— Поторопись, ради Бога, — произнес он. — Господи, мне чудится, будто я чувствую его дыхание на своем затылке.
Чатски, с трудом повернув голову, посмотрел в сторону задней двери, затем взглянул на кухню, а когда я подошел к нему, чтобы поддержать, его взгляд уперся в висевшее на стене зеркало.
Он довольно долго вглядывался в свое отражение и вдруг обмяк, точно из него вынули все кости.
— Господи, — снова завел он. — Великий Иисусе.
— Пошли, — проговорил я. — Пора двигаться.
Содрогнувшись всем телом, он покачал головой и прошептал:
— Я не мог даже пошевелиться. Просто лежал и прислушивался к тому, что он творит с Фрэнком. Его голос звучал счастливо: «Итак, попробуй догадаться. Не хочешь? Ну, хорошо, это будет стоить тебе руки». Затем слышался звук пилы и…
— Чатски!
— Когда же на столе оказался я, он сказал: «Семь, — и добавил: — Постарайся сообразить». А после…
Всегда полезно узнать о методах, которые применяют другие, но Чатски был готов окончательно утратить контроль над собой, и я не мог допустить, чтобы он обсопливил всю мою прекрасную рубаху. Я приблизился к нему и взял за действующую руку:
— Пошли, Чатски. Нам надо убираться отсюда.
Он посмотрел на меня так, словно не знал, где находится. Глаза округлились еще сильнее, хотя я думал, что это уже невозможно, и он, опять посмотрев в зеркало, пробормотал:
— Великий Иисусе. — Затем, сделав глубокий, но прерывистый вдох, Чатски, точно услышав сигнал воображаемого горна, выпятил грудь и заявил: — Все не так уж и плохо. Я жив.
— Что верно, то верно, — согласился я. — И если мы отправимся в путь, то, возможно, ты сумеешь сохранить это состояние. Пошли.
Опыт передвижения на одной ноге у Чатски был явно невелик, однако он все же ухитрился продвигаться вперед, тяжело опираясь на мое плечо и изрыгая ругательства между каждым скачком. Даже после потери пары конечностей он оставался крупным мужчиной, и мне досталась трудная работа. Перед самым мостом он на мгновение остановился и, взглянув на цепную изгородь, произнес:
— Он бросил мою ногу туда. К аллигаторам. И сделал так, чтобы я это видел. Когда он зашвырнул ногу, вода забурлила, как… — Я уловил в его голосе нотку зарождающейся истерики, но Чатски лишь хрипло вздохнул и добавил: — Ладно. Пошли отсюда.
Мы добрались до ворот, не отвлекаясь на новые воспоминания, и, пока я открывал их, Чатски стоял, опершись на столб. Потом я задвинул его на пассажирское место, сел за руль и завел мотор. Когда вспыхнули фары, Чатски откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и промолвил:
— Спасибо, дружище. Я тебе по гроб жизни обязан. Спасибо.
— Не стоит благодарности, — произнес я, развернул машину, и мы поехали назад, в направлении долины Аллигаторов.
Я думал, что Чатски уснул, но когда мы миновали примерно полпути по проселочной дороге, он заговорил:
— Рад, что с тобой не было сестры. Увидеть меня в таком… Послушай, я должен прийти в себя, прежде чем… — Кайл неожиданно замолчал.
Мы ехали, подпрыгивая на ухабах, в молчании, что показалось мне весьма приятным изменением ситуации. Интересно, где сейчас Доукс и что делает? Или, вернее, что делают с ним? В связи с этим я поразмышлял и о том, где находится Рейкер и когда мне удастся транспортировать его в другое место. В тихое, спокойное место, где я мог бы мирно завершить свою миссию. Интересно, сколько стоит аренда дома на ферме «Блелок», где разводят аллигаторов?
— Но наверное, будет правильно, если я вообще не стану ее больше тревожить, — вдруг произнес Чатски, и до меня не сразу дошло, что он все еще думает о Деборе. — Она может не захотеть иметь дело с тем, каким я стал, а ничья жалость мне не нужна.
— Не беспокойся, — утешил его я. — Дебора начисто лишена жалости.
— Сообщи ей, что со мной все в порядке и я вернулся в Вашингтон, — продолжил Кайл. — Так будет лучше.
— Для тебя, вероятно, и лучше, — заметил я. — Но меня она просто убьет.
— Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь! Она велела мне тебя вернуть. Дебора так решила, и я не смею ее ослушаться. У моей сестры очень тяжелая рука.
Некоторое время Чатски молчал, затем он тяжело вздохнул:
— Я просто не знаю, смогу ли я это сделать.
— В таком случае мне не составит труда вернуть тебя на ферму с аллигаторами, — радостно заявил я.
