– А зачем вам терпеть? – задала Настя очередной вопрос. – У вас, насколько мне известно, есть спонсор с деньгами, так что от благосклонности руководства «Новой Москвы» вы не зависите. Заберите пьесу из этого театра и отнесите в другой, где к вашему тексту, к вашей работе проявят больше уважения. Что вас удерживает?
– Анастасия Павловна, – умоляюще произнес Лесогоров, – ну присядьте, прошу вас. Мне самому очень хочется сесть и вытянуть ноги, но я не могу себе этого позволить, когда дама стоит. Особенно такая элегантная, красивая дама, как вы.
Настя про себя усмехнулась, но с места не сдвинулась.
– Я постою, мне так удобнее. А вы можете не только присесть, но и прилечь, я же видела, как вы три часа просидели на неудобном стуле в скрюченном положении с тетрадкой на коленях. Мы с вами не на светском мероприятии, так что расслабьтесь.
– Анастасия Павловна, вы меня убиваете! – Он картинно взмахнул руками. – Вы из тех редких женщин, рядом с которыми хочется чувствовать себя настоящим джентльменом, а вы мне на лету крылья подрезаете. Хотите еще кофе?
– Нет, спасибо, – отказалась она.
– А я хочу. – Его слова прозвучали немного резко, что изрядно удивило Настю.
Обидела она его, что ли? Интересно, чем?
Он отправился на кухню варить кофе, а Настя, опираясь на каминную полку, стояла и разглядывала комнату. Чисто. Удобно. Безлико, как и должно быть в «ничейном» жилище, как в гостиничном номере. Неплохо было бы сделать ремонт, кое-где осыпалась штукатурка, в нескольких местах обои повреждены, да и вообще… Но директору-распорядителю Бережному, наверное, не до этого, в здании театра есть и другие проблемы, требующие неотложного решения и финансовых затрат.
Артем вернулся с чашкой дымящегося кофе и встал возле камина совсем рядом с Настей. Она уловила смешанный запах мужской туалетной воды и пота и с трудом удержалась, чтобы не поморщиться. Такая степень физической близости вызвала у нее раздражение, и она инстинктивно посторонилась, чуть увеличив дистанцию. На лице журналиста при этом проступила досада. Проступила – и тут же исчезла.
– Вы мне не ответили, – мягко напомнила Настя. – Почему вы держитесь за театр, в котором вас унижают и, уж простите меня, ни в грош не ставят?
Артем посмотрел на нее с вызовом и каким-то непонятным ей отчаянием.
– Мне нравится, как ставит Лев Алексеевич, – признался он почти смущенно. – Я пару лет назад видел поставленный им спектакль, «Двенадцатую ночь»… Вы не видели?
– Нет.
– Он произвел на меня огромное впечатление, просто огромное! И когда я написал пьесу, для меня даже вопрос не стоял, какому режиссеру ее предложить. Для меня в театральном мире существует только Лев Алексеевич Богомолов.
– Но Богомолов-то уже не ставит вашу пьесу, – напомнила Настя. – Ее ставит Семен Борисович, а это совсем другое дело. У Семена Борисовича свой подход, своя индивидуальность. И спектакль может получиться совсем не таким, как вы ожидаете.
Она прекрасно помнила слова, сказанные Дудником во время репетиции, о том, что его задача – воплотить в спектакле замысел и концепцию Богомолова, но все-таки… Главное – вывести Лесогорова на разговор о том, что Дудник мечтает избавиться от диктата Богомолова.
Однако разговора не получилось.
– И еще мне очень нравится Арбенина, – признался Артем с совершенно детским смущением. – Когда я договаривался с Львом Алексеевичем, я специально оговорил, чтобы Евгению Федоровну заняли в спектакле, для нее там есть большая интересная роль адвоката. Она такая красавица! – в его голосе зазвучало восхищение. – Я ее с самого детства люблю, особенно она мне нравилась в «Восхождении к вершине», помните, был такой фильм? Я его раз пять, наверное, смотрел, если не больше.
Фильм Настя помнила, и Евгению Федоровну Арбенину в нем тоже помнила очень хорошо. Она действительно была в этой картине невозможной красавицей. Надо же! Трудно представить себе, чтобы современный молодой журналист страдал такой сентиментальностью. Она-то думала, что мальчишеская влюбленность в артистку – это такая вещь, которая осталась далеко в прошлом, в поколении ее родителей. Ан нет, выходит, где-то еще этот раритет сохранился.
