– Так где документы? – суровый голос Лакшина выдернул Генку из нахлынувших воспоминаний.
– Потерял.
– Фамилия? Генка сглотнул кровь.
– Фуфайкин, – он назвал первую пришедшую на ум фамилию, так как никакого значения она не имела.
– Повые…ся захотелось? Да, Бетон? Лакшин резво выскочил из-за стола и ногой выбил из-под Генки табурет. Генка свалился на плохо вымытый пол лицом вниз, больно ударившись правой скулой.
– Ты что, не понял, где находишься? Здесь тебе не малина бандитская и не сходняк! И мы тут перед тобой на цырлах ходить не будем! Волчина бешеная. Мы тебя быстро на место поставим! Раком!
Текст сопровождался многократным болевым приемом – ударами кулаком в область почек. По их силе бедняга понял, что волшебные слова в данном заведении помогут вряд ли, и лучше о них временно позабыть. Когда Генку возвращали в исходное положение, он увидел начертанный на стене лозунг «Сущность закона – человеколюбие. У-У-У. Шекспир». Лакшин вернулся за стол, поправил лампу, и лозунг исчез.
– Слушай сюда, Бетон. Я с тобой возиться долго не собираюсь. Может, ты где в другом месте и авторитет, а здесь – козел. Это первое. Второе. Подвигов за тобой столько, что пора давать Звезду героя. Но об этом мы после поговорим, когда я к тебе в тюрьму приеду. А пока давай-ка об этом потолкуем. И учти, здесь не лохи работают, меня еще никому не удалось провести.
Оперуполномоченный покрутил перед Генкиным носом конвертиком с печатями. Как ни странно, встряска подействовала на Генку отрезвляюще, он наконец сообразил, куда попал, хотя пока не понимал, за что. Судя по выбитым зубам, не за нарушение правил дорожного движения
Конвертик ни о чем ему не говорил, но интуитивно Генка догадался, что вряд ли в нем лежит рождественская открытка с купидонами.
– Здесь пакетик, обнаруженный в твоей тачке под сиденьем. Заключения экспертизы пока нет, но мне и так ясно, что там героин. Грамм примерно двадцать. Ты понимаешь, что сие значит?
– Нет, – честно ответил Геннадий.
– Не прикидывайся… Это значит до трех лет лишения свободы. Что скажешь. Бетон? Твоя штучка?
– Нет, – еще раз честно ответил Генка.
– Конечно… Все так говорят. Да нам до задницы. Изъято в твоей тачке, с понятыми, по закону. Значит, тебе и сидеть. Твоя тачка?
– Нет, – в третий раз честно признался Генка, внезапно сообразив, что раз тачка не его, то и все, что в ней лежит, тоже чужое.
– Как это не твоя?! Что ты из меня идиота делаешь? Ты ж на ней разъезжаешь, – Лакшин отцепил от пачки бумаг справку-счет и поднес к глазам.
Случившаяся через секунду с лицом оперативного уполномоченного метаморфоза могла украсить любой голливудский фильм и заставить Дени де Вито со своими дешевыми ужимками свалить на пенсион… Как уже говорилось, справка-счет не имела данных владельца, Генка до сих пор не соизволил вписать в нее свою драгоценную фамилию. На учет в ГИБДД машину не ставил и подавно. Таким образом, любой, вписавший свое имя в справку-счет, становился хозяином новенькой «хонды». Опытный в юридических вопросах Лакшин просек эту тему моментально, быстрее, чем профессор математики сосчитал бы в уме, сколько будет дважды три. Так же быстро Ваня понял и другое. Если сейчас экспертиза признает изъятое героином (а она, блин, признает!), будет возбуждено уголовное дело, и машина уедет в закрома родины! Что, конечно же, несправедливо с моральной точки зрения. Кто занимался разработкой Бетона? Родина? Кто рисковал жизнью при задержании? Родина? Хрен там! Ваня рисковал!
– Я не въехал, – Ваня строго посмотрел на Генку, – чья это машина?
– Ничья, – простодушно ответил Генка.
– Что значит «ничья»? Ты-то где ее взял?
– Понимаете, иду вчера по улице. Подходит мужик. Спрашивает, тачка нужна? А кому ж не нужна? Он мне ключи и отдал.
В иной ситуации за подобное циничное вранье Лакшин без зазрения совести сровнял бы собеседника с полом, но сейчас снисходительно закивал головой:
– То-то… Сразу так бы и говорил. Меня еще никто не смог обмануть. Мужика этого знаешь?
– Да откуда?! Говорю, на улице подошел.
– То есть, получается, машина бесхозная?
– Получается, – Генка попытался развести руки, но не смог из-за наручников.
– Хорошо, так и запишем, – угрожающе произнес Лакшин, в душе моля Бога, чтоб Бетон не отказался от показаний.
Он вытащил из папки лист, со скоростью опытного стенографиста изложил рассказанную историю и положил рожденный документ перед Генкой.
