— Да, у меня здесь в кармане справка о пенсии по инвалидности.
К ним подошел Кристианссон. Мужчина посмотрел на него и сказал:
— Не бейте меня.
— Вас зовут Ингемунд Франсон? — спросил Кристианссон.
— Да, — сказал мужчина.
— Думаю, будет лучше, если вы пойдете с нами, — сказал Квант и взял его за локоть.
Мужчина охотно позволил довести себя до автомобиля.
— Садитесь назад, — приказал Кристианссон.
— И застегните брюки, — сказал Квант.
Мужчина на мгновение заколебался. Потом улыбнулся и послушался. Квант влез в автомобиль вслед за ним и сел рядом на заднем сиденье.
— Ну, давайте документы, — сказал он.
Мужчина засунул руку в задний карман и вытащил оттуда листок бумаги. Квант пробежал листок глазами и передал его Кристианссону.
— Ага, верно, — произнес Кристианссон.
Квант недоверчиво посмотрел на мужчину и медленно выдавил из себя:
— Ну да, это он.
Кристианссон обошел автомобиль, открыл другую дверцу и начал обыскивать у мужчины карманы пиджака.
Теперь, когда мужчина был так близко, Кристианссон видел, что у него впалые щеки, а на подбородке многодневная седоватая щетина.
— Ну вот, — сказал Кристианссон и вытащил у него что-то из нагрудного кармана пиджака. Это были голубые детские трусики.
— Ага, — сказал Квант. — Теперь уже все ясно, да?
— Еще бы, — сказал Кристианссон.
— Я взял у нее шоколадку, — произнес мужчина по имени Ингемунд Франсон. — Но зато одному мальчику я дал билет в метро. Действительный. По нему можно было еще ездить.
Больше ничего Кристианссон в карманах не нашел. Квант захлопнул дверцу.
— Шоколадку! — разъяренно заорал он на мужчину. — Билет в метро! Ты убил троих детей!
— Да, — сказал мужчина.
Он улыбнулся и покачал головой.
— Я был вынужден, — сказал он.
Кристианссон все еще стоял возле автомобиля.
— Как вы приманивали к себе детей? — спросил он.
— Я умею обращаться с детьми. Им всегда нравится со мной. Показываю им что-нибудь, букетик и так далее…
Кристианссон ненадолго задумался и потом спросил:
— Где вы спали сегодня ночью?
— На Северном кладбище, — ответил мужчина. — В колумбарии.
— Вы все время спали там? — спросил Квант.
— Иногда. Еще и на других кладбищах. Уже точно не помню.
— А днем? — спросил Кристианссон. — Где вы были днем?
— В разных местах… в основном, в кирхах. Там так красиво. Тишина и покой. Там можно сидеть часами…
— Но домой вы не шли, вы были очень осторожны, да? — сказал Квант.
— Да. Но все же дома я был. Один раз. У меня было кое-что на ботинках. И…
— И..?
— Мне пришлось их снять и надеть старые теннисные туфли. А потом я, конечно, купил новые ботинки. Невероятно дорогие, доложу я вам.
Кристианссон и Квант внимательно смотрели на неге.
— Кроме того, я взял пиджак.
— Ага, — сказал Кристианссон.
— Дело в том, что очень холодно, когда спишь на улице, что ни говори, — произнес мужчина.
Они услышали быстрые шаги и увидели, как мимо пробегает молодая женщина в синем платье и деревянных босоножках. Она заметила полицейский автомобиль и остановилась.
— Ах, — запыхавшись, выпалила она. — Вы случайно не видели… доченьку… не могу ее найти… она сбежала от меня. Вы случайно не видели ее? На ней красное платьице…
Квант покрутил рукоятку и открыл окно. Он хотел отчитать ее, но тут же опомнился и вежливо сказал:
— Конечно, фру. Она сидит вон за теми кустиками и играет с куклой. Все в полном порядке. Я только что видел ее.
Кристианссон инстинктивно убрал руку с голубыми трусиками за спину и попытался улыбнуться женщине. У него это получилось не очень ловко.
— Все в полном порядке, — глуповато сказал он.
Женщина побежала к кустам, и через минуту они услышали звонкий детский голосок:
— Привет, мамочка.
У Ингемунда Франсона с лица исчезло всякое выражение, а глаза у него забегали.
Квант крепко взял его за локоть и сказал:
— Так, Калле, поехали.
Кристианссон захлопнул заднюю дверцу, сел за руль и включил зажигание. Он посмотрел на шоссе и сказал:
— Только одного я не пойму.
— Чего? — сказал Квант.
— Кого они там обложили, в этом Юргордене.
— Мне бы тоже очень хотелось это знать, — сказал Квант.
— Прошу вас, не держите меня так крепко, — попросил мужчина по имени Ингемунд Франсон. — Мне немножечко больно.
— Замолчите! — воскликнул Квант.
Мартин Бек все еще стоял на Епископском мысу в Юргордене, в восьми километрах от Хювюдста-Алле. Он стоял неподвижно, левой ладонью обхватив подбородок, и смотрел на Колльберга. Тот был красный, как рак, и с него ручьем лился пот. Мотоциклист в белом шлеме с рацией отдал честь и умчался прочь.
Две минуты назад Меландер и Рённ поехали на Бондегатан с мужчиной, который утверждал, что его фамилия Фристедт, чтобы дать ему возможность подтвердить свою личность. Но это была уже только пустая формальность. Ни Мартин Бек, ни Колльберг уже не сомневались, что в Юргордене шли по ложному следу.
Там все еще ждал один патрульный автомобиль. Колльберг стоял у открытой дверцы возле водителя, Мартин Бек чуть дальше.
— Что-то есть, — сказал водитель полицейского автомобиля, — что-то по рации.
— Что именно? — безразлично спросил Колльберг.
Полицейский прислушался.
— Это два парня из Сольны, — сказал он. — Радиопатруль.
— Ну?
— Они нашли его.
— Франсона?
— Да. Он у них в машине.
Мартин Бек подошел к автомобилю. Колльберг пригнулся, чтобы лучше слышать.
— Что они говорят? — спросил Мартин Бек.
— Все совершенно ясно, — сказал полицейский в автомобиле. — Его личность установлена. Да он и сам сразу признался. И кроме того, у него в кармане были голубые детские трусики. Его схватили на месте преступления.
— Что? — сказал Колльберг. — На месте преступления? Так значит, он…
— Нет. Они подоспели вовремя. С девочкой ничего не случилось.
Мартин Бек уперся лбом в край крыши автомобиля. Металл был пыльный и горячий.
— Боже мой, Леннарт, — сказал он, — все кончилось.
— Да, — сказал Колльберг. — На этот раз.
Балтазар фон Платен (1766—1829) — шведский граф, создатель крупнейшего в Швеции Гёта-канала. Похоронен недалеко от г. Мутала на берегу Гёта-канала. Сооружен памятник в г. Мутала
Акриловое синтетическое волокно. Основные торговые названия: нитрон, орлон, акрилан, кашмилон, куртель, дралон, вольпрюла.
Без комментариев (англ.)
Нингидрин — реактив на аминокислоты и пептиды.
Шест, украшенный цветами и лентами.
Фрёдинг Густав (1860—1911) — шведский поэт и публицист.
Если имеется в виду по Фаренгейту, то будет ниже минус 13 градусов по Цельсию.
