Первым дозрел до вопроса Грязнов:
— А скажите, Эмма, зачем же вы так рискуете? Ведь если, не дай бог, еще кто-то, кроме нас троих, узнает об этом, вам же головы не сносить. Они ж убьют вас. Не боитесь?
— Вот сейчас, наверное, уже боюсь, — без всякой боязни сказала Эмма. — Но я их ненавижу… всех… А почему рассказала? Сашка меня спрашивал, а я тогда как-то еще не думала… — она вдруг потянулась всем телом, даже руки подняла. — Ох, увез бы ты меня куда-нибудь, что ли! Настроение — хуже некуда.
— Куда? — сокрушенно развел руками Турецкий, понимая, что в данной ситуации такой шаг просто невозможен.
— Да хоть на Фестивальную, ненадолго… на часок, мне бы хватило, а?
— На-ка, Саня, — хмуро сказал вдруг Грязнов, звякая извлеченными из кармана ключами от собственной квартиры. — Енисейская, пожалуй, поближе будет. Полчаса туда, столько же обратно, ну и… сами решите. Экспертиза ведь дело муторное… Особенно если надо еще и пару фотороботов составить, верно? Ты бы потом объяснил девушке, как это делается, чтоб случайно не запуталась. — он иронически хмыкнул и наклонился ближе к Турецкому: — На круг пары часов вам вот так! — он большим пальцем провел себе по горлу и, подмигнув, развел руки в стороны: мол, куда денешься-то?
По причине что машина Турецкого стояла на служебной стоянке, то и проблем с отъездом не возникло…
Точно так же как и с возвращением.
Уже начинало смеркаться, когда Александр Борисович вывел Эмму через проходную к ее машине. И, сажая за руль, громко сказал — уже для тех, что, видать, совсем замаялись в своем «БМВ»:
— Извините, Эмилия Леонидовна, что, к сожалению, так долго пришлось мучить вас. Видите теперь, каков технический уровень нашей экспертизы? А составление фотороботов… э-э, уважаемая, как изволили сами заметить, процесс муторный, утомительный! — Он, словно бы огорченно, махнул рукой, но сощурился, как кот, объевшийся сметаны.
Она же исподтишка послала ему поцелуй кончиками пальцев и хитро подмигнула. Турецкий увидел: Эмма теперь действительно успокоилась, пришла в норму, а это ей в самом деле было необходимо.
Рванула с места так, что только снежная пыль закрутилась. «Хвост», нарушая все правила, ринулся за ней.
— Ну давай, чего у тебя там? — сказал Турецкий дежурному и забрал клочок газетной бумаги с написанным на нем автомобильным номером.
— Все нормально? — спросил дежурный, неизвестно что имея в виду.
— Порядок, — ответил Турецкий, подразумевая совершенно конкретные вещи.
Странное дело, он сперва подумал, что это очередной каприз дамы, уже привыкшей не встречать отказа в своих желаниях. Но, в конце концов, понял: в ее жизни нет человека, которому она могла бы открыться. Подруга, Вика эта? Но та далеко и живет в своем мире, который, возможно, Эмме даже и не особо интересен. И больше никого. Кроме постоянных глаз да глаз, откровенно раздевающих ее. А ей не жеребцы нужны, а тот, кто мог бы не только доставлять физическое наслаждение, но и нашептывать на ушко ласковые слова. И тут, как подарок, он, Сашка, будто летняя гроза в разгар зимы. Вот она и вдохнула наконец всей грудью, напилась кислорода, расслабилась и послала к черту всех жуликов, с которыми приходится сосуществовать. Воруют? Ну и пусть! Посадят однажды? Туда им всем и дорога!
Но это был не вывод, подсказанный Турецким. Он-то как раз приготовился прочитать ей на обратном пути небольшую лекцию о том, как жить дальше. А тут она словно очнулась и заговорила, о чем думала все последнее время. Словом, Эмма успокоилась и честно пообещала больше не делать глупостей. Не лезть на рожон. Не совать нос в дела мужа. Не рисковать телефонными звонками. И вообще, стараться быть чуточку актрисой — что поделаешь, если мир насквозь фальшивый?
4
Поздним вечером, когда Александр Борисович решился наконец покинуть службу, уже в дверях его остановил последний на сегодня, как он решил, телефонный звонок.
— Ты еще на работе? — спросил Фролов.
— Никак загрустил? — вопросом на вопрос ответил Турецкий.
— Разве? — почти не удивился Федор Александрович. — Слушай, Сань, может, по дороге домой заскочишь на минутку? Тут кое-что появилось… для тебя.
— Ну?! — обрадовался Турецкий. — Молодцы! Быстро вы…
— Это, к сожалению, мы умеем быстро… — вздохнул Фролов.
— Выезжаю.
