– Клоун! – сквозь зубы сказала девушка.
Гуров не стал комментировать этот выпад в свой адрес, пока официантка расставляла на столе приборы и напитки.
– Значит, в любовь ты не веришь? – констатировал сыщик.
– Верю, только не в вашу ко мне.
– Зря. И это я могу доказать, – хмыкнул Гуров. – И то, что зря не веришь, и то, что я к тебе отношусь со всей… – Гуров многозначительно покрутил рукой в воздухе. – Думаешь, я тогда ночью на квартире не понял распределения ролей? Тебя держали за пешку. А когда я намекнул на твои признания в любви, эти твои парни так цинично улыбались… Скажи, а в интересах задания тебе не предписывается ложиться в постель с «объектом»?
– Какой же вы циник, – покачала головой девушка, глядя на Гурова уничтожающе. – Скажите, раз уж зашел разговор о личном, – вы в прошлом судимы?
– Кто-то там ночью в моей квартире размахивал моим паспортом, – напомнил Гуров, – и упрекал некачественно изготовленной подделкой. Врали, что ли? Если проверяли мою личность, то к чему такие вопросы?
Девушка прикусила губу, поняв, что проболталась, попавшись собеседнику на удочку. Она только что подтвердила своим вопросом, что установить личность «Рогова» им не удалось.
– Вот видишь, Галя, за кого тебя держат там у вас. А я ведь могу помочь тебе подняться в глазах твоих… э-э, твоего руководства. Ты можешь самостоятельно принести им важную информацию и без помощи этих двоих. Или Геннадия.
Галя не ответила. Она неторопливо открыла сумочку, порылась в ней. На свет появилась перламутровая зажигалочка, затем сигарета. Галя чиркнула, прикурила от огонька. Потом она в задумчивости положила красивую безделушку на стол перед собой. «Детский сад, – подумал Гуров с сожалением. – А то я не знаю, что ты некурящая. Уж разок бы я унюхал запах табака, когда ты у меня секретаршей работала. Записывать разговор собралась? Ну, пиши, пиши. Ага, занервничала! На эстраде появились музыканты. Сейчас они начнут подстраивать свои инструменты, потом весь вечер будет громыхать живая музыка. Хрен ты запишешь наш разговор. А тебе хотелось бы… Наверное, для шантажа, чтобы пригрозить, что прокрутишь запись Саенко».
Гуров извинился, встал из-за стола и неторопливым шагом двинулся в сторону эстрады. Ребята-музыканты были не очень молодыми, но с длинными волосами. Значит, рок им не чужд.
Один из музыкантов наклонился к подошедшему Гурову.
– Слушай, сделайте что-нибудь роковое, – попросил Гуров, – из моей молодости. «Перплов» можете?
Сунув улыбнувшемуся патлатому музыканту тысячную купюру, Гуров постоял немного возле эстрады, затем так же неторопливо двинулся к своему столику. Пока он шел, за его спиной грянула композиция «Дым над водой».
Галя покусывала губки. Она смерила Гурова ненавидящим взглядом и отвернулась. Зажигалку она уже убрала в сумку.
– Ты чем-то недовольна? – громко удивился Гуров, пытаясь перекричать музыку. – А мне нравится. Я под нее вырос. Помню, как мы пластинками обменивались. У меня в те годы стереопроигрыватель был, так я колонки на стену вешал, швейным сантиметром расстояние вымерял, для наилучшего достижения стереоэффекта…
– Вы мне что-то другое хотели рассказать, – напомнила Галя. – Если намерены трепаться, то я ухожу.
– Нет, Галонька, не уйдешь, – покачал головой Гуров. – Я намерен тебе многое сегодня рассказать и даже показать. Ты ведь хочешь узнать, кто за мной стоит, что я делаю в Реабилитационном центре… Все узнаешь. Только мне хочется провести с тобой один человеческий вечер.
– Зачем? – спросила Галя, посмотрев на Гурова наконец без неприязни.
– Что – зачем? – не понял Гуров, мельком глянув на часы на руке девушки. Ему нужно было продержаться еще два часа. – Зачем рассказать или зачем провести?
– И то, и другое.
– На второй вопрос я тебе уже отвечал.
– Не верю я в ваши чувства. Такие люди, как вы, не способны любить по-настоящему.
– Вот тут ты, Галя, очень ошибаешься. Ты даже представить себе не можешь, как я умею любить. А оба эти вопроса – точнее, оба ответа на эти вопросы – очень тесно связаны. Я бы сказал, взаимовытекают друг из друга. Мое отношение к тебе заставляет меня сделать для тебя максимум того, что хочется. По этой же причине мне хочется весь вечер быть с тобой. И опять же, милая моя девочка, ты не представляешь, насколько я сейчас искренен. Обещаю, что не потащу тебя в постель. Даже руки распускать не буду.
