Первым, что увидели гости, оказавшись внутри, было огромное зеркало, висевшее практически напротив входной двери. Такое зеркало было уместнее в каком-нибудь задрипанном провинциальном театре, в который особо никто не ходит и который возведен-то в свое время был исключительно из-за увлечения местного партийного босса молодой артисткой.
Но самым впечатляющим был даже не размер зеркала, а внушительный слой пыли на его поверхности. На нем можно было писать картины, чем кто-то из персонала (а кто же еще?) не преминул воспользоваться. Рисунок, правда, получился весьма схематичным, но при этом очень выразительным. В нижнем углу была изображена голая женщина. Особое внимание неизвестный самородок уделил особенностям женской анатомии.
В помещении пахло лекарствами, особенно почему-то выделялся запах аниса.
За стеклянной конторкой (назвать ее регистратурой не поворачивался язык) сидела раскрасневшаяся молодая женщина довольно-таки вульгарной наружности и мужчина в белом халате.
Судя по всему, это был уже упоминавшийся Рома.
Если говорить о внешности женщины, то в первую очередь в глаза бросался ее макияж. Сложно сказать, где она училась наносить косметику, но, судя по всему, известного визажиста Сергея Зверева среди ее учителей не было. Как, впрочем, и любого обычного визажиста.
Женщина явно считала, что, чем больше косметики, тем лучше. Ее губы были накрашены ярко-красной помадой, такую помаду обычно продают под вывесками — «настоящая французская косметика; все по 100 рублей». Тушь она, скорее всего, покупала там же.
Хотя те критики, которые говорят, что подобные женщины ничего не понимают в вопросах пола, сильно ошибаются. И поведение санитара Ромы было тому наглядным подтверждением.
Радостно похохатывая, Рома то и дело похлопывал женщину по разным частям тела и пытался ее обнять.
Несмотря на то что женщина всячески уклонялась от этих незамысловатых ухаживаний, ей это определенно нравилось.
Между ними стоял стол, на котором возвышалась литровая бутылка водки и были разложены все необходимые атрибуты душевной пьянки на троих — нарезанная толстыми кусками одесская колбаса, ломоть сала с воткнутым в него ножом, буханка черного хлеба и пятилитровая банка с солеными огурцами.
Третий стул, очевидно, принадлежал санитару Сереге.
— Сережа, ну ты где ходишь? — игриво протянула женщина. — Он меня уже достал.
В этот момент она заметила, что в здании находятся посторонние. Суровые лица и хорошие строгие костюмы ее мгновенно отрезвили.
— Ой! — сказала она, поправляя прическу. — Здравствуйте.
Явно взяв на себя обязанности «главного человека», санитар Серега представил гостям остальных сотрудников:
— Познакомьтесь, это Галина, наша регистраторша. А это Рома, мой напарник. Я вам о нем рассказывал.
— Галина. — Хотя женщина и продолжала смущаться, в ее голосе все же послышалась кокетливая нотка.
Впрочем, гостям было не до ее кокетства.
— Люди хотят узнать об Олеге Савинкине. — Серега подмигнул Роме. — Обещали отблагодарить как следует.
Но сотрудники службы безопасности уже взяли инициативу в свои руки. Один из них взял Серегу за плечо:
— Пойдем, покажешь мне палату, где он лежал.
Оставив своего напарника разбираться с Галиной и Ромой, он двинулся дальше по коридору. Серега с деловым видом показывал дорогу.
— А вы тоже работали в ту ночь?
— Я? — зачем-то переспросила Галина, хотя взгляд гостя буравил ее практически насквозь. — Я… да… работала. Он же меня чуть не зашиб, когда сюда прибежал. Но я все уже рассказывала милиции.
— Я не из милиции, — улыбнулся гость. — И, кстати, надеюсь, вы уже поняли, что о нашей беседе не следует болтать лишнего.
— Ну это само собой, — вставил басом молчавший до этих пор Рома. — Как полагается. Может, это…
Он взялся за бутылку.
— Нет, спасибо, — сухо улыбнулся гость. — Я в некотором роде тоже на службе.
Он прекрасно понимал такое неожиданное изменение в поведении Ромы. Состояние веселого возбуждения после их появления сменилось у него тоской и апатией. И лишь теперь к нему постепенно возвращалось его нормальное настроение.
Бедолага Рома подумал, что неожиданно нагрянуло какое-то начальство (все равно какое). А начальство не очень любит, когда сотрудники распивают на рабочем месте алкогольные напитки. И даже если это чужие сотрудники, то не исключено, что они могут пожаловаться кому надо.
