За время уничтожения следов на своей обуви Гуров передумал многое. Во-первых, он пошел в рассуждениях в соответствии с наукой. Сначала картина места происшествия. Следов борьбы или нарушенного порядка в доме нет. Хозяин дома убит ударом ножа в спину. Нож торчит слева от позвоночника и ниже лопатки. Труп лежит на животе с вытянутыми вдоль туловища руками. Следов крови на полу, кроме как непосредственно в виде стекания с трупа, нет. Клинок торчит из тела не строго вертикально, а с некоторым наклоном в сторону головы. То есть удар нанесен с некоторым отклонением сверху вниз в область сердца.
Выводы по картине убийства сложились следующими. Удар нанесен хорошо знакомым человеком, которого убитый знал и не опасался. Удар нанесен неожиданно, и был точным. Жертва сразу обмякла, и ее опустили на пол – отсюда положение тела и конечностей. Человек, нанесший удар, был опытен в обращении с холодным оружием и выше убитого ростом. Значительно. Даже не удар. Тело убитого лежит с вытянутым подбородком – его поддерживали за шею, когда укладывали на пол. Гуров представил себе положение убитого и убийцы в этот момент. Тут же пришла в голову мысль. В таком положении, когда жертву обхватывают за горло сгибом руки… точно. Это не удар, это хорошо отработанный способ убийства ножом, в частности снятия часовых. Такому учат в спецназе, учат разведчиков. Жертву обхватывают сгибом руки за горло и опрокидывают спиной на нож. При этом исключается промах, потому что острие лезвия приставляют без размаха именно к той точке тела, которая соответствует проекции сердца. Жертва сама нанизывается на нож во время падения. А обхват за горло и принудительное откидывание головы при этом назад не позволяет жертве издать громкого звука. То есть убит Крачковский профессионалом высокого класса, которого хирург хорошо знал и не опасался.
Хорошо. Сразу же возникают версии, кто из известных Гурову знакомых Крачковского мог убить его. Теперь вопрос номер два: кому нужно было убивать. То есть у кого был мотив. И какой мотив вообще применим к личности убитого. Теоретически любой. Мотивы существуют двух видов: личная неприязнь и корыстные побуждения. Случайность, в смысле непреднамеренность, ошибка, если перепутали жертву с кем-то другим, видимо, исключаются.
Корысть? Ограбление? Но тогда убийца должен заведомо знать, что в убогом и нищем жилище жертвы существуют ценности, адекватные совершенному. Могло быть такое? Могло, если очень хорошо зарабатывающий и маниакально экономный Крачковский хранил сбережения в доме. Версия, но без тщательного осмотра места происшествия и обнаружения тайника она не работает. Тем более что фигуранты из окружения Крачковского из числа сотрудников центра тут отпадают. С таким бизнесом в руках не грабят. Имитировать ограбление могут.
Значит, второй приемлемый мотив: личная неприязнь. Частная жизнь убитого как бы и вовсе отсутствовала. Но это в настоящем, а в прошлом? Находят и убивают за прошлое в случаях, когда содеянное, опять же, адекватно. Убить за искалеченную жизнь – свою ли, близкого ли человека… Хм, тут такое надо совершить! Ладно, отложим пока это направление, потому что о прошлом Крачковского почти ничего не известно.
Тогда обратимся к настоящему убитого. Замешан в преступлениях, более того, как узловая, наиважнейшая фигура, от работы которой зависит весь бизнес. По крайней мере половина. Это раз. Второе – человек находился в состоянии, близком к психозу или неврастении. Коллеги-преступники этого не замечать не могли. Опасаясь нервного срыва и, в результате, возможного разоблачения, могли устранить. Тем более что вчера вечером, когда Гуров беседовал с пьяным Крачковским в загородном доме Эдуарда Аркадьевича, Саенко появился не случайно, а намеренно. Значит, ситуацию отслеживали, и возможность того, что хирург наболтает в растрепанных чувствах лишнего, предполагали. Высокий, обладающий профессиональными навыками и являющийся уже исполнителем одного убийства, – это Саенко. Фактическим руководителем преступного бизнеса тут, в Саратове, является Саенко. Исполнитель, возможно, по косвенным наблюдениям, и инициатор всех проверок Гурова – Саенко.
По дороге домой Лев купил бутылку водки, пару яблок. Отойдя в ближайшую подворотню, он в течение пятнадцати минут влил в себя граммов триста, закусывая душистыми плодами. Следовало бы выпить всю и превратиться в мертвецки пьяного, но водка на голодный желудок больше не лезла. Гуров должен явиться завтра на работу с явными и хорошо заметными признаками сильного перепоя.
