Бригадир выпрямился, стер с лица фекалии. Лопата осталась внизу. Идти без нее на вооруженных бандитов – все равно что охотиться на кабана с канцелярской скрепкой. Надо достать лопату. Он быстро осмотрелся. Кроме рулона туалетной бумаги «Хаггис» и ржавого ведра, ничего в сортире не имелось. Ведро! Бригадир оторвал проволочную ручку, согнул из нее крюк. Склонился над отверстием, широко раскинув ноги, чтобы не свалиться. Крюком зацепил древко и вытащил лопату. Все, ребята, сейчас поговорим. Потолкуем…
Он приоткрыл дверь сортира, выглянул в коридор. До комнаты, из которой по-прежнему доносились стоны Ангелины и тяжелое рычание мучивших ее зверей, метров пять. Главное – неожиданность, главное – результат, а не участие.
Он шагнул в коридор. Ступни скользили по полу, пришлось опереться на лопату. Бригадир считал шаги. Перед дверью комнаты остановился, вытер ладони о стену и сжал лопату в боевой позиции.
– Витек, что-то дерьмом несет. Сходи, дверь прикрой в сральнике.
– Лады.
Бригадир отступил на шаг и поднял лопату на уровне шеи.
Дверь распахнулась…
Генка нажал кнопочку стеклоподъёмника и после того, как стекло бесшумно опустилось, сунул в протянутую ладошку червонец.
– Держи, конфет купи.
Пацан протер боковое зеркало, и Генка дал ему еще один червонец. Довольный мальчишка пошел к обочине, рассовывая деньги по карманам. Загорелся зеленый, Генка, улыбнувшись, рванул сразу со второй передачи, оставляя за спиной попутные машины. На обочине голосовали две девчонки. Генка притормозил.
– Залазь, девочки. Прокачу с ветерком. Одна заглянула в салон.
– Отдохнуть не желаете? – улыбнулась она. – С ветерком?
– Отдохну с удовольствием! – Генка сверкнул только что вставленными золотыми фиксами.
– За удовольствие – отдельная плата.
– Ой! – вскрикнула вдруг вторая и потащила подружку от машины.
– Ты чего? – зашептала та.
– Не узнала, что ли? Это ж сам Бетон. Авторитет-беспределыцик. Пошли отсюда, еще изуродует…
Генка нажал на газ. Не хотят кататься, не надо. Он любил катать девчонок, просто так, без всяких посторонних мыслей. Один раз подвез бабку с тяжелыми сумками. Бабка перекрестила его.
Да, здорово быть авторитетом. Когда Генка заявился к начальнику вокзала, выгнавшему его в свое время, тот чуть под поезд не бросился со страха. «Ах, Геннадий, это я не со зла, это вспылил я просто… Прошу покорно простить… Всегда к вашим услугам, если билетик там понадобится на Южное направление или еще чего по нашей линии…» Генка великодушно простил, потрепав начальника по плечу: «Ладно, живи пока… А на поездах я не езжу. В падлу».
Бороду, жалко, сбрить пришлось. К бороде Генка привык и без нее даже в «Кардене» чувствовал себя голым. Зато зубы вставил. В лучшей городской клинике. Расплатился из взятого в банке кредита, хотя мог и не расплачиваться. На днях присмотрел квартирку. Пятикомнатную, в престижном районе. А то не пристало авторитету жить в заводской общаге с клопами, пускай даже и в отдельном номере. Квартирку продавал какой-то еврей, бросающий страну на произвол судьбы. Деньги потребовал вперед, невзирая на Генкин имидж. Обидно, взятого в банке кредита может не хватить, а дадут ли еще один – вопрос. Ничего, если Сашок имидж поднимет, дадут. Квартирка хорошая, большая, а дом с теплым, сухим подвалом…
Вообще настроение у Генки было превосходным, он наслаждался жизнью и, как говорилось в рекламе «Пепси» (НЕ РЕКЛАМА!), брал от жизни все. В кармане хрустели ассигнации, над головой была крыша, под задницей новенький автомобиль, но главное – он, наверное, первый раз в жизни чувствовал себя не рваным листиком на ветру, а самим ветром. Свободным и грозным. И от этого душа наполнялась гордостью и поэзией. Все проблемы мгновенно решались, все двери открывались, стоило произнести волшебные слова: «Ты думай, с кем разговариваешь! Я – Бетон!»
Был теплый летний вечер, Генка проскочил мост через Блуду и вскоре подъехал к родному общежитию. У Шурика горел свет, можно заскочить, дернуть портвешка. Генка отоварился, купив пару бутылочек в винном салоне. Он затормозил на площадке перед входом, выключил двигатель и приоткрыл дверь «хонды»…
Выйти из машины у Генки не получилось. Выйти самостоятельно. По той причине, что его оттуда вынули. Ловко, быстро и умело. Словно огурец из банки. Авторитет даже не успел сообразить, что произошло. Сначала в стекле мелькнула пятнистая маска, затем дверь распахнулась и Генка получил резкий, сокрушительный удар по только что вставленным зубам. Пока он пытался сориентироваться в пространстве, кто-то схватил его за шиворот, выволок из машины, приподнял над землей, а затем с размаху швырнул на асфальт, сопровождая сей бросок упругим щелчком ногой по Генкиным гениталиям. После такой психологической обработки бедняга перестал чувствовать боль и с полным безразличием смотрел на разбросанные по асфальту золотые фиксы.
