В это время у Бабенко зазвонил телефон, и он, достав трубку, отошел к окну. Гуров и генерал замолчали.
– Так. Отлично. Что? Попытался оказать сопротивление? Никто не пострадал? Ладно. Как доставите, сразу мне сообщите, – отдал указания полковник и, спрятав телефон в карман, вернулся к столу. – Вот так. Мои ребята только что задержали телохранителя Соболева и везут его сюда. Думаю, теперь, в связи со сложившимися обстоятельствами, с освобождением Нечаева придется повременить. Увидев недоумение на лицах присутствующих, он добавил: – Всю ответственность беру на себя.
– А где его взяли? Я имею в виду Соболева, – поинтересовался Лев.
– В дачном поселке. Он прятался там у своего знакомого.
Гуров посмотрел на генерала, как бы спрашивая: «А почему мы не знали об этом знакомом?», но Орлов только пожал плечами. «Значит, Бабенко смог получить из девятого отдела более подробную информацию», – догадался Лев и поднялся из-за стола.
– Если я пока не нужен, пойду работать, товарищ генерал.
– Иди, – бросил Орлов.
Возвращаясь к себе в кабинет, Лев набрал на сотовом номер дежурного.
– Говорит полковник Гуров! Срочно привести ко мне задержанного Нечаева!
– Товарищ полковник, но его только что забрали от вас, – попытался возразить дежурный, но сыщик не собирался ему ничего объяснять.
– Вы что, не поняли приказ, капитан?!
– Извините, товарищ полковник! Задержанный сейчас будет доставлен.
«Вообще расслабились! Доброту за слабость принимают!» – выругался про себя Лев.
Сведения о том, что был задержан телохранитель Розенберга, натолкнули его на мысль, что можно доиграть начатую игру с Нечаевым. Только надо было успеть сделать это до того, как Бабенко приступит к допросу. Поэтому, буквально влетев в свой кабинет, Гуров сказал Стасу:
– Группа Бабенко задержала Соболева и везет сюда. Надо до его приезда еще раз допросить Нечаева.
– Я думал, что мы уже все выяснили с этим тренером.
– Дело в том, Стас, что сейчас можно столкнуть их лбами и посмотреть, как они запоют.
– Ты же был уверен, что Соболев невиноват. – Стас никак не мог понять план друга.
– Я и сейчас так считаю, но о том, что он видел убийцу, мы можем только догадываться. А вот сейчас это выясним.
– Но при чем здесь Нечаев?
– Я уверен, Стас, что Нечаев что-то знает про убийство, но боится в этом сознаться. Скажу больше: я почти уверен, что он не убивал Розенберга.
– А по-моему, у тебя, Лева, развился определенный комплекс. Ты готов верить всем подряд и всех подряд оправдывать. Я вот, например, думаю как раз наоборот.
Стас не успел договорить, так как в это время в дверь постучались, и в проеме показалась голова старшины.
– Товарищ полковник, задержанный доставлен.
– Заводи! – Лев Иванович занял место за своим столом.
На лице Нечаева сквозило откровенное недоумение.
– Что, удивлен такой скорой встрече? – улыбнулся Гуров. – Да ты проходи, Роман, садись, – любезно предложил он, но в его голосе чувствовался какой-то подвох.
Нечаев был неглупым парнем, и поведение сыщика его слегка напугало.
– Ничего не надумал нам рассказать? – продолжал улыбаться Лев.
– Нет. Я все сказал, – пробурчал Нечаев, не до конца понимая, что происходит.
– Ну, тогда я тебе расскажу, а ты послушай. Полчаса назад был задержан телохранитель Розенберга, и сейчас его везут сюда для дачи показаний.
– И что с того?
– А то, что полковник, с которым ты имел честь не так давно разговаривать, прибыл к нам из министерства и поставил перед нами задачу во что бы то ни стало найти убийцу известного в Москве человека. И сейчас, Роман, нам совершенно наплевать, кто это будет – ты или телохранитель Соболев. И на него, и на тебя у нас есть все доказательства. А каких нет, мы обязательно найдем, можешь в этом не сомневаться. То, что из твоего пистолета не произведено ни одного выстрела, – это дело поправимое. Стрельнем пару раз в воздух, вот тебе и доказательства твоей причастности к убийству.
– Но это же незаконно. – Голос Нечаева задрожал. До него начало доходить, что так просто из этого дела ему не выпутаться.
«Что делать? Что делать? – стучало у него в висках. – Зачем я только подписался на предложение Альбины? Теперь она за границей, где ее не достать, а я получу «по самое не хочу».
– Извини, Роман, но нам надо отчитаться перед вышестоящим начальством, поэтому другого выхода у нас нет. Придется тебе пойти паровозом.
– Но я никого не убивал! – Это уже был крик отчаяния.
