— Мне кажется, все выглядит так же, как всегда, — сказала она. — Я не заметила, чтобы что-нибудь пропало или изменилось.
Ее слова не были для Валландера неожиданностью. Он уже понял это по тому, что, обходя квартиру, Ванья нигде не останавливалась и не задерживалась.
— Есть еще что-нибудь важное, о чем вы хотели бы рассказать? — спросил Валландер.
— Я думала, он уехал в Найроби, — сказала Ванья. — Я поливала его цветы и занималась магазином.
— И с тем и с другим вы справились отлично, — ответил Валландер. — Спасибо, что пришли. Мы еще наверняка вам позвоним.
Он проводил Ванью до выхода. Когда дверь за ней захлопнулась, Сведберг вышел из туалета.
— Кажется, все на месте, — сказал Валландер.
— Противоречивая личность этот Ёста, — задумчиво проговорил Сведберг. — Его кабинет представляет странное сочетание хаоса и педантичности. Во всем, что касается цветов, порядок безупречен. Я и представить не мог, что есть столько книг об орхидеях. Но его личные бумаги свалены в кучу. В бухгалтерской книге девяносто четвертого года я нашел налоговую декларацию за шестьдесят девятый год. Кстати, в тот год он задекларировал баснословную сумму — 30 000 крон.
— Интересно, сколько мы с тобой тогда зарабатывали? — спросил Валландер. — Вряд ли больше. Скорее всего, намного меньше. По-моему, у нас выходило тысячи две в месяц.
С минуту они молча размышляли о своих прежних заработках.
— Продолжай искать, — первым прервал молчание Валландер.
Сведберг занялся своим делом. А Валландер подошел к окну и стал смотреть на порт. Открылась входная дверь. Вероятно, вернулась Анн-Бритт — у нее были ключи. Валландер встретил ее в прихожей.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Осенние простуды, — ответила она. — Муж далеко, в местах, которые раньше называли Ост-Индией. Хорошо хоть соседка выручает.
— Да, это удивительно, — сказал Валландер. — Я думал, отзывчивые соседки перевелись уже лет сорок назад.
— Наверное, так и есть. Просто мне повезло. Ей за пятьдесят. Своих детей нет. Кроме того, она делает это не бесплатно. А бывает, что и отказывается.
— Как же ты тогда обходишься?
— Выкручиваюсь как-нибудь. Например, вечером няню найти легче. Часто я и сама удивляюсь, как мне удается выходить из положения. Бывает, правда, что не удается. Тогда я опаздываю на работу. Но думаю, мужчинам все равно не понять, каково приходится работающей женщине, если у нее заболевает ребенок.
— Пожалуй, нет, — ответил Валландер. — Надо нам как-нибудь отблагодарить твою соседку.
— Она собирается переезжать, — мрачно произнесла Анн-Бритт. — Что мы будем без нее делать, ума не приложу.
Воцарилось молчание.
— Ванья Андерсон приходила? — снова заговорила Анн-Бритт.
— Приходила и уже ушла. Ей кажется, что в квартире все на месте. Но зато она напомнила мне кое о чем другом. О сумке Рунфельдта. Надо признаться, я совершенно про нее забыл.
— Я тоже, — сказала он. — Но, насколько я знаю, в лесу никакой сумки не нашли. Я разговаривала с Нюбергом перед тем, как он сломал ногу.
— Так это все-таки перелом?
— Во всяком случае, какая-то серьезная травма.
— Значит, в ближайшее время он будет в дурном расположении духа. А это нехорошо.
— Я приглашу его на ужин, — улыбнулась Анн-Бритт. — Он любит вареную рыбу.
— Откуда ты знаешь? — удивился Валландер.
— Он уже был у меня, — ответила Анн-Бритт. — Мы прекрасно провели время. И говорили обо всем, кроме работы.
Валландер попытался представить, как бы он сам вел себя в такой ситуации. Конечно, тоже постарался бы не говорить о работе. Вот только когда его в последний раз приглашали на ужин? Так давно, что он уже и не помнит.
— Приехали дети Рунфельдта, — сказала Анн-Бритт. — И дочь, и сын. Ими занимается Хансон.
Они вошли в гостиную. На глаза Валландеру попалась фотография жены Рунфельдта.
— Нужно выяснить, что с ней случилось, — сказал он.
— Она утонула.
— Нужны детали.
— Хансон это тоже понял. Он как всегда тщательно подготовился к предстоящей беседе. И собирается спросить детей Рунфельдта о матери.
Валландер знал, что Анн-Бритт права. При всех недостатках Хансона у него было одно неоспоримое достоинство. Он умел работать со свидетелями, собирать факты. Расспрашивать родителей про детей. Или, как сейчас, наоборот.
