– Понимаю, – усмехнулся Сорокин. – Но вы опять это дело с ней связываете. Так вот повторяю: ошибаетесь. Чужие деньги она и возлюбленному не отдаст.
– Скажите, у Нины, кажется, родителей не было, она одна жила? – снова спросил Сергей.
– Сирота, – сокрушенно вздохнул Сорокин. – К нам сразу после школы пришла. Мать у нее в тот год умерла. А отца и не помнит. И родных никого. Вот только совсем недавно какой-то родственник у нее, кажется, отыскался.
– Кто такой? И где?
– Никто не знает. Где-то далеко, не в Москве. Только все это, имейте в виду, крайне недостоверно.
– Да, да. Понятно, – рассеянно согласился Сергей.
Сорокин подробно рассказал о подругах и знакомых Нины Горлиной, о ее доброте и безусловной, порой даже наивной, честности.
Сергей слушал его со вниманием, не позволяя себе взглянуть на часы. Под конец он спросил:
– А где вас можно, в случае чего, найти, товарищ Сорокин?
– У знакомых остановился. Денек еще тут побуду. Запишите телефон, – охотно ответил тот и вдруг спохватился: – Батюшки! Сколько же я у вас времени отнял! Да и у самого еще уйма дел.
Проводив его до двери, Сергей задумчиво вернулся к столу. Нина, Нина… Что же с тобой случилось, девочка? Ведь я тоже думаю, что ты не брала этих денег… Но кто их взял тогда? Прохоров? Как же он встретился на твоем пути? И почему ты так испугалась? Почему скрылась? Это он тебя испугал? Но вокруг тебя было столько хороших людей. И все тебя там любили, я же вижу. Как же так все могло случиться? Ты растерялась, ты от чего-то совсем растерялась и чем-то дала себя запугать. Но чем, чем? И где ты сейчас?..
Сергей вдруг подумал об Урманском. Бедный парень. Как он вчера волновался, когда передавал свой разговор с ней. Как он сбивался, как он кашлял каждую минуту. Сергей еще ни разу не видел его таким растерянным. Да, он так волновался, что…
В этот момент зазвонил телефон. Сергей досадливо поморщился. Какая-то мысль сейчас вертелась у него в голове, какая-то интересная мысль… За что-то он чуть-чуть не ухватился…
Звонил дежурный по управлению.
– Товарищ подполковник, вас по спецсвязи вызывает Баку Товарищ Ибрагимов Иду
Сергей торопливо вышел из кабинета заперев за собой дверь
Ну вот. Сейчас он услышит еще об одном растерявшемся, выбитом из нормальной колеи человеке. Алек. И Нина. Молодые, совсем молодые ребята, как легко их сбить с пути, испугать, соблазнить, запутать… Потому что в характере у них нет твердого стержня, нет прочного нравственного фундамента, каких-то неколебимых убеждений. И потому нет сопротивляемости плохому, нет готовности к борьбе с ним. Не встретится им это плохое или опасное, они будут хорошие, как были, а встретится – нет сил, нет умения побороть, устоять. Это дефект воспитания, глубинная причина жизненных катастроф. Сколько Сергей думал об этом… Да, совсем молодые, совсем внутренне не защищенные ребята..
В комнате дежурного Сергей поспешно взял трубку телефона.
– Сережа? – услышал он веселый, чуть гортанный голос Ибрагимова. – Здравствуй, дорогой! Сколько лет я тебя не обнимал, а? Такое вино держу для встречи! Ну, а теперь слушай про этого непутевого парня. Мои ребята тут поработали… Слушай, дорогой. Значит так…
Семья у Алека оказалась действительно хорошей. Отец старый нефтяник-бурильщик, сейчас на пенсии. Старший брат – тоже нефтяник, инженер, у него семья, живет отдельно. Сестра – врач, только что закончила институт. Алек – самый младший из детей. Уехал сдавать экзамены в университет, остался там, учится и работает. Часто пишет. В одном из последних писем сообщил свой адрес.
– Стой, стой! Я сейчас запишу! – закричал Сергей, жестом прося у дежурного листок бумаги, и вдруг изумленно произнес: – А-а… это мы знаем… Интересно…
Ибрагимов четко продиктовал ему адрес дома на Орловской улице.
– Понимаешь, дорогой. Я сам это письмо читал. Все точно, – продолжал Ибрагимов. – Он даже комнату свою описал, даже вид из окна…
– Это письмо еще у тебя?
– А как же!
– Нупрачти мне его, если не трудно.
– Пожалуйста, дорогой. Сейчас принесу.
Через минуту Ибрагимов уже читал ему письмо Алека. Одно место в нем он по просьбе Сергея перечитал дважды…
– …Красиво написал, правда? – заключил Ибрагимов. – Теперь так. Установили мы все его связи в Баку…
Нет, никаких подозрительных знакомств у Алека не было. Все хорошие, прямо отличные ребята. И он вел себя хорошо. Ну, горячий, конечно, парень, самолюбивый… Да, да, так себе Сергей вес и представлял, именно так. Пока кругом хорошие люди, и он хороший а встретил плохого и…
– Сережа! – горячо прокричал Ибрагимов. – Ну, все. Когда отпуск? Ко мне приезжай, слышишь? С женой и сыном! Дорогими гостями будете!..
