Санитарная машина помчалась к площади Коммуны.
Мы с НД направились в комиссариат Западного района.
– Уф, – вздохнул НД. – Вот у нас и первые, сомнительной ценности успехи.
– Почему сомнительной? – спросил я, вытирая пот со лба.
– Вдруг ее отравили и Олесь не сможет ее спасти… Приятного было мало.
Дежурный сержант доложил, что Трахт сидит в одиночной камере. Осмотр его одежды произвел сам комендант комиссариата.
– Вот ключи от камеры. А завтра утром прошу дать ордер на арест. Ничего подозрительного не обнаружено. То, что человек угостил женщину мороженым, еще не свидетельствует о каком-то преступлении, Глеб!
Я промолчал и обратился к НД:
– Узнай у Трахта, зачем он встретился с наследницей. А я позвоню Олесю.
Я протянул ему ключи от камеры. Позванивая ими, НД пошел по коридору.
У Трахта при себе была значительная сумма денег, перочинный нож и бумажник, где находился список предложенных мне марок известной нам коллекции. Никаких отягчающих улик обнаружено не было.
Из документов явствовало, что жил он под Варшавой. На всякий случай я записал его адрес.
Затем я позвонил доктору Кригеру.
– Наследница сопротивлялась, пришлось на нее надеть смирительную рубашку, – объяснил доктор. – Потом я промыл ей желудок. Следов яда нет. О ней не беспокойтесь, капитан. На всякий случай подержу ее до утра. Посуда, как сообщили из лаборатории, чистая. Холостой выстрел! За испорченное воскресенье от обещанного ужина вам не отвертеться…
– Уговор дороже денег, доктор! И дамы будут! – ответил я.
– Если ночью что-нибудь случится, я разбужу НД. – И доктор повесил трубку.
Итак, оказывалось, что Трахт не только не был убийцей, но и вообще не имел с Послом ничего общего!
Звонить в лабораторию НД нужды не было. Но я был обязан поставить полковника в известность о том, что произошло.
– Папы нет дома, – услышал я по телефону детский голосок. – Как только он увидел, что небо покрылось тучами…
– …сразу же отправился на рыбалку, – пробормотал я себе под нос.
– …то пошел на Вислу ловить рыбу. А если он вам нужен по важному делу, то вы его найдете возле второго моста, только не надо ему мешать, потому что, когда папа ловит рыбу, он очень сердитый!..
– Что говорит Олесь? – спросил с порога, звеня ключами, НД.
– Что? Ничего. У страха глаза велики. А Трахт?
– У него заплетается язык, видно, он здорово испуган. О первом убийстве он прочитал в газетах. Написал вдове письмо. Вдова послала ему список марок. Говорит, что сегодня позвонил ей. Он, если не обманывает, убежден, что встретился в кафе с вдовой.
– Долго вы будете его держать? – спросил комендант.
– Сорок восемь часов. Столько, сколько можно. Надо на всякий случай осмотреть его квартиру. Возможно, добудем хоть какие-то улики… – ответил я.
– А эта… очередная наследница… Красная Шапочка будет беспокоиться о ней, – заметил комендант.
– Ты в милицейской форме. Тебе она поверит, – сказал НД. – Пойди туда и скажи: «Боялись, что тетка отравлена, ее промывают». В квартире есть телефон, и Красная Шапочка может сама позвонить в больницу.
Так закончился эпизод с предполагаемым отравлением наследницы. Но у нас на шее был Трахт. Меня он пока еще не видел и лучше, если не увидит, потому что, выйдя на свободу, он может заговорить обо мне с наследницей. Это значило бы, что я раскрыт, и не только в среде коллекционеров. А это мне совсем, совсем не улыбалось…
Около одиннадцати часов вечера, прощаясь с НД, я не удержался и сказал:
– Кажется, это тоже была не моя идея?
– Что? Арест Трахта? Ты меня будешь убеждать, что это я дрожал за жизнь наследницы? Ты говорил но телефону таким голосом, будто с тебя сдирали кожу.
– Но ты придумал номер с санитарной машиной. Ты придумал, чтобы наследнице сделали промывание.
– Ну, если бы всех ждали такие огорчения, – сладко зевнул НД.
Наверно, никогда я не чувствовал себя таким беспомощным, как в деле расследования убийства в Западном районе.
Следующий день начался у меня с проверки состояния здоровья наследницы.
Несмотря на раннюю пору, доктор Кригер был уже в больнице.
– Наследница только что уехала со своей племянницей, – сообщил мне доктор. – Мы не обнаружили ничего, что говорило бы о попытке отравления. Что касается ее здоровья, то я пожелал бы вам, капитан, такого же…
Здесь мне делать было нечего.
Пожалуй, следовало глубже вникнуть в дело Трахта, который находился под арестом и против которого у нас не было улик.
