— Значит, в Конго Харальда Бергрена могли звать иначе?
— Да.
— Но дневник он, видимо, писал под своим настоящим именем, используя его в качестве псевдонима.
— Да.
Валландер испытующе посмотрел на Ханселя.
— Другими словами, сейчас его найти практически невозможно, если, конечно, он сам этого не захочет.
Улоф Хансель кивнул. Валландер, не отрываясь, смотрел на блюдо с печеньем.
— Я знаю, что многие из моих прежних коллег придерживаются другого мнения, — сказал Хансель. — Но я всегда презирал наемников. Они убивали за деньги. Хотя и говорили, что борются за идею, за свободу, против коммунистов. В действительности все было иначе. Им было неважно, кого убивать. Лишь бы платили больше.
— Наемникам, наверно, непросто возвращаться к нормальной жизни, — предположил Валландер.
— Многим это так и не удалось. И они навсегда остались на задворках общества. Или спились. Ведь у некоторых из них еще до войны были проблемы.
— Кого вы имеете в виду?
Улоф Хансель ответил сразу и очень жестко:
— Садистов и психопатов.
Валландер кивнул. Он понял.
Итак, Харальд Бергрен существовал, но его все равно, что не было. Имел ли он отношение к случившемуся, оставалось непонятным.
Несомненно было одно.
Валландер зашел в тупик. И что делать дальше, не знал.
В Нюбрустранде Валландер оставался почти до вечера. Но это время он провел не с Улофом Ханселем. С ним он распрощался в час дня. После долгой беседы Валландер пребывал в нерешительности. Он вышел на улицу и вдохнул осенний воздух. Итак, что же делать дальше? Вместо того, чтобы вернуться в Истад, Валландер поехал на побережье и припарковал машину. Поколебавшись, решил немного пройтись. Может быть, прогулка поможет ему навести порядок в мыслях? Но на берегу дул такой колючий осенний ветер, что Валландер передумал и вернулся в машину. Он сел впереди на пассажирское место и до отказа откинул спинку назад. Потом закрыл глаза и попытался восстановить события, произошедшие с того дня, когда у него в кабинете Свен Тирен сообщил об исчезновении Хольгера Эриксона. Сегодня, двенадцатого октября, две недели спустя, им приходится расследовать уже не одно, а два убийства, совершенных неизвестным преступником.
Валландер мысленно восстанавливал события, пытаясь тщательно прослеживать их хронологию. Он хорошо усвоил одну из главных заповедей Рюдберга: причина не всегда предшествует следствию. И Хольгер Эриксон, и Ёста Рунфельдт убиты. Но Валландера интересовал истинный смысл происшедшего. Что это — месть? Или преступление, совершенное ради выгоды, хотя Валландер пока не мог понять, в чем она состоит.
Валландер открыл глаза и стал смотреть, как вибрирует от сильного ветра потертый трос флагштока. Хольгер Эриксон умер на кольях в тщательно подготовленной западне. Ёсту Рунфельдта продержали в плену, а потом задушили.
Очень многое в этой истории не давало Валландеру покоя. Демонстративная жестокость. Плен, в котором держали Ёсту Рунфельдта, прежде чем убить. Валландер вспоминал все факты, которые им удалось добыть в ходе расследования. Преступник наверняка знал и Хольгера Эриксона, и Ёсту Рунфельдта. На этот счет Валландер не сомневался.
Убийца хорошо изучил привычки Хольгера Эриксона. Знал, что Ёста Рунфельдт собирается в Найроби. Это было отправной точкой их поисков. Но было и еще кое-что. Убийца не пытался скрыть следы преступления. И даже наоборот, делал все, чтобы его заметили.
На этой мысли Валландер споткнулся. Когда люди делают что-то напоказ? Когда хотят обратить на себя внимание окружающих. Может быть, и преступник хотел привлечь наше внимание? В таком случае, к чему? К смерти именно этих двух мужчин? Возможно, но еще и к тому, как они умерли, к тому, что они были убиты жестоко и изощренно. «Похоже на правду», — думал Валландер со все растущей тревогой. Следовательно, убийства Хольгера Эриксона и Ёсты Рунфельдта — только часть более обширного плана, истинные размеры которого Валландеру пока неизвестны. Это вовсе не значит, что нужно ждать появления все новых и новых жертв. Но то, что есть некая группа людей, к которой принадлежат и Хольгер Эриксон, и Ёста Рунфельдт, и человек, убивший их, — несомненно. Некое сообщество. Типа отряда наемников, воюющих в отдаленной африканской стране.
