— Поставим пленку на быструю перемотку, — предложил Джимми.
Время в углу побежало быстрее, но все остальное оставалось неизменным. Вот уже 17.15. Пара машин проехала мимо, оставив мокрые следы на бетонном полу. Время 17.40, следы медленно высыхают, исчезают, и никаких признаков появления посольского «мерседеса». Наконец Харри попросил выключить запись.
— Но ведь автомобиль посла должен был встать на гостевое место! — воскликнул он.
— Мне жаль, — ответил Джим. — Похоже, у вас неверная информация.
— Мог он стоять где-нибудь в другом месте?
— Разумеется. Но те, у кого нет постоянного места, обязательно проехали бы мимо этой камеры, и в таком случае мы увидели бы машину.
— Мы хотим посмотреть другую видеопленку, — сказал Харри.
— Пожалуйста. Какую именно?
Нхо порылся в кармане.
— Ты знаешь, где паркуется машина с этими номерами? — спросил он, протянув найденную в кармане бумажку.
Джим недоверчиво уставился на него.
— Черт возьми, да ты тоже говоришь по-английски.
— Это красный «порше», — сказал Нхо.
Джим вернул ему бумажку.
— И проверять нечего. Из постоянных тут у нас никто не ездит на красных «порше».
— Черт! — вырвалось вдруг у Харри по-норвежски.
— Что это значит? — ухмыльнулся Джим.
— Да так, один норвежский термин, тебе все равно не понять.
Они снова вышли на солнечный свет.
— Могу устроить тебе получше, причем дешево, — предложил Джим, показывая на темные очки Харри.
— Нет, спасибо.
— Тогда могу понаблюдать, если надо, — расхохотался Джим. Он уже защелкал пальцами, предвкушая, как снова включит свой плеер. — Пока, инспектор! — крикнул он им вдогонку. Харри обернулся. — Тшо-орт!
Идя к машине, они слышали за спиной хохот охранника.
— Итак, что нам известно? — спросила Лиз, положив ноги на письменный стол.
— Мы знаем, что Брекке лжет, — произнес Харри. — Он сказал нам, что после встречи проводил посла на парковку к его машине.
— Зачем ему лгать об этом?
— Посол говорит по телефону только о том, что хочет подтвердить время встречи — четыре часа дня. Вне всякого сомнения, посол приезжал в офис Брекке. Мы беседовали с секретаршей в приемной, она это подтвердила. Она может также подтвердить, что посол выехал оттуда вместе с Брекке — тот потом еще заскочил на минутку, чтобы оставить сообщение. Она помнит об этом, потому что было около пяти часов и как раз в это время она сама стала собираться домой.
— Хорошо, что хоть кто-то что-то помнит.
— Но мы не знаем, что делали посол и Брекке потом.
— Где была его машина? Невероятно, чтобы он рискнул оставить ее прямо на улице, в этом-то районе Бангкока, — сказала Лиз.
— А может, они договорились отправиться в другое место, и посол поручил кому-то присмотреть за машиной, пока он поднимется наверх за Брекке, — предположил Нхо.
Рангсан легонько кашлянул и перевернул лист газеты.
— Поручил? В таком месте, где кишмя кишат воры, которые только и ждут подобного случая?
— Согласна, — произнесла Лиз. — Это очень странно, что он не заехал на парковку: ведь так было бы проще и надежнее. Он мог бы припарковаться прямо у лифта.
Она поковыряла мизинцем в ухе, и на ее лице появилось блаженное выражение.
— Вопрос в том, что нам, собственно, со всем этим делать, — сказала она.
Харри в отчаянии всплеснул руками:
— Я надеялся, мы сможем доказать, что Брекке покинул офис днем и они вместе с послом отправились куда-то в пять часов, причем ехали оба в машине посла. Что видеозапись подтвердит тот факт, что его собственный «порше» стоял всю ночь на парковке. Но я не подумал, что Брекке не ездит на работу на своей машине.
— Давайте на время забудем о машинах, — сказала Лиз. — Мы точно знаем, что Брекке лжет. Что же нам делать?
И она щелкнула по газете, за которой прятался Рангсан.
— Проверить алиби, — раздался голос из-за газеты.
Реакция людей на арест столь же различна, сколь и непредсказуема.