– Не советую даже думать об этом, – прищурилась Галя. – Не хочу портить вечер, но вы, Рогов, под постоянным наблюдением. Достаточно мне подать знак…
– …и пуля снайпера прекратит мои мучения?
– Не исключено!
– Будет тебе, Галя, – усмехнулся Гуров. – Я ведь не идиот, и представляю себе ваши возможности. Какие снайперы, какое наблюдение… Давай уйдем отсюда, – неожиданно предложил он.
Девушка насторожилась, но лицо собеседника было таким безмятежным и добрым.
– Имейте в виду…
– Просто погуляем, Галя, – грустно сказал Гуров. – И не пойдем туда, куда ты не захочешь идти.
Поздний вечер был хорош. Дневная жара спала, с Волги ощутимо тянуло прохладной влагой. Только от стен домов еще веяло жаром, как от печей. Гуров шел молча, задумчиво опустив голову, Галя тоже молчала. В девушке не ощущалось напряжения, скорее терпеливое ожидание.
– Галя, ты любишь стихи? – неожиданно спросил Гуров.
– Что? Какие стихи?
– Лермонтова, например?
– При чем тут Лермонтов?
– Слог красивый. И бесконечная любовь.
И Гуров стал читать вслух.
Я к вам пишу случайно; право,
Не знаю как и для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? – ничего!..
Девушка с изумлением поглядывала на этого странного человека, что шел с ней рядом, и думала, что никак не может его понять. Не знала она и того, что «Рогов» специально менял личины как перчатки, чтобы эта умненькая в общем девушка, но изображающая из себя глупышку, не смогла предугадать его следующего шага. Он шел и пудрил ей мозги лирикой великого поэта, потом перешел к звездам, которые с улиц освещенного города не видны.
Романтику вечера нарушил сигнал мобильного телефона. Гуров с виноватым видом извинился, достал телефон и прочитал входящее сообщение.
– Что пишут? – с иронией поинтересовалась девушка.
– МТС, – ответил Гуров, – бесплатные гороскопы и все такое прочее. Достали этими рекламами.
– Так осчастливите вы меня сегодня признаниями или будем до утра бродить и вздыхать?
– Ну, раз ты так настаиваешь, тогда поехали, – согласился Гуров, шагнул к краю тротуара и поднял руку.
– Куда поехали?
– К Реабилитационному центру, – с улыбкой ответил сыщик. – Что слова? Я могу кое-что и показать. Только со стороны и осторожно, договорились?
– А если я сейчас позвоню…
– Тогда, Галя, ты все испортишь. Уверяю тебя, что мы обсудим все увиденное в спокойной обстановке. Можем легко пригласить твоих друзей на обсуждение. В конечном итоге решение тебе одной принимать не придется. Мы обязательно выслушаем мнение твоих друзей, обещаю.
Выйдя из машины за квартал от Реабилитационного центра, Гуров провел девушку дворами многоэтажек. На детской площадке, с которой был хорошо виден забор и ворота здания медицинского учреждения, Гуров предложил сесть на лавочку, предварительно со всей деликатностью смахнув с нее носовым платком пыль.
– Там люди, – кивнула Галя головой. – И машина стоит.
– Это они меня ждут, – сказал Гуров. – Вообще-то, через пятнадцать минут я должен на этой машине ехать в Москву.
– Зачем? Что вы туда возите? Или привозите?
– Вот этого я сам точно не знаю, Галя, – сознался Гуров. – Могу только предполагать. А узнать мне страсть как хочется.
– И что дальше?
Гуров не успел ответить, как в его кармане завибрировал мобильный телефон. Сыщик вытащил его, посмотрел на номер, но отвечать не стал.
– Вот, Казанцев звонит, – прокомментировал он, – беспокоится, почему меня еще нет.
– Послушайте, Рогов! – с угрозой произнесла девушка.
– Тихо, тихо, – прошептал Гуров и ткнул пальцем в сторону здания. – Смотри, вот что я тебе хотел показать.
В полумраке ночи через высокий забор метнулись темные фигуры. Две, четыре, шесть… Где-то в глубине двора раздались громкие повелительные возгласы. Потом удар, звон разбитого стекла. Гуров с довольной улыбкой глядел на разыгрываемое действо, но не упускал из вида и профиль девушки. Он вовремя уловил движение руки Галины, которая метнулась в сумочку. Сыщик схватил девушку за запястье. Четверова дернулась, пытаясь вырвать руку и одновременно вскочить на ноги, но почувствовала, как что-то твердое и характерное уперлось ей в бок.
– Спокойно, Галонька, – грозно шепнул ей в ухо Гуров, – не надо резких движений, а то у меня спусковой крючок очень чувствительный. Вдруг ненароком нажму.
Медленно вытянув сумку из руки девушки, Гуров положил ее рядом с собой на лавку. Девушка молчала, но как-то подозрительно. Через секунду стало понятно, чего она ждала и на что надеялась. За спиной Гурова послышалось движение человеческого тела, и резкий голос приказал:
