— Токсикология не обнаружила никаких известных наркотиков, только уровень алкоголя 0,7 в крови. На момент смерти она была лишь слегка под газом.
Значит, Каролин не употребляла наркотики и не была отравлена. Я не слишком удивился этому.
— Что насчет других причин? — спросил я.
— Я все больше убеждаюсь, что на данный вопрос нам не найти ответа. Правда, кое-что могу исключить. Нельзя определить, например, били ее, или душили, или…
Она замолчала.
— Или засунули живой в дробилку. — При этой мысли я содрогнулся.
— Да, — согласилась она. — Но я должна еще кое-что сказать вам. Мы разделили оставшиеся фрагменты. Есть основания предположить, что ее кусали.
— Следы укусов? — Я огляделся по сторонам в поисках места, где можно остановиться. — Человеческих укусов?
— Да, я так считаю, но полной уверенности нет. Укус легко спутать с синяком даже в более очевидных обстоятельствах. Именно поэтому я вызвала на консультацию судебного стоматолога. Нам ведь приходится работать с осколками костей, на которых сохранилась часть плоти, поэтому я вижу только…
— Я перезвоню вам. — Меня трясло.
Я съехал на обочину Пенсильвания-авеню, не обращая внимания на гудки автомобилистов. Это было слишком! К несправедливости, жестокости, насилию я почти привык. Откинув голову, я выругался. Кого я проклинал? Бога? Как Он допустил такое? Потом, опустив голову на рулевое колесо, я дал волю слезам. И помолился за Каролин, рядом с которой никого не оказалось, когда она больше всего нуждалась в этом.
Эдди Туччи знал, что на сей раз он влип по полной. Поверить невозможно! Какая ужасная ошибка доверить эту работу — да любую работу — племяннику Джонни! Не случайно мальчишку дразнят Дерганым. Теперь он куда-то скрылся, и последние три дня Эдди ждал, когда разразится буря.
И все же, когда свет в его баре вдруг погас вскоре после закрытия, Эдди не придал этому особого значения. Здание уже разваливалось вместе со всем районом. Пробки то и дело вылетали. Он закрыл ящик кассы и двинулся из-за стойки во тьму. Затем через двойные двери — в заднюю комнату. Там на стене есть электрический щиток, если, конечно, он найдет его на ощупь.
Но так далеко Эдди не добрался.
Откуда ни возьмись на его голову опустился мешок, одновременно что-то сбоку ударило его по левому колену. Он услышал, как хрустнул сустав, и упал, воя от боли.
Его стоны не остановили их. Один крепко обхватил его за шею, а другой связал ему лодыжки. Он не мог ни ударить, ни лягнуть, ничего. Связали как свинью.
— Гады! Я убью вас, слышите? Слышите?
Видимо, они не слышали его. Водрузили Эдди на большой стол в задней комнате и пристегнули руки к ножкам стола наручниками. Эдди дернулся, но наручники впились в запястья. Даже если бы ему удалось подняться, колено болело так, что наверняка не выдержало бы его тяжесть. Черт, он теперь останется инвалидом!
Затем включился кран с водой — на полную мощность.
«Это еще зачем?»
Когда мешок сняли с его головы, свет уже горел. Это же к лучшему, верно?
Нет, не совсем. Эдди увидел два лица вверх тормашками. Они смотрели на него: одно белое, второе коричневое, скорее всего пуэрториканец. Они были одеты, как принято в этом районе, но их короткие стрижки говорили о том, что эти люди — функционеры или военные, или и то и другое.
И тогда Эдди действительно стало страшно. Это дело, эта оплошность племянника явно вышла из-под контроля.
— Нам нужен Джонни, — сказал белый мужчина. — Как ты думаешь, где он может быть?
— Он не звонил мне! — Это была чистая правда, Бог свидетель. С этими людьми опасно шутить. В этом Эдди не сомневался.
— Я не об этом спрашиваю, Эд. Я спрашиваю, не знаешь ли ты, где он. — Голос звучал спокойно. Оба разглядывали его, как экспонат в лаборатории.
— Богом клянусь, не знаю я, где Джонни. Вы должны мне поверить.
— Ладно, я слышу тебя. — Смуглый кивнул. — Я верю, Эд, но все же нужно убедиться.
Сердце Эдди переместилось в горло прежде, чем они взялись за него. Белый снова крепко схватил его, заставил раскрыть рот и сунул ручку отвертки между зубами. Затем двумя пальцами зажал Эдди нос.
В поле зрения Эдди появился второй. Он поднес зеленый резиновый шланг, из которого текла вода ко рту Эда.
