— Окраинная улица, — ответил Жаткин. — Орловская. Прямо в деревню Орловку переходит. На другом конце города от Луговой, где Семенов живет.
— Ну так вот. Поезжайте. А я, пожалуй, загляну к этой Тамаре. Надо продолжить свидание, — он улыбнулся. — Много у меня к ней вопросов…
Телефонный звонок на этот раз прервал его. Лобанов снял трубку.
— Да!.. А-а, это вы?.. Что?!.. Ну, ну, и… Стойте! Передайте трубку дежурному!.. Алексеев? Немедленно пропустить товарища ко мне.
Все, умолкнув, недоуменно прислушивались к его разговору. Лобанов с треском положил трубку и сказал:
— Урманский. Ему только что звонила Горлина.
Новость эта ошеломила даже Храмова, и он обвел всех изумленным взглядом. На секунду воцарилось молчание.
Георгий ворвался, в кабинет и остановился у порога, смущенный своей порывистостью. Здесь и в самом деле шло совещание.
— Заходите, заходите, — нетерпеливо сказал ему Лобанов. — И рассказывайте. Что вам Горлина сказала? Да вы садитесь.
Прикрыв за собой дверь, Георгий опустился на стоявший рядом стул.
— Значит, так, — стараясь успокоиться, начал он. — Это час назад было…
Говорил он торопливо и сбивчиво, поминутно откашливаясь, потом, словно спохватившись и продолжая говорить, жадно закурил.
Все молча слушали.
— …Воскликнула: «Ой, идут!» и бросила трубку, — взволнованно закончил Георгий, заново переживая весь этот короткий разговор.
— Зачем же все-таки звонила? — спросил Сергей.
— Ах да! — спохватился Георгий. — Она попросила ее не искать. Но это как-то даже в голове не укладывается. И пожалуйста…
— Так, так, — задумчиво перебил его Лобанов. — Я считаю, вам сегодня хорошо бы дома побыть, может, она еще позвонит.
— Ее искать надо!
— Этим уж мы займемся. А вам сидеть дома, — твердо, как приказ, повторил Лобанов.
Сергей согласно кивнул головой:
— Так надо, Георгий. Вы и нам можете понадобиться.
— Ну если надо… Я, конечно, могу…
Когда ушел встревоженный и какой-то необычно вдруг притихший Урманский, Сергей сказал:
— Обрати внимание: она видела из окна домик и церковь.
Лобанов досадливо махнул рукой.
— В городе еще не меньше двух десятков церквей и вокруг них сотни домов. Их можно видеть из тысячи окон.
— Тем более если она смотрела с пятого или шестого этажа, — добавил Жаткин.
— Так-то оно так. Но все-таки интересно.
Совещание закончилось. Уехал на задание Жаткин, а еще один сотрудник за Тамарой — Сергей передумал и решил ее вызвать в управление.
Лобанов сказал:
— Да-а, а узелок затягивается еще туже, я гляжу.
— По-моему, наоборот, — возразил Сергей. — У меня такое ощущение, что он вот-вот развяжется. Понимаешь, сейчас впервые наконец реально пересеклись две линии наших поисков — Семенов и… думаю, Прохоров.
— Эх, допросить бы сейчас Семенова, — мечтательно произнес Лобанов и даже потер руки. — Давай-ка позвоним.
Но из больницы сообщили, что Семенов все еще в тяжелом состоянии, хотя жизнь его теперь вне опасности.
— И на том спасибо, — положив трубку, сказал Лобанов. — Своё он, значит, получит.
Потом друзья вспомнили, что с утра еще ничего не ели, даже, собственно говоря, не с утра, а со вчерашнего вечера, и побежали в буфет: столовая по воскресеньям не работала.
Сергей еще дожевывал у себя в кабинете бутерброд, прихваченный из буфета, когда в дверь заглянул сотрудник.
— Банкина здесь, Сергей Павлович.
— Кто? — в первый момент не понял Сергей.
— Ну, Тамара, — усмехнулся сотрудник.
— Пусть заходит, — сказал, Сергей, пряча недоеденный бутерброд в ящик и торопливо смахивая со стола крошки.
Тамара вошла сразу, разгоряченная, злая, в распахнутой знакомой шубке, под которой виднелось легкое платье в каких-то ярких Цветах и разводах.
— Это что же такое, а? — сразу перешла она в наступление. — Я что, виноватая, по-вашему? Присылаете тут всяких!..
Сергей холодно и подчеркнуто спокойно спросил:
— Будете рассказывать?
— А мне больше нечего рассказывать! Я вам все вчера рассказала! Вот я, как знала, что теперь таскать будете! Как знала!.. С вами только свяжись! Только палец вам сунь!..
— Значит, все сказали? — все так же спокойно переспросил Сергей. — Ну хорошо. Тогда я вас попрошу ответить на некоторые вопросы. Да вы садитесь.
Тамара опустилась на стул и, прижав к груди руки, плачущим голосом сказала:
— Ну что я такого сделала вам? Чего вы меня терзаете?
— Кому передали записку для Марины?
— Да вы что? Какую записку?
Она всплеснула руками и с таким удивлением посмотрела на Сергея, что тот подумал: «Ну и артистка».