Валландер рассказал Анн-Бритт о своем разговоре с Улофом Ханселем. Она слушала внимательно. Многие детали Валландер опустил. Главным был вывод о том, что в настоящее время Харальд Бергрен скорее всего живет под другим именем. Валландер уже говорил ей об этом по телефону. И понял, что она подумала над его словами.
— Если он официально поменял имя, мы можем узнать об этом в Патентно-регистрационном управлении.
— Не думаю, чтобы наемник соблюдал такие формальности, — возразил Валландер. — Проверить, конечно, можно. И это, и все остальное. Но найти его будет непросто.
Потом Валландер рассказал о том, как встретил в усадьбе Хольгера Эриксона адвоката Бьюрмана и женщин из Лунда.
— Мы с мужем как-то ехали на машине через Норланд. Помнится, проезжали и Свенставик.
— Эбба должна была позвонить и сообщить мне номер телефона пасторской конторы, — вспомнил Валландер и достал из кармана телефон. Он был отключен. Валландер выругал себя за небрежность. Анн-Бритт не сумела скрыть улыбку. Валландер понял, что ведет себя глупо и по-детски. Чтобы сгладить неловкость, он сам позвонил в полицию. Анн-Бритт одолжила ему ручку, и он записал номер на уголке газеты. Как оказалось, Эбба действительно несколько раз пыталась ему дозвониться.
Тут в комнату вошел Сведберг. В руках он держал пачку бумаг. Это были квитанции об оплате.
— Я кое-что нашел, — сказал Сведберг. — Похоже, у Рунфельдта есть еще помещение в городе — на Харпегатан. Раз в месяц он платит за него. И держит эти бумаги отдельно от всего, что имеет отношение к торговле цветами.
— Харпегатан? — спросила Анн-Бритт. — Где такая улица?
— Недалеко от площади Натмансторг, — ответил Валландер. — В центре.
— Ванья Андерсон упоминала когда-нибудь, что у Ёсты есть другое помещение?
— Неизвестно, знала ли она о его существовании, — сказал Валландер. — Сейчас мы это проверим.
Валландер вышел из квартиры и направился прямиком в магазин, благо он находился рядом. Ветер крепчал. Валландер шел, пригнувшись. От сильного ветра перехватывало дыхание. Ванья Андерсон была в магазине одна. Здесь все так же сильно пахло цветами. На короткий миг Валландеру вспомнилась поездка в Рим и отец, которого уже не было в живых, горло сжала тоска. Но Валландер отогнал грустные мысли. Он полицейский и горевать будет потом. Сейчас на это нет времени.
— У меня к вам вопрос, — сказал он. — Просто ответьте «да» или «нет».
Ее бледное, испуганное лицо повернулось к нему. И Валландер подумал, что есть люди, которые постоянно ждут от жизни неприятностей. Похоже, Ванья Андерсон была из их числа. Однако в данной ситуации Валландер не мог осуждать ее за это.
— Вы знали, что Ёста Рунфельдт снимал помещение на Харпегатан в центре города? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
— Вы уверены?
— У Ёсты был только этот магазин.
Валландер вдруг заторопился.
— Значит, только этот, — пробормотал он. — И ничего другого…
К его возвращению Сведберг и Анн-Бритт собрали все ключи, какие им удалось найти. В машине Сведберга они отправились на Харпегатан. По этому адресу находился обычный жилой дом. Войдя в подъезд, они увидели на стене список жильцов, но Ёсты Рунфельдта среди них не было.
— В квитанциях написано, что он снимает подвальное помещение, — сказал Сведберг.
По лестнице спустились вниз, в подвал. Здесь стоял кисловатый запах зимних яблок. Сведберг принялся подбирать ключ. Подошел лишь двенадцатый по счету. И перед ними открылся коридор с несколькими, выкрашенными красной краской стальными дверями — здесь размещались склады.
Быстрее всех сориентировалась Анн-Бритт:
— Я думаю, нам сюда, — сказала она и указала на дверь.
Валландер и Сведберг подошли к Анн-Бритт. И тоже увидели на одной из дверей наклейку с изображением цветов.
— Орхидея, — сказал Сведберг.
— Потайная комната, — ответил Валландер.
Сведберг снова занялся подбором ключей. А Валландер отметил про себя, что в дверь был врезан дополнительный замок.
Наконец один замок щелкнул. Валландер чувствовал, что волнуется. Сведберг продолжал подбирать ключ. Оставалось проверить всего два, когда он обернулся и кивнул Анн-Бритт и Валландеру.
— Пошли, — сказал Валландер.
Сведберг отворил дверь.
Сердце у Валландера сжалось от страха. Но было поздно. Сведберг уже открыл дверь. Мгновение Валландер в ужасе ждал, что вот-вот произойдет взрыв. Но ничего не случилось, Сведберг продолжал шарить рукой по стене и бурчал, что никак не найдет выключатель. Валландер устыдился своего страха. Почему он решил, что Ёста Рунфельдт вмонтировал в дверь взрывное устройство?