– Тогда кто? Расскажи, кто убил, и мы от тебя отстанем. Я повторяю: нам без разницы, кто окажется за решеткой, поэтому либо ты рассказываешь, что знаешь, либо мы делаем вам с Соболевым очную ставку, и он показывает на тебя, как на убийцу. Не забывай только, что потом уже любые твои признания будут бесполезны.
Лев играл так, что ему мог позавидовать любой мхатовский актер. В голосе звучало такое безразличие, что даже Стас на секунду поверил, будто его друг, которого он знал не один год, может посадить невинного человека только ради галочки перед начальством.
– Я не знаю, кто его убил! Когда я пришел, он был уже мертв! – выкрикнул Нечаев и тут же осекся, понимая, что в порыве ляпнул лишнее.
Стас встал и, подойдя к тренеру, положил ему руку на плечо:
– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста.
– Я оговорился! Я ничего не знаю! Вы меня специально запутали! – Нечаев хотел вскочить, но сильная рука Стаса удержала его на месте.
Гуров ликовал. Теперь он точно знал, что Нечаев был на месте преступления, значит, являлся если не подозреваемым, то главным свидетелем точно. Лев хотел задать ему следующий вопрос, но тут в кабинет вошел Бабенко. Увидев тренера, он почему-то не очень удивился, только сверкнул на него глазами и обратился к Гурову:
– Привезли Соболева. Мне там выделили кабинет для допросов, так что минут через десять можете присоединиться.
– Хорошо. Мы сейчас подойдем, – пообещал Лев и посмотрел на Стаса. А когда полковник скрылся за дверью, как ни в чем не бывало продолжил: – Так что ты там говорил? Ты был у машины бизнесмена, но его не убивал? А где же в это время находился Соболев? Ведь он, как телохранитель, всегда должен быть рядом. Что-то, Роман, нестыковочка какая-то получается, не находишь? Предлагаю начать рассказ с того момента, как вы с Альбиной Шведовой пришли в ресторан.
Нечаев минуту молчал, а потом стал рассказывать:
– В тот вечер мы с Альбиной Шведовой действительно были в ресторане. Я немного перебрал, и во мне вспыхнула злость на Розенберга. Альбина еще рассказала мне, что ее бывший муж сам изменял ей с молодой любовницей, жившей неподалеку. Не знаю, что на меня нашло, но я решил с ним разобраться. Точнее, даже не разобраться, а поговорить по-мужски. Я выскочил из ресторана и пошел туда, где должен был находиться Яков Соломонович. Еще издали я увидел его машину, в которой сидел, как я думал на тот момент, его телохранитель. Хотел подойти к нему и спросить, где хозяин, но когда подошел, то увидел, что это был сам Розенберг.
– И что ты ему сказал? – Стас наклонился к самому лицу Нечаева.
– Ничего. Я увидел, что он уже мертв. Он сидел на водительском кресле с простреленной головой.
– Что же ты не вызвал милицию? Испугался, что тебя самого могут заподозрить в убийстве? – спросил Лев.
– Конечно. Ведь у меня в кармане лежал пистолет, – честно признался Нечаев. – Что мне оставалось делать?
– Ну, выход есть из любой ситуации, так что не надо пытаться вызвать у нас понимание. Что было дальше?
– Потом я вернулся в ресторан, и вскоре мы уехали оттуда, потому что мне стало плохо.
– Это все? – Гуров не поверил ни единому слову тренера. За исключением того, что тот не убивал Розенберга.
– Все.
– Стас, сфотографируй его на память и распечатай фотографии.
– Это еще зачем? – не понял Нечаев.
– А затем, Роман, что у нас есть свидетель, который видел в ту ночь убийцу и сможет опознать его по фотографии.
– Но я не убивал! Честно! – буквально взмолился Роман, но его слова нисколько не тронули сыщика. Впереди Гурова ждала встреча с Соболевым, который, в свою очередь, тоже мог встать в стойку и от всего отказываться, понимая, что у милиции на него ничего нет.
– В любом случае тебе придется побыть у нас, пока мы не выясним все детали.
С этими слова он отпустил Нечаева, и они со Стасом отправились послушать, что скажет пойманный телохранитель Соболев. Оба прекрасно понимали, что сейчас от его слов будет зависеть очень многое как для Нечаева, так и для них самих.
Кабинет, который Бабенко выделили для допроса Соболева, сотрудники МУРа называли между собою «пыточной». Естественно, там никого и никогда не пытали, но очень часто там проводились многочасовые допросы. Отсюда и пошло это название. Войдя в «пыточную», сыщики увидели странную картину: посередине на прикрученном к полу стуле сидел Соболев, а вокруг него стояли Бабенко и двое его подчиненных. Все трое молчали и смотрели на телохранителя. Лев встретился глазами с Соболевым и увидел в них некое разочарование.