И Сергей, улыбаясь, поклялся, что непременно приедет. До чего же славный этот парень, Ибрагимов, до чего же хорошие там у него ребята, в Баку. И дело знают. Да, дело они знают…
Сергей повесил трубку, поблагодарил дежурного и направился к себе.
А все-таки какая же это мысль мелькнула у него перед тем, как позвонил Ибрагимов? Какая-то интересная мысль… И это письмо Алека… Да, надо обязательно…
Но тут Сергей увидел торопливо идущего к нему навстречу по коридору Жаткина. Подбежав к Сергею, тот возбужденно сказал:
– А я вас ищу. Идемте скорее в НТО. Александр Матвеевич велел срочно вас найти.
– Что там?
– Сейчас узнаете, – Володя лукаво рассмеялся. – Говорить пока не велено.
– А я уже кое-что по вашему лицу узнал, – в тон ему ответил Сергей.
Они прошли в другой конец коридора, где находились комнаты научно-технического отдела. Володя толкнул одну из дверей.
– Вот сюда. К Викентию Ивановичу.
Это оказалась дактилоскопическая лаборатория. На длинном столе были укреплены три микроскопа, на полках под стеклом стояли еще какие-то приборы, на стенах висели таблицы.
Около стола разговаривали Лобанов и Викентий Иванович. Еще один эксперт в белом халате склонился над микроскопом.
Увидев Сергея, Лобанов оживился и поманил его к себе.
Тут только Сергей увидел на столе возле Лобанова уже знакомый ему пистолет, стакан и пожелтевшую, видимо, старую, дактокарту с четкими отпечатками чьих-то пальцев.
– Ну-ка, Викентий Иванович, повторите все сначала, Сергей Павлович пришел, – попросил Саша и, обращаясь к Сергею, добавил: – Ну, открытия, я тебе доложу.
На пистолете оказались отпечатки пальцев трех человек, как и предполагал старый эксперт. Одни из них принадлежали… Тамаре Банкиной.
– …Сравнили с отпечатками на стакане, который вы прислали, – пояснил Викентий Иванович.
Сергей невольно улыбнулся.
– Вторые отпечатки совпали с этими, – Викентий Иванович кивнул лысой головой на лежавшую возле микроскопа старую дактокарту.
– Прохоров, – многозначительно вставил Лобанов, – Из дела взяли. Так что Федоров твой отпадает.
– Ну, а третьи… – продолжал эксперт.
– Семенова, – быстро закончил за него Сергей.
– Ошибаетесь!
– Не может быть!
– Представьте, может. Семенов к пистолету не прикасался.
Это было так неожиданно, что Сергей невольно посмотрел на Лобанова, словно ища его поддержки.
– Подложили, – деловито произнес тот.
– А кто?
– Банкина, – как что-то давно решенное, сказал Лобанов. – Больше некому.
Он уже имел время все это обдумать.
– Но третий. Кто третий? – вздохнул Сергей. – Если подложила Банкина. А она… постой, постой… – Он оживился. – Банкина, конечно, не хранила пистолет у себя. И тем более не носила по улицам. А в тот день ока зашла к Федоровым, потом на рынок к Семенову, потом к Звонкову, а от него сразу…
– Вот именно! – сразу угадал ход его мыслей Лобанов. – Она получила его от Звонкова. А тот, скорей всего, от Прохорова.
Итак, пистолет был подложен. Кто-то решил разделаться с Семеновым и свалить на него все подозрения, все улики. И этим «кто-то» был, видимо, Прохоров. Причем орудием в его руках – только орудием – была Тамара Банкина. «Ну, погоди же, – подумал о ней Сергей. – Теперь я, с тобой поговорю иначе».
– Спасибо, Викентий Иванович, – сказал Лобанов и добавил, обращаясь к Сергею: – Надо идти к почерковедам. Оттуда уже звонили.
Они вышли в коридор. Но дверь напротив оказалась закрытой.
– Эх, – вздохнул Лобанов. – Ушли обедать. Придется пойти и нам. Кстати расскажешь, чего там Ибрагимов сообщил. Ты ему привет передать не догадался?
Спускаясь по лестнице, Сергей опять попытался вспомнить, что же такое мелькнуло у него в голове перед тем, как позвонил Ибрагимов. О чем он думал в тот момент? Кажется, о Нине, о ее судьбе, о том, что ее кто-то обманул, запугал… Нет, нет. Это он уже уходит в сторону. Да, он думал о Нине. Девятнадцатилетняя девочка. Как можно брать таких кассирш? Впрочем, честность не возрастное понятие. Да, но она наивна, доверчива, неопытна. Это все-таки проходит с возрастом… А, черт! Он опять ушел в сторону… Итак, он думал о Нине… и еще о тех, кто за ней ухаживал… и тогда… Ну конечно!.. Он подумал об Урманском! Как он волновался, передавая свой разговор с Ниной. И все время откашливался. Так, так. А тут еще письмо Алека. И этот адрес! Да! Надо еще раз поговорить с Георгием!..
