Однообразная, круто замешанная на пьянстве жизнь в поселке делает один день неотличимо похожим на другой. В событийно-временном ряду отсутствуют яркие ориентиры, а спиртное замутняет человеческое сознание и притупляет память. Первый свидетель, скорее всего, просто перепутал дни, когда он встречался с пострадавшей, и упорствовал в своей ошибке с упрямством, свойственным алкоголикам. Прочих к точно такому же заблуждению подтолкнули целенаправленные расспросы самих оперативников.
Но не мнимая тень злосчастной старухи помрачила здравый смысл людей, посеяв ужас и злобу в их душах, а тень вполне реальной беды, вырождения и упадка, давно нависшая над небольшими населенными пунктами края — отсутствие работы и жизненных перспектив, нищета, информационная изолированность, с давних пор сверх всякой меры распространенное здесь пьянство… Негативно-монотонное выморочное существование, выживание, по сути, не сулящее надежды на завтрашний день, вызывает депрессию, озлобляет людей, подталкивая их к неадекватному восприятию действительности и иррациональному поведению. Социально-экономический упадок опасен еще и тем, что влечет за собой необратимый интеллектуальный и моральный распад личности и общества.
Вот этих-то зловещих призраков стоит бояться всерьез.
Кирилл Партыка
Однако, начальник, понятно
Лет двадцать назад посчастливилось мне побывать на Чукотке. Жил в Билибино, работал после окончания авиационного училища в аэропорту Кепереем. Те немногие годы оставили во мне массу впечатлений и воспоминаний.
Тех, кто считает, что анекдоты про чукчей специально выдумывают, попытаюсь заставить в этом усомниться. Если кому что не понравится, извините, но это правда жизни…
* * *
Как бы не было странно для меня, но тогда я узнал, что чукчей тоже берут на военную службу…
Кстати, призывников в райцентр доставляли вертолетом, который, помотавшись с офицером военкомата по оленеводческим стойбищам, откуда их выдергивали и идентифицировали, садился на спортплощадку близ военкомата…
На время призыва при райвоенкомате разворачивался сборный пункт. Собственно, кабинеты сотрудников военкомата занимали лишь часть первого этажа, второй же этаж представлял собой большую казарму, где призывники-чукчи могли находиться неделю-другую на полном гособеспечении, пока пройдут, извините, санобработку, все медосмотры и комиссии, пока им восстановят все документы…
Для обслуживания всего этого процесса военкомат на этот период призывает, как на сборы, офицеров запаса. Но такие «сборы» однажды попал и я.
…В один из дней вручает мне офицер военкомата требование для фотосалона, дает листик бумаги с фамилиями двух призывников — выполняй! Чего, казалось, проще — чукчам сделать фото 3х4 для военных билетов?…
Подхожу с ними к Дому быта, заглядываю в дверь фотосалона — ни одного клиента. Ну что я туда пойду, подумал, покурю лучше на улице — день-то какой теплый! Отдаю одному из чукчей требование на фото, назначаю его старшим (у него от гордости на груди чуть куртка не треснула!), спрашиваю:
— Понятно, — вам двоим надо сфотографироваться, «три на четыре»?…
— Однако, начальник, понятно…, - отвечают.
Зашли они к фотографу. А я остался на крылечке покурить. Жду их. Курю-курю, жду-жду… Ну, наконец-то, вышли.
— Что так долго? Сфотографировались?
— Однако, да, начальник…
Отвел я их обратно в военкомат. А ближе к вечеру пачку фотографий и негативов, накопившихся у фотографа за пару дней, не глядя в содержимое, принес уже другой собрат по сборам…
…Взрыв смеха из кабинета начальника отделения был такой огромной силы и так неожиданен, что мы аж вздрогнули! И почти мгновенно смех перешел в истерику! Тут, сквозь доносившиеся визги и завывания, слышу крик — меня зовут.
Вид у офицеров был, скажу я вам — Гайдай бы со своими комедиями от зависти лопнул!..
Один из офицеров, со слезами на глазах, всхлипывая и, пытаясь подавить смех, спрашивает меня:
— Сегодня ты двоих на фото водил?…
— Ага…, - недоуменно отвечаю.
— Ты где был, когда они фотографировались?..
— На крылечке курил, а что?..
Тут он мне протягивает листик с шестью фото 3х4, а там на каждом из снимков мои подопечные… ВДВОЕМ!
