Код «61» — это отчеты, которые составляют полицейские, когда граждане сообщают им о преступлениях по Нью-Йорку.
— О преступлении заявила Джемма Доген, — продолжил Майк. — Звонок поступил в участок чуть больше месяца назад, в конце февраля. В отчете сказано, что имело место причинение беспокойства и назойливое преследование.
Иными словами, кто-то настойчиво звонил ей по телефону, хулиганил или пугал.
— Что еще говорится в отчете? Кто принял ее звонок?
— Спокойней, спокойней. Отчет не у меня. Я могу только пересказать тебе его содержание. Кто-то хотел запугать Доген телефонными сообщениями, их оставляли на автоответчике. Мужской голос. Она его не узнала, но подумала, что звонивший специально изменил его. Завуалированные угрозы...
— Что за угрозы?
— По словам Петерсона, она не говорила, что ей угрожали смертью. Скорее просто ругались, велели убираться из города, потому что так будет лучше для нее же. Лейтенант хочет, чтобы я поговорил с копом, принявшим звонок, может, он вспомнит что-нибудь еще. Пока это все, что мне известно.
— А что было предпринято? Кто-нибудь направлял к Доген детективов?
— Ага. Там есть два пустых РД-5С. — Так мы называет бланки рапорта детективов. — Первый парень звонил ей всю неделю каждый день, но ее не было в стране. А из ее офиса ему не перезвонили. Второй хотел прийти побеседовать с ней, но Доген отказалась. Сказала ему, что звонки прекратились и она не собирается давать делу ход. Сказала, что проблема разрешилась сама собой.
— Надо же! Ты только представь себе, если тут есть связь. Мы должны узнать, с кем у нее был конфликт, на работе или в личной жизни.
— Сейчас я поеду в Квинс. Тот парень, что принял ее звонок и составил отчет 61, теперь приписан к складу. — Майк имел в виду большое учреждение, где хранились найденные машины, которые были угнаны или конфискованы таможней как контрабанда.
— Мне показалось, ты сказал, что звонок поступил в 17-й участок?
— Да, он работал там, пока твоя заместительница не наложила на него лапку.
— Сара?
— Да, ее стараниями его вышибли дней десять назад. Думаю, она не хотела беспокоить тебя по таким пустякам. Стоматолог привела домой парня с вечеринки. Они занимались сексом на заднем сиденье его машины, припаркованной на Первой авеню. Затем она заявила, что у нее дома он стал вести себя агрессивно и изнасиловал ее. Она позвонила в участок на следующее утро, заявила, что он спит в ее постели, и попросила прислать кого-нибудь, потому что она боится будить его, мало ли, что еще он устроит.
— Только не говори мне...
— Ага, а этот придурок полицейский в ответ: "Дамочка, мы не оказываем услуги по побудке". Врачиха настрочила жалобу, Сара обратилась за советом к сержанту, и на следующий день парень уже заполнял бесконечные бумажки по угнанным «таурусам» и «новам». Было решено, что некоторое время ему не следует работать с людьми. И еще его обязали пройти курсы для повышения сочувственности.
Я слышала, как рядом с Майком хихикает мисс Милан.
— Возможно, тебе, Майк, стоит походить на эти курсы вместе с ним.
— В любом случае надо учесть эту информацию. Ты заказывала распечатку звонков Доген?
— Да, большое жюри утвердило повестки, Лора отпечатала и разослала их еще в пятницу. Скоро у нас будет информация о звонках на ее телефон. Если ты назовешь мне дни, когда поступили угрозы, то именно этим я и займусь в понедельник с утра.
Проверка телефонных звонков на самом деле сможет показать, с какого номера звонили, особенно если мы определимся со временем и датой. Это очень дорогостоящая процедура для телефонных компаний — пять сотен долларов за список звонков только за три дня, — поэтому обычно на нее не дают санкции. Но в случае такого громкого убийства, как это, ставки слишком высоки, и обычные правила тут не работают.
— Значит, ты все поняла? Но в любом случае нам дадут результаты только через неделю, да?
— Да, и это не радует. Но, по крайней мере, начало будет положено.
— Хорошо, тогда я поехал на окраину. Позвоню тебе позже.
Мы разъединились, и я пошла во вторую спальню, которую уже давно — с тех пор как переехала сюда — превратила в кабинет. Стол был завален бумагами. Я нашла папку с именем Доген. Села за стол и открыла ее, чтобы добавить туда информацию о телефонном звонке в полицию в прошлом месяце.
Я достала одну из фотографий, сделанных на месте преступления, и стала рассматривать запечатленную на ней кошмарную картину. Старая лупа в оправе из слоновой кости, купленная на барахолке в Чилмарке в качестве пресс-папье, сейчас лежала на пачке счетов. Я взяла ее, чтобы получше рассмотреть труп Джеммы. Вдруг удастся найти на снимке то, что до сих пор никто не заметил.