– Читай! Стой-ка. Фамилию забыл указать. Фуфайкин, кажется?
– Да. Он самый.
Лакшин внес добавление в текст и вернул лист Генке.
«По существу заданных вопросов поясняю, Что вчера вечером ко мне подошел неизвестный мужчина, примет которого я не запомнил, и предложил в подарок автомашину марки „хонда» красного цвета, не объясняя цели своего поступка. Я взял машину и пользовался ей, пока меня не задержали сотрудники милиции. Что находится в машине под сиденьем, я не знал. Число, подпись».
– Уточнения есть?
– Нет, так оно все и было.
– Смотри, дело твое. Тогда подписывай. Под текстом.
Генка поставил закорючку, напоминающую букву «Ф», и вернул бумагу Лакшину.
– Пеняй на себя, Бетон, если обманул, – цементным голосом изрек Ваня, пряча документ в папочку, – а теперь проваливай. И запомни, не вздумай с нами юмор шутить.
Опер освободил Генку от оков и кивнул на дверь.
– А машину можно забрать? – уточнил освобожденный авторитет.
– Так она ж не твоя, – со счастливой улыбкой Ваня извлек из папки листочек и покрутил им перед Генкиным носом, – она бесхозная. Как только найдется хозяин, мы ее вернем.
«Хрен с ней, – подумал авторитет, – здоровье дороже, тачку мне еще подарят».
Не дожидаясь повторного предложения, он поспешил покинуть кабинет, на пыльном полу которого остались следы его падения. Лакшин, подождав, пока хромающие шаги авторитета не стихли за поворотом коридора, схватил справку-счет и положил ее перед собой. Закрома перебьются. Он трепетно поднес к бумаге авторучку, но вдруг замер, окинув осторожным взглядом кабинет. На прошлой неделе его знакомый из отдела собственной безопасности предупредил Ваню по дружбе, что некоторые кабинеты поставлены на визуальный и слуховой контроль и особо ответственные мероприятия лучше проводить на стороне. Ваня бросил ручку и сделал невинное лицо. Посидев с таким лицом минут пять, он скрылся с рабочего места, переместившись в соседний «церковный» кабинет. Святое место гарантировало безопасность от всяких «жучков» и «глазков», только самый закоренелый богохульник зарядил бы сюда шпионскую технику. А таких нет даже в отделе собственной безопасности. Присев под иконой Николая Чудотворца, Ваня печатными буквами вписал в справку-счет свою горячо любимую фамилию, пополнив свой личный автопарк еще одним транспортным средством. Оставались сущие пустяки – уничтожить материал о задержании Бетона, благо он не был зарегистрирован, и доложить руководящему звену, что уникальная операция-разработка сорвалась по не зависящим от Вани обстоятельствам. «Ну, не смогли! Наказывайте! Готов лишиться премии!..»
Крендель, услышав за окном знакомый шум, приоткрыл штору и одним глазом выглянул на улицу. Дурная привычка реагировать на звуки тормозящих у дома машин впиталась в нутро прочно, избавиться от нее вряд ли возможно без специального комплекса психологических упражнений. Она, в принципе, не очень раздражала смотрящего, но вызывала ряд неприятных рефлексов из серии «не пора ли валить». Заметив знакомый бампер «мерседеса» и черную крышу следующего за ним джипа, Алексей Максимович отошел от окна и вернулся к завтраку. Прибыл конвой, в смысле охрана, сопровождающая Бурова от дома к офису. Секьюрити появились точно по расписанию, минута опоздания грозила увольнением с хлебосольной должности. После последних событий авторитет распорядился увеличить число охранников вдвое, мало того, приказал Камаеву приезжать лично, что последнему крайне не хотелось ввиду необходимости рано вставать.
Черный прапор был сегодня явно расстроен. Он быстрым шагом миновал холл с колоннами, направившись к гостиной, где завтракал босс. Обычно он не отрывал хозяина от утреннего приема пищи, дожидаясь его в холле.
– В чем дело, Алик? – Буров не терпел, когда к нему входят без доклада, особенно в домашней обстановке. Вдруг он, к примеру, горничную на столе имеет?
– Бетон соскочил!
– Как?! Почему?!
Крендель вырвал из-за воротничка салфетку и швырнул ее на стол.
– Пока до конца не ясно, – Камаев докладывал стоя, не рискуя сесть из соображений этикета, – вчера вечером его взяли с помощью ОМОНа. В тачке. Одного. Под сиденьем нашли дозу героина.
– Кто задерживал?
– Лакшин. В отделе Бетон пробыл всего час. Выйдя, свалил, и где он, сейчас никто не знает.
– Час?! С дозой героина? Бред… Минимум на три дня можно ухайдакать. Даже если героин не его. Разработка у них, разработка… Разработчики хреновы! Никому веры нет! Ты им звонил?