– Работает ОМОН! Лицом вниз, руки за спину! – сквозь сплошной гул, заложивший уши после ударов, Генка расслышал строгий приказ. Теперь он понял, почему омоновцы кричат так громко.
Генка не смог выполнить команду, он просто не мог сообразить, где у него руки и есть ли они у него теперь вообще. Но люди в масках были опытными, они не только нашли его руки и сцепили их наручниками, но и поставили авторитета в вертикальное положение, придерживая под локти с двух сторон.
– Он чистый, – раздалось откуда-то сзади, – только бабки.
– Проверьте тачку. Внимательно. Он без ствола не ходит.
– Пусто! – раздалось через минуту, в течение которой Генка медленно выходил из коматозного состояния.
– Не может быть, дай-ка я сам… Вот, а это что? Давай понятых. Вон, из общаги кого-нибудь пригласи.
Генка выплюнул зуб и тряхнул головой.
– Ну что. Бетон, оклемался? Давай познакомимся. Старший оперуполномоченный по борьбе с организованной преступностью Иван Лакшин. Капитан Лакшин. Давненько хотел с тобой пообщаться.
Круглолицый улыбчивый крепыш махнул красными корочками.
– Бу-бу-бу-бу, – промычал Генка, ибо язык застрял в щели от выбитых зубов.
– Бухти не бухти, а влип ты сегодня основательно, по самые гланды. Ни один адвокат не отмажет… Так, это понятые? Очень хорошо. Товарищи, подойдите сюда.
Генка увидел Тамарку и Петрова – гоношистого мужика, комнату которого сейчас занимал авторитет. Сам же Петров теперь обитал в подсобке с метлами.
– Взгляните, – Лакшин распахнул дверцу «хонды», – мы, на ваших глазах, обнаружили под задним сиденьем этой машины пакетик с шариками серого цвета. О чем сейчас составим протокол изъятия. Вы приглашены в качестве понятых и должны подтвердить этот факт в суде; По закону.
– Какой пакетик, какой суд? – тяжело соображал Генка, наблюдавший сквозь туман, как Тамарка и Петров, согласно кивая бошками, расписываются в бумаге.
Когда процедура оформления завершилась, Лакшин поблагодарил участников и коротко приказал омоновцам:
– Этого в отдел, машину я сам пригоню. Генка почувствовал, как ноги оторвались от земли, взлетел на метр и мгновение спустя оказался в черном замкнутом пространстве.
– Документы есть?
– Чьи?
– Я сейчас объясню, чьи.
В лицо ударил свет стоваттной настольной лампы. Генка сощурился и отвернул голову. В кабинете пахло нашатырем.
– Прямо смотреть!
Из всех документов у Генки имелась только справка-счет на «хонду», выданная в автосалоне, да и то без фамилии и адреса владельца. Паспорт он заложил еще лет десять назад в каком-то шалмане – не хватало на выпивку. Денег после не нашел и махнул на «серпастый» рукой. Толку от .него, как от рубля в Америке, одни только неприятности, любой гад сразу в прописку совался, которой Генка давным-давно лишился. А так всегда соврать можно, что дома документы забыл. Свидетельство о рождении Генка просто-напросто потерял и теперь фамилию свою документально подтвердить не мог, хотя, разумеется, ее помнил. Из родни у него тоже не осталось никого. Родители давно умерли, братьев-сестер не народилось. Имелась, правда, бывшая жена, из-за которой у него и пошла наперекосяк вся жизнь. Генка родился в Ростове, там же возмужал. Отслужил в армии моторизованным стрелком, потом закончил театральную студию и пару лет исполнял роль Серого Волка на детских
Утренниках. Мать умерла, когда ему было двадцать два, отец погиб на стройке. Генка женился, прописал любимую супругу в родительскую квартиру, горько впоследствии об этом пожалев. Супруга оказалась девушкой с целеустремленным характером, подала через полгода на развод да еще отсудила жилплощадь. До последнего квадратного сантиметра. Какое-то время Генка обитал в родном Доме культуры, продолжая выть волком, а когда культурное учреждение сдали в аренду коммерческим структурам, перебрался на чердак родного дома, ибо коммерсанты в услугах театральной звезды не нуждались и попросили очистить помещение. Звезда с горя запил, но не спился окончательно, помня, что человек – это звучит гордо. Зимой, когда по чердаку ударили холода, перебрался на вокзал и ночевал в вагонах. Как-то уснул, а проснулся в Тамбовской области. Состав перегоняли порожняком. В Ростов возвращаться не стал… И пошло-поехало. Бомж в законе. Прошлым летом жизнь загнала Генку в Новоблудск. До криминала, надо сказать, он не опускался, даже в самые тяжелые времена. Иногда по ночам ходил по пустым вагонам и собирал забытые рассеянными пассажирами вещички. Но тут никакого криминала. Кто виноват. что ты раззява? В ментовку, конечно же, попадал, в основном за бродяжничество, но больше суток там не задерживался, ибо никому он там нужен не был.