После того как зашел разговор о вознаграждении, Рома начал успокаиваться. А для получения нужной информации это очень хорошо.
— Так вы говорите, что он вас чуть не зашиб?
— Ага, — кивнула Галина. — Глазищи безумные, и сам на меня с табуреткой. — Она помолчала. — Я думала, он меня изнасиловать хочет.
— А он?
— А он говорит — ищи мое дело, сука. Не то убью. — Галина слегка всхлипнула. — Хорошо еще, что дело у меня в регистратуре оказалось. А если бы у главного врача в кабинете…
Роман налил ей рюмку водки (не забыв долить и в свой стакан), которую Галина опрокинула внутрь, даже не поморщившись.
— А кстати насчет главного врача. Он в это время был в больнице?
— А чего ему здесь делать? — удивился Рома. — Это же ночью было. Да и вообще он последние три месяца более двух часов в больнице не проводит. — Рома развел руками. — Забухал.
Посчитав, что последняя фраза нуждается в наглядном пояснении, Рома в один момент разделался со своей дозой и яростно захрустел огурцом.
Тем временем санитар Серега, временно переквалифицировавшийся в экскурсовода, демонстрировал второму сотруднику службы безопасности все местные достопримечательности.
Гид из него получился настолько хороший, что уже через пятнадцать минут сотрудник почувствовал глубокое отвращение к этому мрачному серому заведению. Сам Серега, казалось, не замечал этого и оживленно продолжал рассказывать.
Последней каплей стало предложение санитара показать «других психов».
— Там такие уроды есть, — доверительно сообщил он. — Оборжетесь.
От знакомства с «такими уродами» сотрудник службы безопасности отказался.
— А что, Савинкин лежал в общей палате?
— Нет, почему в общей, — санитар выглядел разочарованным, — у него отдельная палата была. Он же у нас в некотором роде буйным считался. Его в общей палате держать нельзя было.
— А я слышал, что у него была амнезия.
— Амнезия это понятно. Вот только лично я считал, что он ее симулирует.
— Почему?
— Ну как сказать… — Санитар замялся, подбирая нужные слова. — Его же к нам сюда вместо тюряги поместили. Я сам точно не знаю, как все было. Но то ли он убил кого-то, то ли ограбил и убил. Вместе с какими-то дружками. А потом вроде они чего-то не поделили, вот и проломили ему голову.
— А с этими дружками что?
— Так замочил он их вроде в той драке. Или покалечил сильно, — Серега пожал плечами. — По крайней мере, это то, что я слышал.
— Так ты думаешь, он симулировал?
— Не знаю. Не могу точно сказать. Но мне так казалось. Вроде он ничего не помнил, но иногда я у него такой взгляд замечал… — Санитару явно не хватало слов. — Ну, в общем, как будто он все прекрасно понимает: где он, что с ним. И самое главное — что все прекрасно помнит. Врач говорил, что у него бывают кратковременные прояснения сознания, но лично мне кажется, что он уже давно пришел в себя. У нас тут, конечно, не бог весть что, но согласитесь, что сбежать психу не так уж и просто. А он сбежал, да к тому же и дело свое прихватил. И одеждой, кстати, тоже не забыл разжиться. Значит, не такой он и псих был.
После осмотра одиночной палаты, в которой на протяжении пяти лет содержался Олег Савинкин, они спустились к регистратуре. Вручив санитару обещанные две тысячи рублей, оба сотрудника службы безопасности покинули гостеприимное здание психиатрической лечебницы, напоследок еще раз предупредив персонал о том, что этот визит лучше сохранить в тайне.
Персонал еще раз клятвенно пообещал не болтать лишнего и горячо принялся обсуждать более насущный вопрос, а именно: на что потратить деньги.
Покинув территорию больницы, сотрудники связались с Анохиным и вкратце пересказали ему содержимое беседы. Рассказ санитаров подтверждал уже имеющуюся у Анохина информацию, собранную для него аналитической службой Матюшина. Однако ситуацию это не проясняло. Фигура Олега Савинкина по-прежнему оставалась загадочной, а его местонахождение неизвестным.
В самой больнице в это время тоже разговаривали по телефону. Сразу после того, как люди Анохина покинули здание, с медицинским персоналом больницы произошли разительные перемены.
Санитары перестали быть похожими на санитаров, с их лиц напрочь исчезли идиотские ухмылки, а взгляды сделались осмысленными. Самая большая метаморфоза произошла с Галиной. Именно она в данный момент и разговаривала по мобильному телефону.
