак» по-прежнему подергивал головой в такт музыке. Прежняя песня закончилась, началась другая — еще зануднее предыдущей.
«И как у него голова не отвалится?» — думал в сердцах Плетнев.
Засов медленно поднимался. Обернувшись в очередной раз, Плетнев увидел в окошко, что из дальнего угла склада к машине шагает Вертайло. Отбросив запор, сыщик тихонько надавил на дверь плечом.
— Ну же… — прошептал он.
— Ну как там? — окликнул бывшего прапорщика «кожаный пиджак».
— Порядок. Никого нет. Можешь доставать.
— Сейчас сделаю.
«Кожаный пиджак» выбрался из кабины, отряхнул брюки и двинулся к кузову. Небрежно дернул за ручку дверцы. Сноп света залил кузов.
«Кожаный пиджак» взялся за ближнюю коробку.
— Чего стоишь? Помогай! — крикнул он бывшему прапору. — Ну же!
— Помогай-помогай. Теперь я еще и грузчик, — проворчал Вертайло.
Однако присоединился к «кожаному пиджаку» и помог ему вытащить коробку.
Антон Плетнев, успевший выскочить из кузова в самый последний момент, лежал в узком пространстве между «Газелью» и ящиками в поддонах.
— Ну и хрен ли? — выругался Вертайло. — Я что, это на горбу потащу? Давай перегружай на кар.
— Вот ты человек! — возмутился «кожаный пиджак». — Ты вообще без жалоб не можешь?
— Поменьше базлай, побольше делай, — недовольно отозвался Вертайло. — Я надрываться не намерен.
— Тьфу ты, зараза!
«Кожаный пиджак» сплюнул на бетонный пол, затем схватился за край коробки и попытался вынуть ее из кузова. Что-то треснуло, и на бетонный пол со стуком рухнула упаковка.
— Не понял… Что за хрень?
Пистолет, выпавший из взрезанной упаковки, упал в нескольких сантиметрах от лица Плетнева.
— Что за хрень? — повторил Вертайло. «Кожаный пиджак» повернулся и посмотрел на пистолет.
— Успел порыться? — рыкнул на него Вертайло. — Любопытство некуда девать?
Бывший прапор подошел к пистолету, нагнулся и поднял его, не заметив вжавшегося в коробки Плетнева.
— Ты совсем больной, Мишаня, — обиженно отозвался «кожаный пиджак». — Ты воякам предъявы кидай, понял? Я тебе не мальчик.
— Ладно, извини. День такой…
Вертайло повертел в руке пистолет, прицелился из него в стену, снова повертел, поцокал языком и пробормотал:
— Хороша игрушка.
— Подарил бы, — насмешливо предложил «кожаный пиджак».
Вертайло криво ухмыльнулся.
— Запросто. Плати пятнадцать тонн и забирай.
— Жадный ты.
— Ага. — Вертайло по-ковбойски крутанул пистолет на пальце. — А ты у нас щедрый. На чужие деньги. Ты лучше мне покупателей побыстрее найди. Только нормальных. А то все только грозишься.
— Не блажи. Все будет.
— Когда? — сухо поинтересовался Вертайло и наставил пистолет на партнера.
Тот посмотрел на пистолет, нахмурился.
— Я, между прочим, уже два часа как на Петровке должен быть, — сказал он. — Как раз по этим делам.
Вертайло пожал плечами:
— Ну так иди.
— А ты без меня разберешься? — прищурил глаза «кожаный пиджак».
— Да уж справлюсь как-нибудь.
