срочно — аппендицит болит! От полученного вознаграждения всё ускорилось само собой, когда доктор, которого Шаталов тоже задобрил, скомандовал, чтобы больной сдавал анализы. Шаталов скорчился от боли и сказал: «Доктор, ну что ж вы медлите, какие анализы, режьте уже!» — и отправился на операционный стол. Дав ещё сто рублей медсестре, попросил снять операцию на видеокамеру смартфона (понимая, что следователь может и не поверить болезни Шаталова). Прооперировали. Операция прошла успешно! Со слов Шаталова:
— Ты бы видел доктора, который ко мне подошёл после операции! Он сказал: «Ещё бы чуть-чуть — и было поздно! Вовремя аппендицит вырезали, могли бы не успеть!» Представляешь, Саня, как доктор охренел, когда меня вскрыл, а там всё чисто! Я ж до этого даже не знал, с какой стороны у меня аппендикс, не говоря о том, чтобы он болел!
— Во дела, — удивлялся Когалымов.
Тогда под стражу Шаталова не взяли, операция помогла.
Но через некоторое время всё-таки закрыли, дали пару лет общего режима, и их жизненные пути снова разошлись…
Однако Когалымов в данном экстренно-утреннем состоянии из-за проблем с алкоголем и дисциплиной втягивался в неприятную для него ситуацию. Вспомнив опыт Шаталова, дабы обставить злого командира по разоблачению Когалымова в пьянстве (дежурный уже передавал слова командира, что отвезёт на освидетельствование, после того как старший лейтенант не явился на ковёр через десять минут), он отправился к знакомому хирургу:
— Вырежи мне аппендицит, пожалуйста, очень надо!
— Да я в принципе не против… Раз ты считаешь, что ложиться под нож ситуация того стоит, но мне надо с начальством переговорить, — обрадовал доктор Когалымова, который решил официально уйти на больничный, дабы не быть пойманным с перегаром начальством.
По возвращении с совещания доктор сообщил:
— Ты знаешь, я рассказал ему как есть, что тебе для работы надо, а он, как назло, недавно задружил с этим командиром. И твой обязательно ему позвонит уточнить про тебя. Поэтому отказал — не хочет портить отношения с командиром, который даст ему возможность ездить как хочется.
— Спасибо за попытку… — поблагодарил Когалымов знакомого и отправился сдаваться в роту, к тому времени запах алкоголя изо рта был подавлен кисломолочными продуктами, кофе, семечками и таблетками «антиполицай».
Там же был встречен тот самый заместитель командира Иван Сергеевич. Правда, к тому времени отношения с Когалымовым уже были нормальными, однако волю начальства он передал:
— Саша, пиши по собственному желанию. Командир сказал уволить тебя. Тебя не было на рабочем месте в девять часов, он собрал комиссию, заставил всех расписаться в этом.
— Писать я, конечно же, ничего не буду, — сразу сказал уже разбирающийся в увольнительных делах Когалымов (тут главное — не испугаться и действительно не написать. Милиционера по закону было крайне сложно уволить). — А вот переводиться отсюда я буду. Дайте два часа, я найду другое место. Уволить вы меня не сможете, должность моя предполагает ненормированный рабочий день и розыскную деятельность. Я с утра ездил по КУСП № 2244 (регистрация преступления или правонарушения), искал автомобиль «ВАЗ-2107», водитель которого скрылся с места ДТП, проехал пять адресов за свой бензин к тому же, никого не было дома, в объяснительной так и напишу. Давайте я спокойно переведусь, не будем портить друг другу нервы.
— Я сейчас спрошу у командира. Ты прав, так будет всем лучше, — понял правильно ситуацию заместитель командира.
Договорённости были достигнуты. Когалымов отправился в территориальный отдел милиции, где текучка на рабочих должностях опера, участкового, следователя и дознавателя есть всегда. Выбор пал на дознание. Начальнику этого отдела было честно сказано:
— Пришёл новый командир, не сошлись. Возьмёте к себе, если переведусь? Обещаю хорошо работать.
— Чем отличается кража от грабежа? — спросил начальник дознания, полковник милиции.
— Кража — это тайное хищение чужого имущества, а грабёж — открытое.
— А разбой? — продолжал собеседование начальник.
— Разбой — это открытое хищение чужого имущества с применением физической силы или оружия, — ответил на известные ему ещё с юридического учебного заведения вопросы старший лейтенант Когалымов.
— Мы тебя берём, — заключил начальник дознания.
— Спасибо вам большое, отработаю! — пообещал не жалеть живота Когалымов.
Перевёлся. Вот где началась настоящая милицейская работа! Тут уж был шанс побороться с преступностью, поскольку в территориальных отделах выявлять (выдумывать) особо ничего не надо, там от граждан идёт поток обращений о преступлениях такой, что успевай раскрывать! За спиной были шесть лет милицейской жизни.
Забегая снова немного вперёд: впоследствии данный командир роты ДПС даст взятку в размере трёх миллионов рублей, чтобы стать мировым судьёй. Взятку взяли, а судьёй не сделали. Может поэтому он был таким злым? В процессе своей работы он многих обижал личностно.
Когалымов знал одного наставника этого командира, который, так уж получилось, попал в подчинение к ученику. Впоследствии командир относился к учителю крайне неуважительно. Кто знает, может из-за этого на роту обрушились проверки и данный командир был отстранён от должности и в органах больше не работал.
Глава 19
Тонкости уголовного законодательства
Опять начиналась новая жизнь Когалымова! С алкоголем было вновь покончено! По крайней мере, себе так обещано — только по выходным. С взятками тоже, но тут никто и не предлагал, поскольку дознание — это тот орган, который работает с тем материалом, который принесли оперуполномоченные или участковые на возбуждение. То есть после совершения деяния человеком, в действиях которого усматриваются признаки состава преступления, после проведённой проверки сотрудниками есть два варианта: отказать в возбуждении уголовного дела или возбудить его (как называют дознаватели этот процесс: «возбудиться», а не «завести уголовное дело» по-киношному). Посему попадающие материалы проверки в орган дознания, как правило, подлежали возбуждению, а отказные материалы опера и участковые делали сами.
Поэтому работать нужно было исключительно в кабинете, с готовым материалом, с людьми, которых вызывали на допросы, давать отдельные поручения сопровождающим дела операм или участковым, красота! Единственный момент — это снова заработная плата, на которую поесть шаурмы в обед за сто рублей уже было праздником! Полагалось обедать скромнее.
Для создания атмосферы и понимания этой ситуации такой пример. Кабинет дознания, три стола, три сотрудника, звонок одному из них:
— Алло, да. Сколько?! На хрена? Ясно, — поменялся в лице капитан милиции, стал чернее тучи, «повесил трубку».
— Что случилось, Паш? — поинтересовался у своего одногруппника Когалымов.
— Дочка двести рублей попросила.
И смех и грех.
И вторая проблема, которая никуда не делась у Когалымова, — снова алкоголь. Причем работал он, как и обещал, неистовствуя, непримиримо к преступным элементам. Если норма сдачи уголовных дел в месяц была от двух до четырех, то однажды он