…Вечером, не будучи в наряде, пошел домой и заглянул в Дом быта, благо, что тот был рядом. Хотел было наброситься на фотографа, что ты, мол, наделал, а он, поняв, кто я, сам налетел на меня:
— Какого черта, ты… — далее мат рос поэтажно, — отправил их одних?…
И уже немного успокоившись, рассказал мне, как было дело:
— …Вошли, они оба, один отдал требование. Взглянув на него, я указал рукой на стул перед экраном, мол, садись… Подхожу к камере, поворачиваюсь и вижу, что они (чукчи) вдвоем плотненько присели на краешек стульчика, молча ждут. Вам что, спрашиваю, художественное фото на память делать или «три на четыре» для военного билета»… Давай по — одному! Ан, нет — хрен-с-два тебе…, - эмоции и витиеватые маты опять поперли из фотографа, — сколько я им не объяснял — бесполезно! Говорят: «Начальник сказал, что двоим надо»… Я плюнул на это все, оттащил камеру в угол, чтоб эти «чебурашки» в кадр поместились и — вот вам!
Самое обидное в этой истории: те фото офицеры разобрали себе, а мне ни кадрика не досталось на память…
* * *
У чукчей, как и большинства народов Севера, имена и фамилии в основном русские: Спиридоновы, Жариковы, Петровы… К этому привыкаешь, будто ты где-то под Рязанью.
И если вдруг встречается, как крупинка золота в руде, коренная — истинно чукотская фамилия, то, пытаясь ее прочитать (тем более выговорить!), впадаешь в состояние, близкое к ступору…
…Как-то, идя с товарищем мимо правления одного колхоза, прошелся взглядом по стенду с фотографиями передовиков и…, как поперхнулся. Остановился, упорно пытаясь прочитать фамилию одного из знатных оленеводов. Почему-то не получилось. Позвал товарища, попросил его прочитать вслух, Вижу, как, шевеля губами, у него округляются глаза. Не выдавив из себя ни слога этой фамилии, у товарища начался истеричный смех.
А вы попробуйте сразу и вслух прочитать эту фамилию — Пйпйнэут…
Получилось?
Вы говорите, анекдоты, анекдоты!!!
Евгений Медведев.
Оперские байки от Михалыча
В стародавние времена, грянул очередной указ о мерах по усилению борьбы с… В тот раз усиливали борьбу с бродяжничеством, попрошайничеством и тунеядством. Да-да, уважаемый читатель, бывали на Руси времена, не в пример нынешним, когда за уклонение от работы давали срок и сажали в тюрягу.
Естественно, на места последовали высочайшие указания и требования, спустили формы отчетности и приказали дважды в сутки докладать наверх.
А в одном городе жил-поживал, да службу нелегкую милицейскую правил некий участковый, тогда их именовали инспекторами, которого народ на участке, несмотря на молодость, звал Михалыч. Почему так уважительно звали, сейчас не понять, может за ради лести, может из уважения, а может по житейской привычке. И жило на его участке этих самых тунеядцев, по меркам начальства, немеряно. Одна беда, Михалыч с ними вместе вырос, и ему было жалко этих балбесов от жен и детей в тюрягу отправлять. Знал, что они вернуться на его же участок, но уже кончеными сволочами. Уговоры, предупреждения и прочие меры должного действа не возымели, зато начальство Михалыча имело каждую планерку.
Однажды, на очередной планерке, до сведения участковых инспекторов был доведен обзор МВД о практике выполнения того самого указа о мерах по усилению…, ну и т. д. Обзор был весьма содержательным и имел как положительный опыт борьбы…, так и, «но вместе с тем…» Вот в перечне негативных примеров «перегибов» в работе, Михалыч и услышал о «передовом» опыте участкового из некоего городишка в центре страны.
Участковый, назовем его Анисовым, придумал, как радикально воздействовать на своих тунеядцев. Собрал он как-то этих бездельников и привел в лесополосу к оврагу. По дороге лоботрясы подшучивали над ним по поводу автомата, висевшего у него на плече, мол, мент, так нас боишься, что стал с автоматом ходить. Участковый в ответ лишь что-то невнятно бурчал. На полянке у оврага тунеядцы были построены в одну шеренгу и участковый вызвал троих:
— Коваль, Николаев, Яковлев — выйти из строя и стать сюда, на край оврага.
Все трое выполнили команду. Снимая с плеча автомат, Анисов скороговоркой проговорил:
— Во исполнение секретного приложения к указу ПВС СССР, за злостное уклонение от общественно-полезного труда, данной мне властью, приговариваю Коваля, Николаева и Яковлева к расстрелу на месте.