Тут Валландер пожалел, что у него нет сигарет. Хотя последняя попытка бросить курить далась ему на удивление легко, временами старая привычка напоминала о себе. Особенно в такие минуты, как сейчас. Валландер вышел из машины и пересел назад. Перемена места словно позволяла ему под другим углом взглянуть на проблему. Вскоре он уже забыл про сигареты, отвлекшись на свои мысли. Итак, самое главное сейчас — искать и как можно быстрее найти связь между Хольгером Эриксоном и Ёстой Рунфельдтом. Возможно, связь эта — очень косвенная. Но что-то наверняка есть. Чтобы понять, что объединяет этих двоих, нужно как можно больше узнать об их жизни. На первый взгляд, они очень разные. Начиная с возраста. Между ними тридцать лет разницы. Хольгер Эриксон годится Ёсте Рунфельдту в отцы. Но где-то их пути пересекались. И теперь все усилия полиции будут направлены на то, чтобы установить, где и когда это произошло. Другого способа Валландер не видел.
Раздался звонок телефона. Это была Анн-Бритт Хёглунд.
— Что случилось? — спросил Валландер.
— Честно говоря, мне просто не терпится узнать о результатах вашей поездки, — ответила Анн-Бритт.
— Разговор с капитаном Ханселем был весьма поучительным, — сказал Валландер. — Он рассказал много любопытных вещей и, в частности, то, что если Харальд Бергрен жив, он скорее всего живет под другим именем. Заключая контракт или устный договор, наемники обычно пользовались псевдонимом.
— Значит, найти его будет непросто.
— Я тоже сразу подумал именно об этом. Словно нашел иголку и опять уронил в стог сена. Но, может, зря мы драматизируем? В конце концов, не так уж много людей в течение жизни меняют свои имена и фамилии. Задача, конечно, непростая, но решаемая.
— Где вы сейчас?
— У моря. В Нюбрустранде.
— Что вы там делаете?
— Сижу в машине и думаю.
Валландер заметил, что произнес последнее слово с нажимом, словно пытаясь защититься. И сам удивился этому.
— Тогда не буду мешать, — сказала Анн-Бритт.
— Ты не мешаешь, — ответил Валландер. — Я уже собираюсь возвращаться в Истад. Только проеду через Лёдинге.
— Появились какие-нибудь новости?
— Просто хочу освежить память. Оттуда я поеду на квартиру Рунфельдта. Думаю быть там часа через три. Хорошо, если Ванья Андерсон сможет подойти туда в это же время.
— Я позвоню ей.
Разговор был закончен. Валландер завел машину и поехал в Лёдинге. Он не додумал свои мысли до конца.
Но хотя он еще не пришел к окончательным выводам, кое-что прояснилось. Во всяком случае, теперь у Валландера был план действий. Оказывается, до сих пор они видели лишь верхушку айсберга.
Валландер кривил душой, когда говорил Анн-Бритт, что едет в поместье Хольгера Эриксона, только чтобы освежить память. На самом деле он хотел перед посещением квартиры Рунфельдта побывать дома у Эриксона. И посмотреть, есть ли между ними сходство и в чем заключаются различия.
Свернув на дорогу, ведущую к дому Эриксона, Валландер увидел впереди две машины. Он удивленно гадал, кому они принадлежат. Журналистам, которые в этот осенний день не пожалели времени на дорогу ради нескольких мрачных фотографий с места убийства? Недоумение Валландера разрешилось, едва он вошел во двор. Там стояли адвокат из Истада, знакомый Валландеру по предыдущим делам, и две женщины — одна постарше, вторая — примерно ровесница Валландеру. Адвокат, которого звали Бьюрман, протянул Валландеру руку для приветствия.
— Хольгер Эриксон доверил мне быть своим душеприказчиком, — объяснил он. — Мы думали, что полиция уже закончила работать в усадьбе. Нам так сказали в отделении.
— Мы не закончим, пока не найдем преступника, — ответил Валландер. — Но, если хотите, можете осмотреть дом.
Валландер вспомнил: он читал в материалах следствия о том, что Хольгер Эриксон назначил Бьюрмана своим душеприказчиком. Кажется, с ним встречался и беседовал Мартинсон.
Адвокат Бьюрман представил Валландера двум дамам. Та, что постарше, вяло поздоровалась с ним за руку. Словно знакомство с полицейским ущемляло ее достоинство. Валландер, который терпеть не мог спесивых людей, мгновенно вскипел. Но постарался взять себя в руки. Вторая женщина держалась вполне дружелюбно.
— Госпожа Мортенсон и госпожа фон Феслер из Лундского общества культуры, — представил их Бьюрман. — Хольгер Эриксон завещал этой организации почти все свое состояние. По его просьбе была сделана подробная опись имущества. Мы как раз собирались ее сверить.