После этого он надолго умолк. Я выехал в долину Аллигаторов, нашел на шоссе знак разворота и, совершив его, двинулся в сторону оранжевого зарева на горизонте. Это были огни Майами.
До первого настоящего очага цивилизации мы добрались в молчании. Очаг этот располагался в нескольких милях от съезда с платной дороги и состоял из нескольких жилых кварталов и торгового мола. Чатски выпрямил спину и, глядя на огни домов, сказал:
— Мне надо позвонить.
— Можешь использовать мой телефон, если согласен компенсировать расходы за роуминг.
— Мне нужна наземная линия, — заявил он. — Телефон-автомат.
— Боюсь, ты утратил связь с реальностью. Телефон-автомат сейчас днем с огнем не сыщешь. Теперь ими никто не пользуется.
— Воспользуйся вот этим съездом, — сказал он, и я съехал вниз по пандусу, хотя это никоим образом не приближало меня к давно заслуженному ночному сну.
Примерно через милю мы нашли лавчонку, у входных дверей которой на стене сохранился платный телефон. Я помог Чатски доскакать до телефона, и он, прислонившись к пластиковому прикрытию вокруг аппарата, поднял трубку.
— Подожди там, — произнес он. Для человека, не способного передвигаться без посторонней помощи, это прозвучало чересчур властно.
Но спорить я не стал. Вернувшись к автомобилю, я уселся на капот и стал ждать, когда Чатски закончит болтать.
Рядом с моей машиной остановился старый «бьюик», из него высыпала группа невысоких, смуглых людей в грязной рабочей одежде. Работяги двинулись к лавчонке. Они с удивлением поглазели на одноногого, с гладко выбритой головой человека, но, будучи созданиями вежливыми, ничего не сказали. Когда они вошли в магазин и за ними с шипением сдвинулись автоматические стеклянные двери, я вдруг ощутил, как на меня накатила страшная усталость. День оказался бесконечно длинным, шея окаменела, и я за все это время никого не убил. Похоже, я совсем расклеился, и мне очень хотелось уехать домой, чтобы завалиться в постель.
Интересно, куда доктор Данко увез Доукса? Впрочем, это не имело значения, и меня просто мучило любопытство. Но то, что он куда-то увез сержанта, чтобы приступить вскоре к любимой операции, было за долгий период единственной доброй новостью, и, думая об этом, я чувствовал, как по телу растекается тепло. Я свободен. Доукс исчез. Шаг за шагом он уходил из моей жизни, освобождая меня от подневольной службы на кушетке Риты. Теперь я снова смогу жить полноценной жизнью.
— Эй, дружище! — услышал я зов Чатски. Чтобы лучше привлечь мое внимание, он размахивал культей левой руки. Я соскользнул с капота и направился к нему. — Все в порядке, — объявил он. — Поехали.
— Куда?
Чатски посмотрел в темную даль, и я увидел, как напряглись его желваки. Свет фонарей магазина заливал комбинезон Кайла и освещал лицо. Удивительно, как меняется облик человека, если ему побрить не только голову, но и брови. Это очень напоминало клоунский грим из фантастического фильма с низким бюджетом. Несмотря на то что Чатски, вглядываясь в горизонт, хотел казаться страшно крутым и решительным, он со стороны смотрелся дурацким персонажем второсортной ленты, ожидающим леденящего кровь приказа Минга Безжалостного.
— Отвези меня в мой отель, дружище. Мне надо поработать.
— А как насчет больницы? — поинтересовался я, понимая, что он пока не в состоянии вырезать себе трость из твердого тиса и ступить на тропу войны.
Но Чатски покачал головой и добавил:
— Я в порядке. Буду в полном порядке.
Бросив многозначительный взгляд на пару марлевых тампонов, я вопросительно вскинул брови. Ведь раны еще зажили не настолько, чтобы можно было снять повязки, и, кроме того, Чатски наверняка должен ощущать слабость.
Он посмотрел на свои культи и обмяк. Мне показалось, будто Чатски на миг стал ниже ростом.
— Со мной все будет в порядке, — проговорил он, снова принимая свой обычный размер. — Поехали.
Он выглядел таким усталым и печальным, что мне хватило мужества произнести лишь одно слово:
— Хорошо.
Чатски припрыгал к дверце со стороны пассажирского сиденья и склонился мне на плечо. Я помог ему забраться в автомобиль. Из дверей магазина вывалились работяги с банками пива и свиными ребрышками в руках. Их водитель улыбнулся мне. Я улыбнулся в ответ, закрыл дверцу и, кивнув в сторону Чатски, бросил по-испански:
— Крокодилы.
— Понимаю, — кивнул водитель. — Особенно лицо. Он уселся за руль, а я, обойдя автомобиль, забрался на свое место.