Спускаясь к машине, Александр Борисович все размышлял по поводу странной интонации генерала. А потом пришел-таки к мысли о том, что выданная Федору информация из кадров и от командира батальона, вероятно, подтвердила самые худшие его предположения. Так чему ж теперь радоваться? Если уж Генеральная прокуратура собирается нанести мощный удар по низовым звеньям Госавтоинспекции, пусть даже отдельным ее представителям, можно себе заранее представить, чем гром внизу отзовется в верхних эшелонах. В министерстве немедленно займутся поиском козлов отпущения — это ведь не просто удобный повод для сведения счетов вообще, но кое для кого наверняка и очень своевременный. Полагают же, что УГИБДД города Москвы — весьма лакомый кусок власти. А смена руководства, следующая затем так называемая очередная реорганизация, новое усиление и так далее не более чем отличный повод выбить дополнительное финансирование. Кто ж откажется? Тем более что проведение в жизнь такой важной и, главное, «прогрессивной реформы», как массовое присвоение постовым сержантам лейтенантских званий, о чем сегодня говорили и которую всячески тормозил генерал-лейтенант милиции Фролов, теперь можно будет назвать серьезным организационным шагом по дальнейшему «укреплению», а уволенного на пенсию Федора обозвать вдогонку еще и ретроградом.
Так что ж, пожалеть его? Не раздувать? Тут в принципе стоит и подумать, и с тем же Славкой посоветоваться. А то и с Костей…
Оказалось, как в воду смотрел.
Хмурый Федор Александрович, ни слова не говоря, протянул Турецкому несколько страничек с компьютерной распечаткой. На двух были краткие выписки из личных дел двух старших сержантов милиции — Сафиева и Мутенкова.
Александр Борисович воскресил в памяти сценку у поворота на Волоколамское шоссе. Ну точно, у того, кто там командовал — это и на фотографии заметно, — есть нечто восточное в облике, то ли глаза, то ли скулы. А второго он звал, кажется, Замутенков. А может, так послышалось. Что дальше? Сафиеву двадцать пять, Мутенков на год моложе, — наверное, сразу после армии. Первый холост, у второго семья, жена и дочка. Есть домашние адреса, это хорошо. А вот другое — плохо. Из объяснительной командира отдельного батальона ДПС майора Новохатко С. К. можно сделать вывод, что на трассе, причем в двух противоположных местах Большого кольца, орудовали призраки. То есть лица у этих призраков были как две капли воды похожи на сержантов Сафиева и Мутенкова, отличных работников дорожно-патрульной службы, уже дважды отмеченных с начала года в приказе по батальону. И еще маленькая и, в общем-то, теперь уже несущественная деталь: призраки носили посменно погоны лейтенантов, старших лейтенантов и капитанов. Видимо, заранее готовились к очередной реформе.
И совсем уже последний факт. Оба сержанта, под внешность которых маскировались призраки, в настоящее время находились в двухнедельных отпусках. Система здесь такова, что отпустить работников полностью, то есть на весь положенный срок, командир не мог, народу вечно не хватает. К тому же на летнее отпускное время, как обычно, претендуют люди и более заслуженные, и постарше. Там же, надо понимать, и хозяйство, и семьи большие. В общем, приходится идти навстречу, традиция такая. А молодежь — с ней полегче.
— Вот такие, понимаешь, пирожки, Саня, — сказал Фролов, заметив, что Турецкий дочитал бумаги. — Ну что предлагаешь?
— А что тут можно предложить? Я думаю, картинка ясная. Сержантики официально ушли в отпуск, а неофициально окучивают, так сказать, на подхвате у братвы, дорожных лохов. Потому что им легко работать, все ведь знают, любую машину могут мгновенно пробить в компьютере. И психологически тоже можно себе представить. Ну вот влипли мужик или дамочка в историю. На кой черт им «дружеский совет» охламона сержанта? А когда офицер, да при погонах, да еще и с апломбом, посоветует не базарить, не торговаться, а покончить миром, иначе хуже будет, какие после этого сомнения? Кроме того, они при необходимости и нажать могут, и маленько припугнуть жертву, хотя, как правило, предпочитают не хамить, не наглеть — офицеру все-таки несвойственно, верно?
— Скорее, по идее верно, но, к сожалению, не на практике… Вот, кстати, один из аргументов у них на этом строится. Мол, стоит надеть офицерские погоны, как хамство немедленно прекратится. Крупные психологи, мать их…
— Нет, ну бывают исключения, тут я согласен. Я, между прочим, уже интересовался этим вопросом. Но и ты не забывай, что сына Гусарова все-таки приложили не офицеры, а те же сержанты в офицерской форме, есть разница. И они, между прочим, должны знать, на какую такую стоянку отправили якобы арестованную машину Рустама. И если ее там, где они укажут, не окажется, это будет еще один крупный прокол с их стороны. Но в данном случае, я просто уверен, был сделан конкретный заказ на парня. Там же, ты помнишь, я говорил, таганские братки вместе с местной милицией «крышевали» элитное строительство, и дело на них уже в суд передано. Так что мстить нашим ребятам есть за что. Вот и эти «отпускники» тоже сдуру ввязались, возможно и не предполагая, чем это дело им самим грозит. Ведь если мы их связи установим, можно будет им очень серьезную статью пришить, вплоть до бандитизма. А у этого Замутенкова-Мутенкова жена, дочка маленькая, должен был понимать, на что шел.