Из больницы я поехал к НД в лабораторию. Ситуация сложилась весьма незавидная, и он должен был помочь, если мой драгоценный шеф будет «делать выводы» и ворчать.
– Выпьешь кофе? Спешить тебе некуда, – приветствовал меня НД. – Твой старик сейчас в министерстве и раньше чем через час не вернется.
НД вызвал секретаря и сказал, что он занят и что для посетителей его нет.
– Итак, – начал он, – мы в тупике. С утра, на свежую голову, я еще раз все обдумал. Должен тебе признаться, что меня давно так не прижимали к стенке, как сейчас. Впрочем, возможно, нам что-нибудь даст обыск у Трахта…
Мы проговорили около часа, обсуждая различные наиболее фантастические версии. Несмотря на умственную гимнастику, наше частное совещание результатов не дало.
– Ну как? Поймал наконец Посла? – спросил меня на лестнице мой неоценимый шеф. – Насколько мне помнится, я дал тебе на это двенадцать дней.
Он возвращался с совещания и был в весьма хорошем настроении.
– Знаю, полковник, – ответил я. – С начала расследования прошло почти три недели. Но если вычесть время моего лечения в больнице…
– Ты взял реванш, посадив доктора Кригера за решетку, – насмешливо отрезал полковник.
Мы вошли в секретариат. Я многозначительно подмигнул Кристине и подсунул ей пару клипсов, купленных еще в Берлине.
Полковник обернулся:
– Что, опять американские рыбки фирмы «Счастливый рыбак»?
– Нет, – ответила, сохраняя присутствие духа, Кристина. – А пиво уже в кабинете, под окном, чтоб не прокисло.
– Будь добра, достань мне какую-нибудь стеклянную банку, рыбка, – распорядился он.
Кристина встала, приняв его новое, безусловно связанное с рыболовством, чудачество без всякого удивления. Ведь полковник славился своими неожиданными и странными приказаниями.
– О чем это я хотел с тобой поговорить, Глеб? – услышал я, когда мы вошли в кабинет.
– Вы со мной, а я с вами хотели поговорить о марках.
– Да, – продолжал он не торопясь. – Итак, рассказывай, что у тебя нового?
Кристина, гордая, как павлин, в сверхмодных клипсах, внесла банку и, мило улыбаясь, протянула ее полковнику. Только через несколько минут я смог начать свой доклад.
Пока я говорил, мой драгоценный шеф переливал пиво в стеклянную банку, а затем всыпал туда привезенные мною из ГДР блестящие рыбки.
– Ну что? Что ты смотришь, как будто ничего в жизни не видел? Ты плохо себя чувствуешь? Может быть, дать валерьянки?
– Я не могу понять, почему рыбки должны мокнуть в пиве, а не в валерьянке? – отпарировал я.
– Почему не в валерьянке? Ты думаешь, я собираюсь по ночам ловить на удочку кошек? – высмеял меня полковник. – Я делаю так потому, что установлено следующее: рыба собирается в реках или озерах в тех местах, куда спускают отходы пивоваренных заводов. Значит, рыбу привлекает солод. Поэтому я попросил сделать в каждой рыбке отверстие, куда засунул вату, Вата впитает пиво. А я наловлю на них щук. Вот это и есть дедукция… Прошу, можешь продолжать…
Он действительно был в хорошем настроении. Я посмотрел на стоящее возле дверей довольно вместительное ведро. Полковник явно рассчитывал на обильный улов.
Я продолжал докладывать подробности последних событий. Поскольку полковник не мог заниматься всеми делами, то со времени убийства вдовы знал о ходе расследования только в общих чертах.
– Гм. – Он встряхнул стеклянную банку с рыбками, поглядел на них с минуту, затем решил: – Подождем результатов обыска у Трахта. Если Емёла, которому я это поручу, ничего не найдет, нам придется извиниться перед Трахтом… Ты говоришь, у НД тоже нет никаких идей?
– Нет.
– Значит, все нити, которые могли бы привести нас к убийце, порваны? И у тебя в самом деле нет ничего, что помогло бы напасть на его след?
– Правда, у меня есть первая «Норвегия», – сказал я неуверенно. – Это, пожалуй, единственный козырь, который мы еще не пустили в ход…
– А что по этому поводу думает НД?
– Он не придает этой марке никакого значения.
– Да. Я тоже не думаю, чтобы по «Норвегии», даже с помощью электронных микроскопов, удалось определить внешний вид, фамилию и адрес преступника.
Беседа с полковником прошла для меня на удивление гладко. Он не закипел, слушая рассказ о необдуманной операции с наследницей и Трахтом. Когда я выходил из его кабинета, он как раз вызывал по телефону Емёлу, которого должен был прислать ко мне.