Харри полагал, что видел уже достаточно вариантов, и потому не особо удивился, когда загорелое лицо Йенса Брекке приобрело сероватый оттенок, а глаза забегали, как у затравленного зверя. У тела ведь есть собственный язык, и в таких случаях даже сшитый на заказ костюм от Армани сидит как-то мешковато. Брекке по-прежнему держал голову высоко, но сам как-то съежился, как будто стал меньше.
Брекке не арестовали, только задержали для допроса, но для того, кто никогда не имел дела с парой вооруженных констеблей, которые уводят тебя, не спрашивая, между двумя этими понятиями нет особой разницы. При виде Брекке в допросной у Харри мелькнула мысль, что этого человека невозможно и представить себе с ножом в руке, совершающим хладнокровное убийство. Однако Харри случалось так думать и раньше и при этом ошибаться.
— Мы вынуждены вести допрос на английском, — сказал Харри, сев прямо перед Брекке. — И записывать на пленку.
Он указал на микрофон.
— Хорошо, — попытался улыбнуться Брекке. Словно кто-то растянул ему уголки губ железными крючками.
— Я выпросил разрешение вести этот допрос, — продолжал Харри. — Вас задержала таиландская полиция, и она должна вас допрашивать, но так как вы норвежский гражданин, то начальник полиции разрешил это сделать мне.
— Спасибо.
— Ну, не знаю, стоит ли это благодарности. Вам сказали, что вы имеете право связаться с адвокатом?
— Да.
Харри хотел было спросить, почему же тогда Брекке не воспользовался этим правом, но раздумал. Не стоит напоминать об этом лишний раз. Насколько Харри было известно, таиландская правовая система сходна с норвежской, а значит, нет причин полагать, что адвокаты тут и там сильно различаются. В таком случае первым их устремлением будет заткнуть клиенту рот. Ладно, букву закона он соблюл, и можно продолжать.
Харри подал знак включить запись. Вошел Нхо, зачитал в микрофон полагающиеся в начале записи слова и снова вышел.
— У вас действительно была связь с Хильде Мольнес, супругой покойного Атле Мольнеса?
— Что? — Человек по ту сторону стола уставился на него круглыми глазами.
— Я говорил с фру Мольнес. И предлагаю вам рассказать всю правду.
Последовала пауза.
— Да.
— Пожалуйста, погромче.
— Да.
— Как давно продолжаются ваши отношения?
— Не знаю. Давно.
— С тех пор как полтора года назад был устроен прием в честь прибытия посла?
— Наверное…
— Наверное?
— Да, можно сказать.
— Вам было известно, что фру Мольнес будет распоряжаться большим состоянием в случае смерти своего мужа?
— Состоянием?
— Я выражаюсь неясно?
Брекке тяжело выдохнул, будто воздух вышел из проколотого мяча.
— Это новость для меня. Я всегда думал, что они владеют довольно ограниченным капиталом.
— Вот как? Когда мы разговаривали с вами последний раз, вы рассказали мне, что третьего января в вашем офисе вы как раз обсуждали с Мольнесом вопрос о вложении денег. Кроме того, вы знали, что у Мольнеса имеются большие долги.
Новая пауза. Брекке собирался с мыслями.
— Я солгал, — сказал он наконец.
— Теперь у вас есть шанс рассказать правду.
— Он пришел ко мне, чтобы поговорить о нашей связи с Хильде… с его женой. Он хотел, чтобы мы с ней порвали.
— Вполне законное требование, не так ли?
Брекке пожал плечами.
— Не знаю, насколько хорошо вы знаете Атле Мольнеса.
— Допустим, кое-что нам неизвестно.
— Позвольте тогда заметить, что его сексуальная ориентация не служила, так сказать, укреплению этого брака.
Он поднял глаза. Харри кивнул ему, чтобы тот продолжал.
— Он вовсе не из ревности настаивал на том, чтобы мы с Хильде прекратили встречаться. А просто боялся слухов, которые могли всколыхнуть Норвегию. Он сказал мне, что наша связь, если о ней станет известно, только подогреет эти слухи, что это повредит не только ему, но и другим высокопоставленным лицам. Я пробовал расспросить его подробнее, но это все, что он мне сказал.
— Чем он вам угрожал?
— Угрожал? Что вы имеете в виду?
— Он ведь далеко не по-дружески просил вас расстаться с вашей возлюбленной?
— Да нет, напротив. Он даже употребил именно это слово.
— Какое?
— По-дружески.
Брекке положил руки перед собой на стол.
— Странный он был человек. Дружелюбный. — Он слабо улыбнулся.