Или не сохранился и все эти смущенные признания – не более чем спектакль? К тому же не очень хорошо сыгранный. Уж больно настойчиво старается Артем Лесогоров втереться к ней в доверие, а комплиментам его грош цена в базарный день. Просто он считает ее, Настю Каменскую, милицейским сухарем с неудавшейся личной жизнью, и пытается изобразить из себя милого сентиментального мальчика, которого не нужно бояться, а нужно опекать и любить. Зачем? Да ясно же зачем. Совершено преступление, и Лесогоров, как настоящий журналист, хочет собрать горячий материал, а для этого нужно добиться, чтобы люди, ведущие расследование, были болтливы и откровенны. Вот и все. Даже странно, что Артем пока ни о чем ее не спросил, а только старательно отвечал на ее собственные вопросы. Выжидает? Или она все-таки ошибается и никакого особенного расчета за всеми этими комплиментами нет?
Настя даже не успела мысленно сформулировать последнее соображение полностью, как Артем Лесогоров начал разведку боем.
– Анастасия Павловна, а зачем вы приходили на репетицию? Вы что, подозреваете кого-то из участников? Кого?
– Да с чего вы взяли, Артем! Просто любопытно было посмотреть, как проходит репетиция, вот и все.
– Нет, вы говорите неправду, – он лукаво подмигнул ей, – вы явно кого-то подозреваете. Ну скажите, кого? Семена Борисовича, что ли?
– А почему нет? – увернулась Настя. – Семен Борисович – молодой сильный мужчина, который вполне в состоянии нанести удар битой по голове. Его нельзя исключать из числа подозреваемых, равно как и любого другого физически полноценного мужчину.
– Да бросьте вы! – Артем вытаращил на нее глаза. – Вы что, серьезно? Вы именно так подходите к делу? Кто мог ударить, а кто не мог?
– А как вы предлагаете рассуждать? – Настя расслабилась и с удовольствием принялась прикидываться дурой. Очень она это занятие полюбила, особенно в последний год, когда стала работать у Стасова. – Ясно же, что женщина маленького роста ударить не могла, потому что Лев Алексеевич – мужчина достаточно рослый. Вот из этого и исходим.
– Вас послушать, так и меня можно подозревать.
– А как же, – радостно согласилась она. – И вас, и Михаила Львовича Арцеулова, он тоже мужичок в теле и роста немалого, и Никиту Михайловича Колодного, и даже вашего помрежа Александра Олеговича Федотова. А также директора Бережного, главного администратора Семакова и далее везде, список можете продолжить сами.
– Подождите, – Артем оторопело посмотрел на нее, не понимая, шутит Каменская или говорит серьезно. – А как же мотивы? А алиби? Вы хотя бы алиби проверяли у тех, кого назвали? Я вам про себя могу сразу сказать, где был и что делал, когда с Богомоловым случилось… сказать?
Настя рассмеялась, залпом допила остывший и от этого казавшийся менее крепким кофе, снова поставила чашку на каминную полку и наконец-таки уселась в кресло, вытянув ноги. Пришлось немного поерзать, чтобы найти такое положение, при котором спина ныла не так сильно и боль не отдавала в ногу. Артем немедленно уселся напротив нее на диван.
– Ну расскажите же, Анастасия Павловна, как вы ищете преступника? По каким принципам? Мне же интересно!
– Всем интересно, – беспечно отозвалась она. – Но если я начну направо и налево рассказывать, как мы это делаем, у нас не останется времени заниматься собственно расследованием. Артем, какие у вас лично отношения с… – Она умышленно сделала паузу, сделав вид, будто снова ищет удобное положение.
– Я его очень уважаю, я же вам сказал, – быстро ответил Лесогоров.
«Интересно, кого ты так сильно уважаешь, дружочек? Я ведь имя-то не назвала».
– По-моему, о нем речи пока не было, – Настя изобразила легкое недоумение. – И вы ничего мне о нем не говорили.
– О ком? – растерялся Артем. – Вы же о Богомолове спрашивали, разве нет?
– Нет, – насмешливо ответила она. – Я спрашивала о Михаиле Львовиче Арцеулове.
– О ком?!
Она повторила, негромко и спокойно. Этот мальчик моложе ее почти в два раза, неужели он надеется обвести ее вокруг пальца? Да у нее приемов против таких проныр – вагон и маленькая тележка. Сейчас он совершенно растеряется, начнет судорожно пытаться проникнуть в ход ее рассуждений, забросает ее вопросами про Арцеулова, которого Настя сегодня увидела в первый раз в жизни и даже и не думала ни в чем подозревать, во всяком случае пока, и окончательно утратит контроль над беседой.
– Вы что, подозреваете Михаила Львовича?
– А почему нет? – пожала она плечами. – Ровно так же, как и любого другого мужчину на этой земле. Кто-то же ударил Богомолова по голове, так почему не Арцеулов? Или не вы, Артем?
– Но мне-то это зачем?
