Хоуз закрыл дверь. Теперь он понимал, какие чувства испытывает батон хлеба, оказавшись в духовке. Жара стояла удушающая. Он попытался вдохнуть воздух в легкие, но в горло проникал только горячий пар. Внезапно в колеблющемся тумане обрисовалась неясная фигура.
— Доннер? — уточнил Хоуз.
— Командир, здесь никого нет, кроме нас двоих, — ответил Доннер, и Хоуз улыбнулся, несмотря на жару.
Жиртрест не зря получил свою кличку. Он был не просто толстым, он был жирным, необъятным и походил на гигантскую колышущуюся чашу белого студня. Доннер сидел на мраморной скамье, прислонившись спиной к стене, и наслаждался. Его чресла прикрывало небрежно наброшенное полотенце. Всякий раз, как он делал вдох, многочисленные складки жира колыхались и дрожали.
— Вы ведь коп, так? — спросил он у Хоуза.
— Точно.
— По вашим словам, вы работаете с Уиллисом, но так может сказать кто угодно. Уиллис что, привет мне передает?
— Да, — ответил Хоуз.
— Уиллис мне нравится. Я видел, как он однажды уложил парня, который весил, должно быть, фунтов четыреста — уложил прямо на задницу. Уиллис — классный дзюдоист. Стоит только до него дотронуться — и раз-два! Хрусть — и у тебя уже рука в гипсе. Опасно иметь такого врага! — Доннер закудахтал. Когда он хихикал, все его достоинства хихикали вместе с ним. От этой тряски Хоуз ощутил легкую тошноту. — Так что вы хотите узнать? — поинтересовался Доннер.
— Знаете кого-нибудь по кличке Леди? — Хоуз решил сразу подойти к сути дела, пока не получил тепловой удар.
— Леди? — повторил Доннер. — Странная кличка. Она что, из блатных?
— Возможно.
— Знавал я в Сент-Луисе дамочку по кличке Леди Дятел. Она была стукачкой. Хорошо работала! Отсюда и кличка. Дятел стучит, понимаете?
— Понятно, — кивнул Хоуз.
— Она все, абсолютно все знала! Знаете, как она вытягивала нужные сведения?
— Могу себе представить, — буркнул Хоуз.
— Да, тут много воображения не требуется. Она вытягивала из клиентов все, что ей было нужно, в постели. Готов поклясться, выудила бы все тайны и у сфинкса — посреди пустыни…
— Где она сейчас? Здесь, в городе?
— Нет. Она умерла. Настучала копам на одного парня. Зря она с ним связалась — с ним тягаться себе дороже. Вредно для здоровья. Профессиональный риск. Бам — и нет больше Леди Дятла.
— Он ее убил, потому что она на него настучала?
— Да, но не только. Вроде бы она еще заразила его триппером. Парень был очень чистоплотный — я имею в виду, соблюдал личную гигиену. Ему не понравился ее подарок. Бам — и нет больше Леди Дятла. — Доннер немного помолчал. — А если подумать, не такой уж она была и леди, правда?
— Правда. А что насчет той Леди, которая нам нужна?
— Вы хоть намекните, кто она!
— Сегодня вечером ее собираются убить.
— Да? И кто же собирается ее убить?
— Вот как раз это мы и пытаемся выяснить.
— Да… Крепкий орешек вам попался!
— Ага. Слушайте, а может, выйдем и поговорим в другом месте?
— В чем дело? Простыли? Я могу попросить их поддать жа…
— Нет, нет, нет! — поспешил остановить Доннера Хоуз.
— Значит, Леди? — Жиртрест задумался. — Леди.
— Да.
Казалось, в кабине стало еще жарче, словно размышления Доннера способны были повысить и без того высокую температуру. Каждая секунда его размышлений как будто добавляла лишний градус. Хоуз тяжело дышал ртом, вдыхая раскаленный воздух. Ему хотелось сбросить полотенце, сбросить с себя кожу и повесить ее нас гвоздь. Ему захотелось выпить стакан ледяной воды. Стакан холодной воды. Пусть стакан теплой воды. Он согласился бы даже на стакан горячей воды. Все равно она холоднее, чем температура в парилке. Пот тек изо всех его пор; а Доннер все думал. Томительно тянулись секунды. Испарина покрыла лицо толстяка, пот ручьями стекал с широких плеч, струился по спине.
— В старом клубе «Блэк энд Уайт» была одна цветная танцовщица, — произнес он наконец.
— Где она сейчас? Здесь?
— Нет. Устроилась стриптизершей в Майами. Ее называли Леди. Раздевалась очень изящно. Прыщавые юнцы и любители цветных ее просто обожали. Да, она была у них звездой. Но теперь она в Майами.
— А здесь кто?
— Я пытаюсь вспомнить, — сказал Доннер.
— А вы не можете вспоминать побыстрее?
— Я думаю, думаю! — обиделся Доннер. — Была еще торговка наркотиками по кличке Леди. Но, по-моему, она переехала в Нью-Йорк. Сейчас все барыги стекаются туда. Да, она сейчас в Нью-Йорке.
— А здесь-то кто остался? — Хоуз, теряя терпение, вытер потное лицо потной рукой.
— Эй, знаю! — вдруг воскликнул Доннер.
— Кто?
— Леди. Новая шлюха в квартале красных фонарей. Знаете, где это?
— Смутно.
— Она работает на Маму Иду. Место вам знакомо?
— Нет.
