воду она может шарахнуть. Если так произойдёт, легенда такая: мы ехали с выезда, услышали взрыв, подъехали к реке, но никого не увидели, понятно? Даже если нас кто-то заметит, мы вот мимо проезжали и подъехали. Ага?
— Ага, — согласились коллеги.
Бросок был хорошим, взрыва не было. Радость, что граната в руке не взорвалась, дежурный счастлив, все довольны. Когалымов как был дураком без инстинкта самосохранения, так и остался. Или он всегда боялся показать, что боится? Некая грань с героизмом.
Позже был снова риск взорваться, но уже по причине бюрократических проволочек в полиции. А именно. Забулдыга в лесу находит гранату времён ВОВ. Невезучий настолько, что рядом проезжал экипаж патрульно-постовой службы, и, естественно, бедолага заинтересовал сотрудников. После досмотра жулика обнаружена граната. Нашёл, говорит забулдыга. Возбудили уголовное дело, гранату изъяли протоколом осмотра. Материал вместе с вещдоками оказался на столе Когалымова — возбуждайся! Гражданину на первый раз светит условное наказание. Теперь гранату на экспертизу полагается отправить. Так и сделано, соблюдены все бюрократические особенности: неразорвавшаяся еще тогда, году в 1943, граната отправляется с сотрудником в область (такие экспертизы из-за нехватки кадров делаются только там). Эксперт выясняет, что граната очень опасная, рвануть может в любой момент, поэтому исследованию не подлежит. С резолюцией на сопроводительном письме граната возвращается обратно. Её надо уничтожить при помощи сапёров, а сделать это полагается в их районе, откуда привезли гранату, заказав предварительно специально обученных людей. Гранату везут назад, кладут на стол Когалымова, объясняют ситуацию: «Эксперт сказал — рванёт в любой момент. А то, что мы её туда-сюда таскаем, никого не волнует. Бывай, я пошёл».
И вот настал день уничтожения обнаруженной гранаты, местный эксперт подключился к этому «громкому» делу. При перевозке на машине Когалымова гранаты в лес вместе с сапёрами эксперт в багажнике начал раскладывать чуть ли не подушечки, чтобы она себя, граната, чувствовала хорошо и не вздумала прогреметь. Когалымов пессимистически и недоверчиво взглянул на эксперта:
— Ты чего боишься? Её возят тут взад-вперёд уже неделю!
— Саша! Ты что, не понимаешь? Она действительно может рвануть в любое время. Вот смотри, видишь коррозию (ржавчину)? — разъяснял простые истины опытный эксперт.
— Ну вижу, — глупо бормотал Когалымов.
— Там внутри есть запал. По причине того, что эта ржавчина на стенках может, так сказать, повредить корпус ещё сильнее, пропустив внутрь гранаты кислород, — а там порох! — она может моментально рвануть! Так что такие гранаты, ржавые, как раз самые опасные!
Когалымов ехал аккуратно, вспоминая свою глупую выходку с недавней гранатой, «схоронившейся» в реке. Приехали в лес, сапёры прикрутили к ней тротил. Все в кусты, бахнули, осколки гранаты были собраны в качестве вещественного доказательства по делу. Вот такие «громкие» дела доставались Когалымову. Тогда он для себя решил: «Больше никакого героизма с гранатами».
Были и дела, в которых снова принимали участие сильные мира сего, то есть со связями. Направить таких в суд крайне затруднительно. Уголовное дело — это как складный рассказ, подразумевается, что все стороны конфликта повествуют одну и ту же историю, каждый со своей стороны, но всё должно сходиться: количество ударов, место и время действия, сумма похищенного, произносимые слова.
Снова по этому поводу вспоминается транспортная милиция Когалымова, когда на одной из станций произошло убийство. Покойник был бомжем, но временный начальник криминальной милиции (когда были практически все старослужащие уволены) отправился сам раскрывать дело. Он пошёл в местное кафе, прислушивался, о чём говорят люди за столами. Так и выяснил, что местные несовершеннолетние насмерть забили беднягу. На допросах они все уже были «мокрыми воробушками», как один говоря: «Я только один раз ударил и отошёл». А забился покойник сам, получается. То есть когда происходит преступное действо, все от души прикладываются, а когда надо за это отвечать — так, вскользь, случайно дотронулся…
Вот и сейчас Когалымову досталось дело, когда местные боксёры, обладая связями повыше, чем начальство Когалымова, всеми силами пытались уйти от ответственности за то, что раскромсали челюсть любителю потусить в ночном клубе.
Вообще Когалымов давно уже сделал вывод: не шляться по злачным местам! Это в ночное время всякие кафе, бары, дискотеки, даже ночной магазин, всё зло всегда там! Всегда народ понажирается и конфликтует: то не так посмотрел, то не то сказал — разбирайся потом.
В таких случаях, когда возбуждается дело против «вес имеющих», надо аккуратно себя вести. Соблюсти баланс между тем, чтоб самому остаться с целой головой (не получить ночью, идя после работы, от неизвестного лица по голове), и требующей жёсткой расправы потерпевшей стороной, не понимающей, что сильным мира сего можно чуточку больше и само возбуждение против таких лиц уголовного дела уже счастье для правосудия, а могли бы и этого не допустить.
Снова вспоминается случай, когда неким следователям пришлось так же, под влиянием и давлением прокуратуры, ФСБ, возбудить уголовные дела в отношении местных «авторитетов». Дела-то возбудили, но ночью в следственном отделе возник пожар, в котором все эти дела «погорели». По закону, восстанавливать их надо, да пойди теперь восстанови…
Бывали жулики — ничего не помнили из-за сильного алкогольного опьянения. Один вот измолотил машину потерпевшего, сто шестьдесят седьмая статья — умышленное повреждение или уничтожение чужого имущества, но не помнит этого. В уголовном преступлении должен быть умысел! Слава богу, не все жулики это знают, а то пользовались бы только так. Поясняю: когда в автобусе гражданин задевает локтем лицо другого человека, например из-за давки, неосторожного вождения водителя, то это неумышленное действие, случайное, умысла на причинение телесных повреждений не было — ответственность не наступает. А когда человек бьёт с локтя другого, желая сделать ему больно из-за внезапно возникших неприязненных отношений (например, толкнул его случайно в том же автобусе), то тут будьте любезны, проходите к уголовной ответственности, умысел был. Смотря что скажет жулик, туда и можно повернуть.
Угон, например. Умысел направлен на завладение чужим автомобилем. Если жулик говорит, что хотел покататься, это угон. Если говорит: хотел на запчасти машину чужую разобрать — это кража, срока разные. А если человек говорит, что взял чужой телефон со стола в кафе, думая, что это его (представим, что он действительно перепутал со своим, доказательством будет оставленный свой телефон), то уголовная ответственность не наступает: умысла на завладение чужим имуществом не было, нет состава преступления. Поэтому работа дознавателя и следователя — «вытащить» подтверждение злого умысла жулика.
Возбуждал Когалымов уголовное дело и против интересных личностей, совершивших ни много ни мало — грабёж. Сумма ущерба была аж сто шестьдесят рублей! Как такое возможно? Дело
