– Мы хотели отделить Сотника и сопровождающих его мужчин от Джейн и только тогда кончить его, – развел руками Куприн. – Мы не могли предусмотреть, что он…
– Вы обязаны были предусмотреть все, – поморщился Лихно. – Наши парни – бывшие сотрудники госбезопасности. Профессионалы. А вас вокруг пальца обвел… Господи, мне говорить об этом тошно. К приезду Сотника вы должны были разместить на крышах домов снайперов и кончить все дело за несколько секунд. Ладно, проехали… – Он махнул рукой, давая понять, что эта тема временно закрыта.
Утром Лихно устроил в недорогой гостинице свою жену, проспавшую в кресле самолета весь перелет из Москвы в Стамбул. Оставил на столе немного наличных и заплатил вперед за три дня. Затем, взяв за руку ребенка, отправился в пункт аренды автомобилей. По дороге купил бутерброды, завернутые в целлофан, упаковку светлого пива, а мальчишке сладкой воды. До начала туристического сезона еще бездна времени, поэтому выбор автомобилей оказался богатым. Предъявив документы и банковскую карту, оформленные на чужое имя, Лихно взял напрокат «Опель» неброского серого цвета с навигационной системой.
Путь от стамбульского аэропорта до затерянной в горах сирийской деревни занял все утро и весь день. Мальчишка вертел головой, наблюдая за бегущим пейзажем, иногда опускал стекло, и тогда в машину влетал теплый весенний ветер, пропитанный запахом цветущих деревьев и молодой травы. Ребенок говорил мало, поэтому путешествие оказалось не слишком утомительным. Коля называл Лихно папой, как научили в Москве, и ни разу не сбился.
– За последние двое суток я пять раз разговаривал с Аносовым по спутниковому телефону, – продолжал Куприн. – Как вы знаете, в Москве через своих людей он пытался разыскать Колю. У него есть фотографии мальчишки и копии кое-каких документов, которые касаются судьбы мальчика. Но Аносов подозрительный человек, он хотел убедиться, что Коля – тот самый ребенок. Что он рожден там-то, воспитывался в таких-то детских домах, у таких-то приемных родителей, которые впоследствии от мальчика отказались. Аносов в ультимативной форме затребовал имеющиеся у меня копии документов. Наш человек отправился в условленное место, это в долине, у большого камня, и передал человеку Аносова бумаги и фотографии мальчика, что были у нас.
– И что в сухом остатке? – спросил Лихно.
– Я строго выполнял ваши приказы: запросил за мальчика три миллиона баксов. Аносов ответил, что таких денег у него нет, – улыбнулся Куприн. – Якобы он может наскрести только миллион долларов. И все купюры, что есть в наличии, – десятки и двадцатки. Ну, Аносова можно понять. Зачем переплачивать, если товар можно взять дешевле? С этого момента начался торг. Сошлись на сумме в миллион двести тысяч долларов. Если брать двадцатками, получится тяжелая поклажа. Более шестидесяти килограммов.
– Ну, и что дальше?
– Я действовал, исходя из принципа: главное, выманить Аносова из дома, чтобы внутри остались всего два-три человека охраны. Ну, тут и особо стараться не пришлось. В одиночку Аносов такую тяжесть просто не донесет. Сначала он сказал, что деньги принесут два человека. Завтра в десять утра они будут у большого камня. Мы отдаем мальчика и получаем деньги. Когда все было обговорено, Аносов изменил решение.
– Это его стиль: десять раз менять решение, – проворчал Лихно. – Так что он там поменял?
– Сказал, что за ребенком придет сам, – ответил Куприн. – С ним будет один охранник, который потащит бабки. Аносов боится, что ему подсунут не того ребенка, хочет увидеть мальчика своими глазами. С нашей стороны на место прибудут два бойца, которые передадут счастливому отцу его чадо и заберут бабки. Время встречи перенесли на завтрашний полдень. Таков уговор.
– Хорошо, – одобрил Лихно. – Я так и предполагал: за мальчишкой Аносов явится сам. Он считает, что копии документов, в том числе акт генетической экспертизы, можно подделать или купить. А вот отцовское сердце не обманешь. Да, Аносов становится сентиментальным и теряет бдительность… Значит, дело к старости. Наверное, плакал всю вчерашнюю ночь, рисуя в своем воображении предстоящую встречу с сыном. А почему назначили встречу ровно в полдень?
– В это время солнце удачно располагается. Горы не бросают тень на долину, отличное освещение, и вся картина как на ладони.
– Он не просил позвать к телефону Колю?
– Просил. Но я ответил, что мальчик очень зажатый, стеснительный. К тому же он много чего пережил за последнее время.
– Хорошо, – повторил Лихно. – Ты случайно не обмолвился, что подземные ходы заминированы? И Аносов уже в ловушке?