— Спросите у ребят из отдела, они знают. Поищите ее там. Леди. У Мамы Иды.
— Вы ее знаете? — попытался уточнить Хоуз.
— Кого, Леди? Только в силу профессии.
— Чьей профессии? Вашей или ее?
— Моей. Пару недель назад я кое-что у нее узнавал. Господи, мне бы сразу про нее вспомнить! Только я никогда не зову ее Леди. Так ее зовут на улице. Ее настоящее имя Марсия. Настоящая красотка!
— Расскажите мне о ней.
— Рассказывать почти нечего. Вам нужна ее подлинная биография или история, которой она пичкает клиентов? Иными словами, вам рассказать о Марсии или о Леди?
— Меня интересуют обе.
— Хорошо. Вот что говорит о ней Мама Ида. Поверьте мне, она денег на ветер не бросает. Все, кто приходит на Улицу шлюх, ищут заведение Мамы Иды. А стоит им попасть туда, как они западают на Леди.
— Почему?
— Потому что у Мамы Иды богатая фантазия. Значит, легенда такая. Марсия родилась в Италии. Она — дочь какого-то итальянского графа, у которого была вилла на Средиземном море. Во время войны Марсия, против воли отца, вышла за партизана, который сражался против Муссолини. Она прихватила из дому драгоценностей на десять тысяч долларов и ушла к нему жить в горы. Представьте, этот благородный цветочек, дитя, которое научилось ездить верхом прежде, чем ходить, стала жить в пещере с целой бандой бородачей. Но однажды ее мужа убили во время рейда на железную дорогу. Его заместитель заявил, что Марсия переходит к нему. Вскоре она стала общей женой для всей банды головорезов. Однажды ночью Марсия сбежала. Они преследовали ее в горах, но ей удалось скрыться.
На свои драгоценности она купила билет в Америку. Но Марсия была союзницей врага, поэтому была вынуждена жить нелегально. Едва зная несколько слов по-английски, не в состоянии найти работу, она занялась проституцией. До сих пор этим занимается, хотя ремесло свое ненавидит. Изображает из себя благородную даму, и всякий раз у клиента такое чувство, будто он ее насилует. Вот кто такая Леди — то есть так рассказывает о ней Мама Ида.
— А на самом деле? — спросил Хоуз.
— Ее зовут Марсия Поленски. Родом она из Скрэнтона. На улице с шестнадцати лет, изворотливая, как уж, и обладает хорошим слухом: воспроизводит любой акцент. Ее итальянский акцент такой же фальшивый, как и сцены изнасилования.
— У нее есть враги? — задал вопрос Хоуз.
— Кого вы имеете в виду?
— Кого-то, кто хочет ее убить.
— Да все остальные шлюхи, наверное, мечтают ее прикончить. Но вряд ли кто-то из них на самом деле ее убьет.
— Почему?
— Шлюхи — славные девчонки. Они мне нравятся.
— Ладно, — уклончиво произнес Хоуз и встал. — Я ухожу.
— Уиллис позаботится обо мне?
— Да. Поговорите с ним. Пока. И спасибо, — торопливо добавил Хоуз.
— Не за что, амиго, — откликнулся Доннер и исчез в облаке пара.
После того как Хоуз оделся, ему пришлось выслушать от Ригана целую лекцию о больших деньгах, которые могут зарабатывать боксеры. Риган сунул ему свою визитную карточку, заклиная хранить ее в надежном месте. Оказавшись наконец на улице, Хоуз позвонил в отдел. К телефону подошел Карелла.
— Уже вернулся? — удивился Хоуз.
— Ага. Я ждал твоего звонка.
— Что у тебя?
— Дэнни Гимп говорит, есть одна шлюха по имени Леди; она работает в квартале красных фонарей. Возможно, она-то нам и нужна.
— Доннер говорит то же самое, — сообщил Хоуз.
— Отлично! Поедем посмотрим на нее. Возможно, дело проще, чем мы думаем.
— Может, и так, — согласился Хоуз. — Хочешь, чтобы я вернулся в участок?
— Нет. Встретимся на месте. В заведении Дженни. Знаешь, где это?
— Найду, — отозвался Хоуз.
— Сколько сейчас на твоих?
Хоуз бросил взгляд на часы:
— 10:03.
— Можешь подойти туда в 10:15?
— Я буду там, — пообещал Хоуз и повесил трубку.
Квартал, известный как Улица красных фонарей. Улица шлюх, или, по-испански, Ла виа де Путас, представляет собой улицу на острове Айсола, которая тянется с севера на юг в общей сложности на три квартала. За долгие годы улица сменила много названий, но профессия ее обитательниц оставалась неизменной. Улица меняла название лишь для того, чтобы приспособиться к нуждам все прибывающих групп эмигрантов из разных стран. Название «Улица шлюх» переводится на все языки мира. Ничто не оказывает влияния на древнейшую профессию ее обитательниц, столь же выгодную для них, сколь и для их нанимателей, — ни время, ни океанские приливы и отливы, ни полиция. Собственно говоря, полицейские в известном смысле срослись с кварталом красных фонарей. Видите ли, существование Улицы шлюх — ни для кого не секрет. Пытаться сохранить в тайне Улицу шлюх — все равно что пытаться сохранить в тайне существование России. Едва ли найдется горожанин или гость города, который не слышал бы о Виа де Путас, а многие горожане не понаслышке судят о достоинствах здешних жительниц. А уж если простым гражданам что-то известно, то и полицейские, несмотря на свое тугодумство, также кое-что знают.