— Ту, самую, которую Георгий вам дал.
— Господи! Да я ее нарочно взяла, чтобы успокоить его. Никому я ее не передавала!
— Где же она?
— Где? Выбросила.
— Так. Первая ложь, — невозмутимо констатировал Сергей. — Марина записку получила и два часа назад звонила Георгию.
— Ну да?..
Тамара широко открыла глаза и изумленно посмотрела на Сергея.
— Представьте себе, звонила, — подтвердил тот.
— Ничего не понимаю. Своими руками ее выбросила. Может, кто подобрал?..
— Ах, вот как? Подобрал? Ну тогда я вам должен кое-что разъяснить, — строго проговорил Сергей. — Вы мешаете следствию. Вы даете заведомо ложные показания. За это наказывают, учтите.
— Я что, воровка? Бандитка? — пронзительно закричала Тамара. — Ничего не крала!.. Никого не грабила!.. Я… Я…
Слезы потекли у нее по щекам, и она, трясущимися руками расстегнув сумочку, достала платок.
Сергей посмотрел на ее руки, на длинные, сильные пальцы с ярким маникюром, и ему в голову пришла неожиданная мысль.
Он встал, прошел в угол кабинета, где на тумбочке стоял графин с водой, и, налив полный, до краев, стакан, подошел к девушке:
— Выпейте и успокойтесь.
Она почти вырвала у него стакан, расплескав воду, и, сделав несколько жадных Глотков, поставила его на стол возле себя.
— Будете рассказывать?
— Ну чего, чего вы от меня хотите? — умирающим голосом спросила она, прижимая ладони к вискам — Это же пытка какая-то. Мне сейчас плохо будет…
— Не хотите говорить про записку, скажите: зачем вчера приходили к Семенову?
— Я?.. А он сам велел!
— Зачем?
— Одну вещь взять…
— Какую вещь?
Сергей сам поражался своему терпению.
— Какую?.. Ну, эту… — она запнулась, потом быстро добавил: — Костюм джерсовый, вот какую. Купил мне и сказал, чтоб взяла. Вот я и взяла. Могу показать, если хотите.
— Покажите. А Семенов подтвердит.
Впервые, кажется, смятение отразилось на её лице, и она пробормотала:
— Я почем знаю, подтвердит он или нет…
— Увидим. Ну, а вы что ему принесли?
— Я?.. Н-ничего не принесла…
— А вы припомните.
— Говорю, ничего, значит, ничего!.. И хватит ко мне приставать! Я… я больше вынести этого не могу!..
Долго еще продолжался этот бессвязный, путаный разговор. Тамара то грубила, то начинала истерически рыдать, то хваталась за сердце и жадно пила воду. Лживые слезы текли по ее раскрасневшемуся, потному лицу. Она так взвинтила себя, что под конец, кроме каких-то бессвязных выкриков, от нее уже ничего нельзя было добиться.
И Сергей решил прекратить этот бесполезный, все нервы вытянувший из него разговор. Он чувствовал, что при всей своей выдержке вот-вот сорвется.
— Ну ладно, — наконец произнес он, и Тамара сразу насторожилась. — Успокойтесь и идите домой. Подумайте там как следует. Нам еще придется встретиться. Телефона у вас нет? За угол бегаете, к автомату? Ну так вот. Сегодня уже не бегайте. И никуда не ходите. А если к вам придут… Что ж, это будет неплохо. Вам все ясно, надеюсь?
— Куда уж яснее!..
Она вышла из кабинета, с силой стукнув дверью.
Спустя некоторое время Сергей вызвал одного из сотрудников и, указав ему на стакан, из которого пила Тамара, хмуро сказал:
— Отнесите его в НТО. Он нам в две минуты скажет больше, чем она за два часа тут наговорила. А главное, скажет правду.
* * *
Утро понедельника выдалось ясное, солнечное и морозное. Сергей бодро дошагал до управления, чувствуя необыкновенный прилив сил и желание действовать.
Первым делом он позвонил в НТО и узнал, что результаты всех экспертиз будут готовы к середине дня.
Затем Сергей спустился на второй этаж, в уголовный розыск, и они с Лобановым выслушали рассказ Жаткина о его вчерашней поездке на Орловскую улицу.
По установленному адресу проживал некий Звонков Василий Прокофьевич, старший официант ресторана в аэропорту, который, получив на работе отгул, вот уже второй день дома не ночевал, во всяком случае, жители соседних домов его в эти дни не видели. Поэтому, к кому приходила вчера Тамара, было неясно. Звонков оказался человеком скользким и подозрительным. Володя не поленился съездить в аэропорт и поговорить о Звонкове с сотрудниками ресторана. При этом говорил он, конечно, и о многом другом, так что в результате ни один из его собеседников не мог ответить на вопрос: что, собственно говоря, нужно было от них молодому и веселому сотруднику милиции? Из этих разговоров Володя сделал и еще один вывод: следовало особо поинтересоваться прошлым Звонкова. Что же касается дома на Орловской улице, то Володя осторожно обошел его несколько раз, заглядывая во все окна и чутко прислушиваясь. В конце концов он пришел к выводу, что дом пуст.