В таком состоянии Лев себя не помнил. Он вообще трудно пьянел, да и алкоголя в большом количестве не употреблял. Идти было трудно. Не слушались ноги, его качало в самые неожиданные стороны; глаза с большим трудом фокусировались на окружающих предметах. Впрочем, как и мозг. Гуров с большим трудом удерживал сознание. Состояние, при всей его тяжести, Льва веселило. Как он сейчас понимал тех алкашей, которых приходилось видеть иногда на улице или которых привозили в вытрезвители…
Да что же такое! Гурова опять качнуло на стену дома. Как, оказывается, тяжело держать равновесие. Сесть бы, посидеть где-нибудь… Только ни лавочек, ни бревна поблизости не было. В его теперешнем состоянии Льву показалось вполне приемлемым усесться прямо на землю и привалиться спиной к чужому забору. Ага, а потом задремать! А проснуться под утро валяющимся на земле, грязным, с вывернутыми карманами…
Дома можно просто завалиться спать. Где-то в гостях при таком количестве выпитого можно просто хорошенько поесть, попить горяченького чаю или кофе. Через пару часов алкоголь начнет выходить, оставляя только тяжесть в теле и голове. Зато начнет вонять изо рта. Нет уж, надо из последних сил добираться домой, до постельки.
Свет фар ударил в глаза неожиданно. От такого перепада освещения, да еще в состоянии Гурова, глазам стало невыносимо больно. Сыщик пошатнулся, закрылся ладонью и выругался, насколько позволял заплетающийся язык и онемевшие губы. Фары долго не выключались, поэтому пришлось идти через силу и прикрываясь рукой. Благо и калитка дома совсем рядом. Нехорошая подозрительная мысль все же пробилась сквозь состояние сильного опьянения. Она просочилась и связала зыбкой эфемерной волной тумана убийство Крачковского, посещение Гуровым места преступления с этой непонятной машиной, которая осветила его фарами у ворот собственного дома.
Зайти в калитку Гурову не дали.
Мозг включился сразу и полностью. Как будто даже с каким-то щелчком. Несмотря на то, что в голове все кружилось, а движения давались все еще с трудом, мысли потекли четко и ясно. Какой-то милиционер с неприятным резким голосом затолкал Гурова в «собачник» милицейского «уазика». Захлопнулась дверь, и машина запрыгала на неровностях переулков частного сектора. Связь с убийством? Глупо и нелепо. Соответствовать истине это утверждение могло только в том случае, если убийца заведомо решил свалить все подозрения на него. Смысла в этом, по убеждению Гурова, не было никакого. Потратить столько времени на проверки нового дворника Рогова, начать доверять ему первые задания в рамках подпольного криминального бизнеса, дать возможность кое-что увидеть и понять, а потом просто подставить милиции? Да еще и в качестве немотивированного убийцы? Саенко не мог предположить, что Гуров напьется, чтобы инсценировать убийство по пьянке. Нет, глупо.
Тогда что? Его задержали как гражданина в состоянии сильного опьянения? Случайно машина торчала в переулке около его дома, и он подвернулся? Допустим. На этот вопрос ответит место, куда привезут Гурова. В вытрезвитель – это будет логично. В РУВД? Вопрос – почему не в вытрезвитель? Если его в чем-то подозревают, пусть в самом страшном, то все равно должны сдать в вытрезвитель, записав за уголовным розыском. Все допросы начинают обычно утром, после вытрезвления, потому что сейчас это просто трата времени.
Убийство на него не навесят, если этого никто не спланировал заранее. Если случайное задержание… Проверка наверняка сразу покажет, что Рогов Павел Андреевич действительно дворник Реабилитационного центра, что паспорт у него чистый, но все остальное, что касается легенды бывшего старшего прапорщика, службы на окружных складах, бизнеса в Самарской области, – чистейшая липа. Если кто-то захочет все это выяснять, то легко убедится, что трудовая книжка самодельная. Только вот никого это не должно интересовать. Вытрезвитель должно интересовать, что он законопослушный гражданин, что у него есть место работы и жительства в Саратове, есть доходы, с которых он в состоянии заплатить штраф, и что он не в розыске. Все другие выяснения покажут, что им кто-то интересуется. Точнее, его кто-то проверяет. Например, Саенко. Если все еще проверяет, то в этом должен быть один смысл: ему хотят доверить большее, чем уже доверили. А вот это интересно.