Эдди захлебнулся. Что же это такое? Вода текла слишком быстро, глотать он не успевал. Он не мог дышать и едва не прокусил ручку отвертки, пытаясь выплюнуть ее. Очень скоро грудь начало жечь: легким не хватало воздуха. Эдди выгибал спину, но наручники держали его крепко. В области лба росло давление, и он понял, что вот-вот умрет.
Тут его охватила настоящая паника. Боль исчезла, остался только жуткий страх. Это было хуже любого кошмара, потому что все происходило в действительности. В задней комнате его собственной забегаловки в Филадельфии.
Эдди даже не сразу осознал, что вода перестала течь. Белый мужик повернул его голову набок, вытащил отвертку и дал ему минуту отдышаться. Казалось, что уж одно легкое он выкашляет обязательно.
— Большинство людей держатся две минуты, прежде чем сдаются. Разумеется, речь идет о солдатах. — Один из них похлопал Эдди по животу. — К тебе это не относится, Эд. Так давай я спрошу тебя еще раз. Ты знаешь, где Джонни?
Эдди ухитрился прохрипеть:
— Я найду его. Богом клянусь, найду!
— Видишь, именно за это я ненавижу бандитов. — Голос раздался рядом с его левым ухом. — Вы всегда говорите то, что должны сказать, когда это необходимо. На вас нельзя положиться.
— Дайте мне шанс! Умоляю вас!
— Ничего не выйдет, Эд. Это твой единственный шанс. Либо ты знаешь, где Джонни, либо нет. Ну как?
— Я не знаю! — Он продолжал бормотать, почти обезумев. — Пожалуйста… я не знаю.
Снова засовывая отвертку ему в рот, они сломали пару зубов. Эдди дергался, пока хлынувшая из шланга вода не заставила его замолчать. Вскоре он вернулся туда, где был минуту назад, причем не сомневался, что умирает.
На сей раз Эдди не ошибся.
Непонятное убийство захватывало меня все сильнее. Один вопрос преследовал неотступно: убивали других так же, как Каролин? Возможно ли это предположить?
Получить список пропавших людей в Вашингтоне значительно труднее, чем кажется. Пообщавшись с работником Бюро по молодежным вопросам, который имел централизованную базу данных, я перемещался из района в район, встречаясь с детективами. Списки несчастных случаев были открытой информацией, но мне требовались данные под кодом PD252, то есть по частным лицам.
Я начал фильтровать студентов, сбежавших детей и прежде всего тех, кто имел связь с проституцией, или тех, кого подозревали в такой связи. Подобрав папки, принес их в свой офис после ужина, очистил одну стену и начал прикреплять к ней все: фотографии исчезнувших людей, карточки с записанными мною основными данными, а также карту улиц Вашингтона. В тех местах, где в последний раз видели пропавших, я расставил флажки.
Проделав все это, я посмотрел на свою работу, пытаясь отыскать какую-нибудь закономерность.
Жасмин Аренас, девятнадцать лет, два привода за приставание к мужчинам на улице. В последний раз ее видели около двух часов дня в прошлом году, когда она садилась в синий «БМВ».
Бекке Йорк, шестнадцать лет, очень хорошенькая, отличница. Ушла из здания средней школы днем 21 декабря, и с той поры Бекке никто не видел и ничего не слышал о ней. Ее приемные родители подозревали, что она сбежала в Нью-Йорк или на Западный берег.
Тимоти О’Нейлл, двадцать три года. Мальчик по вызову, он жил вместе с родителями в Спринг-Вэлли. Уехал из дома примерно в десять вечера 29 мая и не вернулся.
Нет, я не ожидал, что картинка сразу предстанет перед моими глазами. Мои действия скорее напоминали сооружение стога. Завтра мы начнем искать в нем иголку.
За этим стояла большая работа в поле, то есть проверка каждого досье. Если бы нам удалось хоть одного из них связать с Каролин, это считалось бы большой удачей. Преступление заставило меня размышлять, почему я год за годом занимаюсь такой работой. Я понимал, что слишком увлекся погоней. Однако мне всегда казалось, что, поняв, почему это произошло, я перестал бы так остро в ней нуждаться, может быть, даже сдал свой жетон. Но такого не случилось. Случилось обратное.
Даже не будь Каролин моей племянницей, все равно я стоял бы в своей мансарде в два часа ночи, разглядывая эту жуткую экспозицию, и чувствовал бы ту же решимость найти того, кто убил ее и, возможно, других молодых людей, и выяснить почему.
В ту ночь я с трудом заснул и с таким же трудом проснулся, потому что снова и снова погружался в сон, который преодолел невероятным усилием. Я позавтракал с Наной, Бри и детьми, но вышел из дома все еще не вполне проснувшимся.