Я начала новый блокнот, озаглавив его «Кровь», и поставила вопросительный знак около этого слова. Пыталась ли она нарисовать что-либо или хотела указать нам убийцу? Была ли это начальная буква какого-то слова или имени? Я написала в столбик те буквы алфавита, прописные и строчные, одну из которых, предположительно, вывела бы Джемма Доген, будь у нее на это силы. Завтра, когда мы попытаемся оставить в прошлом Остина Бейли и определить новый круг подозреваемых, я принесу это фото и мой список, а там посмотрим, не совпадут ли кровавые каракули на ковре с чьими-нибудь инициалами.
Какие демоны преследовали этого известного доктора, думала я, глядя на ее обезображенное тело. Что было в ее папках такого, чего не было в кошельке? Почему преступник стал их искать?
Я занималась бумагами практически весь день и вместо любимого мотауна слушала сонату для фортепьяно Шумана.
В пять позвонил Дрю. Он тоже работал в воскресенье.
— Не знаю, насколько продуктивным был твой день, но мой пошел псу под хвост. Я думал о вчерашнем вечере, но так и не понял, почему ушел. Поужинаем сегодня? Мне придется вернуться в офис, чтобы подготовить документы к распечатке, но я с удовольствием проведу хоть немного времени с тобой.
— Согласна.
— Выбери любой ресторан недалеко от твоего дома — без претензий, но хороший. Я в джинсах.
— Баттерфильд, 81. Это сразу после поворота с Третьей авеню. Там подают отличные стейки и салат.
— Отлично. Я закажу столик. Жду тебя в семь.
Я покормила Заку и вывела ее побегать, а затем прошлась пешком до ресторана — десять кварталов. Дрю ждал меня за столиком. Я села напротив, а Дрю отложил меню, взял мои руки и прижал их к губам.
Мы сделали заказ и разговаривали, ели и разговаривали, пили мелкими глотками кофе без кофеина и разговаривали.
— Завтра ночью я улетаю на Западное побережье. Может, сумеешь выкроить следующие выходные и прилететь ко мне? Закажем номер в гостинице с видом на море и...
— Я бы с удовольствием, Дрю, но на такой стадии расследования это просто нереально. Если полицейские не сдвинутся с мертвой точки, мы все равно будем допрашивать людей и на этой неделе, и на выходных. А если наметится сдвиг — я хочу сказать, положительный, — то дело перейдет под мою полную ответственность. И тогда я просто не смогу никуда отлучаться из города.
— Тогда придется поторопить моего клиента и вернуться сюда как можно скорее. В конце концов, какая нам разница, что видно из окна, да?
Я кивнула, и он улыбнулся:
— Пошли, поймаем такси, и я тебе подвезу. Или мне можно зайти?
— Мне завтра рано вставать, — ответила я. Не хотелось, чтобы нашу первую ночь прервал трезвон будильника.
Мы вышли из ресторана, держась за руки, и всю короткую дорогу до дома целовались. Я нехотя вышла из такси, а Дрю поехал на работу.
Швейцар распахнул передо мной дверь:
— Я не заметил, как вы уходили, мисс Купер. Должно быть, отошел на обед. Я отправил посыльного из ресторана к вам в квартиру на служебном лифте. Я хотел вам позвонить, но не успел, потому что в 24С прорвало трубу на террасе и мне пришлось срочно вызывать ремонтников.
— Но я ничего не заказывала. Меня не было около двух часов. Наверное, ошиблись квартирой.
Большинство молодых ребят, которые разносят еду из ресторанов, — иммигранты, и лишь немногие из них хорошо говорят по-английски. И мне, и моим соседям часто звонили в неурочное время — приносили еду кому-нибудь, кто жил этажом ниже или выше. Мистеру Хуперу из семнадцатой квартиры приносили пиццу, заказанную мисс Купер, намного чаще, чем ему хотелось бы, а меня саму часто путали с мисс Куп-лер из двадцать третьей.
Размышляя об этом, я достала ключи из кармана пиджака и открыла дверь. Зака сидела прямо, как будто ждала моего появления. Ее левая лапа лежала на листе бумаги, который, очевидно, подсунули мне под дверь.
Я подняла белый листок, на котором огромными красными буквами детским почерком было написано: «ОСТОРОЖНО. МИР НЕ ДЕЛИТСЯ НА ЧЕРНОЕ И БЕЛОЕ. ЭТО ЗАБЛУЖДЕНИЕ МОЖЕТ СТОИТЬ ЖИЗНИ». Мое сердце отчаянно билось, пока я тщательно запирала дверь. Зака не отставала от меня, когда я побежала к телефону и позвонила лейтенанту Петерсону в 17-й участок. В трубке раздались длинные гудки. Никого. На часах была половина двенадцатого. Я вызвала по интеркому Виктора, портье:
