Громила резко обернулся. У него было плоское отталкивающее лицо, изуродованное скверно зашитой заячьей губой, и гитлеровская челка поперек сального лба. Выпучив глаза, он секунду смотрел на Гурова, но, кажется, его совершенно не интересовал смысл услышанных слов. Кажется, он просто-напросто раздумывал, как удобнее достать Гурова. Киянка на таком расстоянии была не слишком опасным оружием.
– Менты! – удивленно протянул парень с усиками, и его рука скользнула за отворот куртки.
– Стоять! – надрывая голос, заорал Башмачников и выхватил из кобуры пистолет.
Его крик возымел совершенно обратное действие. Все сдвинулось с места и понеслось, как безумная карусель. Громила все-таки решился и швырнул в Гурова свой инструмент. Можно было только подивиться его чудовищной силе – деревянный молоток просверлил воздух, точно артиллерийский снаряд, и, пошевелив волосы на голове Гурова, с оглушительным треском врезался в ближайшее дерево. Легко было представить, что получилось бы из головы Дудкина, если бы к ней приложился этот зверюга.
Спасаясь от броска, Гуров упал на землю, и в тот же момент услышал топот ног и пистолетный выстрел. И еще он услышал характерный короткий тупой звук, с которым в человеческое тело входит пуля.
– Ах, мать твою… – слева от Гурова потерянно прошептал сержант и рухнул как подкошенный лицом в траву.
Не раздумывая ни секунды, Гуров перевернулся на земле и, подкатившись к Башмачникову, выхватил из его разжавшихся пальцев пистолет. Едва ладонь его стиснула холодный металл рукоятки, Гуров метнулся в сторону – и вовремя: землю в том месте, где он только что лежал, взрыла пуля.
Извиваясь, как змея, он успел укрыться за кустом, прежде чем снова загремели выстрелы. Пули защелкали совсем рядом – сверху на Гурова посыпались листья. Стреляли, похоже, двое, обходя Гурова с тыла – он слышал их торопливые прыжки по склону. Нужно было торопиться, пока эти парни не перезарядили магазины.
Гуров сосредоточился и сначала увидел того, что обегал его снизу, – это был старый знакомый из «Малины», пижон в белом пиджаке. Он, пригибаясь, бежал среди папоротников, настороженно задрав вверх голову. Гурова он пока не видел, и это его сильно нервировало.
Остальных Гуров потерял из виду и решил пока на них не отвлекаться. Он поймал на мушку белый пиджак, сделал поправку на скорость цели, задержал дыхание, выстрелил и, даже не проверяя, попал или нет, ползком переместился в сторону. Это оказалось очень кстати, потому что сверху немедленно загремели выстрелы, и опять полетели сорванные с веток листья. Оборвались выстрелы внезапно – судя по всему, патроны у стрелявшего кончились.
Гуров выглянул из-за куста. Вокруг никого уже не было, точно всю свору ветром сдуло. Но Гуров знал, что это не так. По крайней мере, один вооруженный противник у него должен был остаться, и нужно вычислить его прежде, чем он сумеет оказаться заспиной. Гуров решил рискнуть.
Он вскочил на ноги и отчаянным прыжком бросился к ближайшему дереву. Сверху выстрелили. Пуля вырвала кусок древесной коры и швырнула его в лицо Гурову. Но он успел заметить, где наверху шевельнулись ветки. Зигзагами он побежал туда, прячась за стволами и каждую минуту ожидая выстрела в спину, – уверенности в том, что он избавился хотя бы от части нападавших, у него не было.
Но у парня с усиками тоже начинали сдавать нервы. Гуров был еще далеко, но он вдруг выскочил из кустов и с остервенением принялся расстреливать заросли перед собой, надеясь, что шальная пуля сама найдет цель. Гуров переждал эту пальбу, а потом, когда парень опять принялся возиться с обоймой, уже не скрываясь, бросился в его сторону.
Усатый услышал, как он бежит, и в панике рванул в сторону, теряя патроны и торопливо клацая затвором. Гуров выстрелил на шум и крикнул:
– Бросай оружие, гад! Бросай, если жить хочешь!
Усатый пистолет не бросил, но, деморализованный натиском, обратился в бегство. Обойму он все-таки сумел заменить и на бегу посылал назад пулю за пулей – не целясь, просто в надежде напугать Гурова. Бежал он не слишком ловко – бегать в гору занятие не из легких, а парню еще и куртка мешала – она постоянно цеплялась за колючие ветки.
Гурову тоже пришлось несладко. Ветки безжалостно хлестали его по лицу, он весь обливался потом, сердце бухало в груди громче пистолетных выстрелов. Гуров понял, что еще немного, и он выдохнется. Почти не надеясь на удачу, он остановился, дрожащей от усталости рукой поднял пистолет, прицелился беглецу в ногу и нажал на спуск. Судьба сжалилась над ним – звук выстрела смешался с криком боли. Усатый подпрыгнул на месте, схватился руками за колено и рухнул в папоротники.
Гуров привалился спиной к дереву и дождался, пока восстановится дыхание. После оглушительной беспорядочной пальбы лесная тишина показалась ему гробовой.
– Черт знает что! – пробормотал он сердито. – Шестой десяток разменял, а ума не нажил. Устроил, понимаешь, битву балкарцев с кабардинцами! Интересно, живые остались? А главное, что с Дудкиным? Что с сержантом?
Вспомнив про Дудкина и сержанта, Гуров заторопился. Опасность еще не миновала, и, возможно, где-то за деревьями его опять поджидала смерть, но Гуров решил, что разорваться на пять частей он все равно не сможет, а нужно подумать и о других.
Гуров повернулся и пошел назад, чутко вслушиваясь в лесную тишину. Ему казалось, что он слышит осторожный шелест шагов, но ни единой тени не мелькнуло в зарослях и никто не пытался больше напасть на Гурова, и он постепенно успокоился.
Сержант по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в землю и не подавая никаких признаков жизни. Гуров опустился рядом на колени и нащупал сонную артерию на его шее. Она пульсировала слабыми, замирающими толчками. Гуров перевернул парня на спину. Сбившаяся на животе рубашка была обильно перемазана кровью. Башмачников открыл глаза и посмотрел на Гурова мутным уплывающим взглядом.
– Значит, так вот… прощай, Москва?.. – силясь улыбнуться, пробормотал Башмачников.
– Что ты плетешь? – сердито прикрикнул на него Гуров. – Что еще за «прощай»? Сейчас вынесу тебя отсюда – врачи под боком, заштопают тебя, и будешь как новенький! Через неделю вместе водку пить будем.
– Не-е-ет, уже не получится… – замирающим голосом проговорил сержант. – Глории скажите… я все-таки из-за нее…
Голова его откинулась на бок, губы мелко задрожали, и лицо начало быстро наливаться синеватой бледностью. Гуров стиснул кулаки. Сейчас он уже ничем не мог помочь.
Над головой у Гурова что-то тихо щелкнуло. Он повернулся и увидел, что прямо на него с ножом в руке идет громила в черной рубашке. Его уродливое лицо было сейчас необыкновенно серьезно, как у хирурга, решившегося на сложнейшую операцию. «Откуда он взялся? – мелькнуло в голове у Гурова. – Хотя какая, в сущности, разница?» Рука его сама подхватила с земли пистолет и направила на громилу. Тот оскалил зубы и, зарычав, бросился на Гурова. Тот нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнул боек. Магазин был пуст. Гуров метнулся противнику в ноги и опрокинул его на землю. Они покатились вниз по склону, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, пока не достигли самого дна.
Громила был сильнее. Подмяв под себя Гурова, он пытался достать его ножом. Вцепившись в его руку, Гуров сопротивлялся изо всех сил, но с каждой секундой их становилось все меньше. Совсем рядом он видел налитые кровью глаза и забрызганную слюной заячью губу. И еще он ощущал леденящий холод, исходивший от наточенного стального лезвия, неумолимо приближающегося к его лицу. Гуров напряг в нечеловеческом усилии все свое тело и с диким криком попытался сбросить с себя смертельную тяжесть. Разум его был отключен – работали только инстинкты.
Громила отвалился неожиданно легко, словно вялая тряпичная кукла. Тускло сверкнув, юркнул в траву отточенный нож. Гуров рывком сел и, тяжело дыша, уставился на неподвижное тело своего соперника. Он ничего не понимал.
– А вы вообще-то кто? – вдруг прозвучал над его головой сумрачный голос.
Гуров поднял глаза. Рядом, сжимая в руке тяжелый деревянный молоток, стоял хмурый Дудкин и недоверчиво разглядывал Гурова.
– Долго объяснять, – сказал Гуров, поднимаясь. – Чтобы вам было понятнее – я от Плескалова. Приехал за вами. Поскольку вы уже нашлись, то самое время нам отсюда выбираться.
– Вы от Плескалова? – изумленно переспросил Дудкин. – Что это значит?
– Говорю вам, долго объяснять! – раздраженно повторил Гуров. – У нас с вами сейчас есть дела поважнее. Думаю, нас еще не расхотели убить. Вас привели из санатория?
– Да, меня держали там в подсобном помещении – хотели, чтобы я подписал кое-какие бумаги. В противном случае, меня должны были… – Он выразительно посмотрел на киянку в своих руках. – Я тут человек вне закона. Меня подозревают в убийстве и…
– Мне все известно, – перебил его Гуров.