– Разумеется, я не сказал ни слова.
– Значит, завтра… Прекрасно.
Покусывая губу, Лихно барабанил по столу кончиками пальцев. Он думал, что к полудню надо решить вопрос с Джейн. Она должна быть здесь, а сопровождающие ее лица, эти два уголовника и первый встречный врач… Точнее, даже не врач, какой-то местечковый ветеринар, крутивший хвосты коровам. Ну, с этой публикой вопрос ясен. Трупы можно сбросить в узкую лощину за поселком, в том месте начинается подножие горы. В окрестностях полно грызунов и хищных птиц. День-другой – и от падали не останется даже обглоданных костей.
Лихно приезжал сюда второй раз. Полгода назад он осмотрел все окрестности. Облазил горы и каменистое плато, выбирая место для лагеря, куда прибудут его люди. Первоначально наметили жить в армейских палатках. Перед самым отъездом в Москву, обследуя склон холма, Лихно наткнулся на деревню в три десятка домов. Видно, что люди отсюда давно ушли. Глиняные хижины частично занесены песком, стены кое-где осыпались. Но эти убогие мазанки куда лучше палаточного лагеря. И деревня находится в удачном месте. С долины ее почти не заметно, а вот долина отсюда, особенно если спуститься до края откоса, видна прекрасно.
Он поднес к губам коротковолновую рацию, нажал кнопку.
– На связи «Орел-один». Вызываю «Орла-два». Сотник, ты как?
– В порядке. – Голос Сотника звучал так чисто и ясно, будто он сидел рядом, за этим самодельным столом. – Значит, прибыли? Надеюсь, мои деньги не забыли?
– Послушайте, такие разговоры не ведут в открытом эфире. Прошу откликаться только на свой позывной, и отвечайте коротко, односложно. Деньги у меня, но понадобится некоторое время, чтобы их пересчитать. А теперь, в знак того, что у вас дружеские намерения, отпустите нашего человека. «Орел-два», отвечайте.
– Плевал я на орла. На ваши долбаные позывные некому откликаться, кроме меня. В радиусе ста километров нет ни единой живой души, разве что какой-нибудь пастух и сотня баранов. Отпускать вашего человека и Джейн я пока не буду. Но могу прийти сам. Хоть на деньги взгляну.
– Понял, «Орел-два», – ответил Лихно. – Сообщите время выхода.
– Чего там сообщать, сейчас оденусь и выйду. Предупреждаю…
– Я все понял без предупреждений. – Лихно выключил рацию и спросил Куприна: – Ваши люди готовы?
– Снайпер на крыше дома, – отозвался капитан. – Второй снайпер через внутренний двор попадет в дом, что ниже по улице, и поднимется на крышу. Там хорошая позиция, площадь обстрела расширяется вдвое. Я проверял.
– Грохнем Сотника – одной проблемой меньше, – усмехнулся Лихно. – Ветеринар не в счет. Напарник Сотника, которому язык оттяпали, приползет сюда на брюхе, будет жрать землю и просить об одном: не убивайте меня больно.
Куприн улыбнулся, представляя, как Палыч горстями запихивает в рот сухой песок.
Девяткин прибыл на Петровку в свой рабочий кабинет, когда хмель немного выветрился. Закрывшись в туалете, он пустил воду, вымылся до пояса. Поменял рубашку, заклеил пластырем царапину на щеке. Через полчаса он, свежий и пахнущий одеколоном, уселся за стол. Нацедил воды из графина и осушил стакан, запив пару таблеток аспирина. Затем прочитал утреннюю сводку происшествий, вызвал старшего лейтенанта Сашу Лебедева и выслушал короткий доклад.
– Предположительно Лихно и ребенок улетели чартерным рейсом в Стамбул, – скороговоркой выпалил Лебедев.
– Предположительно или точно?
– Точно. В самолет сели именно они.
– Крой дальше.
– Жена Лихно вылетела тем же рейсом, зарегистрировавшись, как и муж, по чужому паспорту. И места в самолете у супругов были разные. Лихно сидел с мальчиком, который по паспорту значится его сыном Митей, а женщина в другом конце салона. Самолет сел в Стамбуле, когда… Ну, когда вы еще на почте спали, то есть отдыхали…
– Да, время упущено, – вздохнул Девяткин. – Обыск в доме Лихно начали?
– Я звонил старшему по группе. В этом старом клоповнике ни черта нет. Ни расчлененных трупов, ни оружия. Только два охранника, которых вы пристрелили, и те без документов. С убитых снимут отпечатки. Постараемся узнать, что это за люди.
– Что слышно о человеке с огнестрельным ранением голени или икроножной мышцы? – спросил Девяткин. – Я ведь зацепил их водилу, когда стрелял со второго этажа дома.
