Марина ахнула и, залившись краской, затараторила:
– Вы только, пожалуйста, не обращайте внимания на то, что она говорит! Она такая фантазерка! И вообще, Юля, нам пора идти! Дядя Вова болеет, а мы ему мешаем! Вставай!
– Что я, глухая, что ли? – возмутилась девочка. – Я все слышала! И потом, у всех папы есть, а у меня нет! Что я, посевок в поле, что ли?
– Счастье мое! – рассмеялся Костя. – Не посевок, а обсевок!
– Юля, а если я исправлюсь, возьмешь? – спросил Никитин, но смотрел при этом на Марину.
– Я подумаю, – стрельнув в него карими глазками, кокетливо ответила девочка.
«Да, права Мария, – подумал Гуров. – Даже самая маленькая девочка – уже женщина».
Марина, не выдержав, выскочила из палаты, а Константин, показав Володе за спиной Юли большой палец, что должно было означать, что тот произвел на Марину самое лучшее впечатление, подхватил девочку и с криком:
– Вперед, за мамой! – вынес ее в коридор, но скоро вернулся. – Вчера Женьку выпустили, – начал он сообщать последние новости. – Встречали его, ей-богу, как короля! У нас тут свадебный лимузин есть, так и его подогнали! Вся Речная перед управлением была машинами забита! Шампанское только что по тротуару не текло! А уж орали от восторга все так, что стекла тряслись! Все нафранченные, при полном параде, а тут Женька выходит, в джинсах, грязный и небритый, так его до лимузина на руках несли, а дядьку, который тоже не в смокинге был, рядом. В городе они шуметь не стали, турбазу полностью сняли и туда праздновать поехали. Вот уж все напьются!
– А что еще нового? – поинтересовался Гуров, которому восторги Константина были как нож острый.
– Хороших больше нет, – развел руками Костя. – Соснин вот из окна выбросился, Шишкин – повесился, Мальков из охотничьего ружья застрелился. Но все это чистейшей воды самоубийства, и предсмертные записки есть, что, мол, ухожу добровольно, потому что желаю своей смертью искупить ту подлость, которую когда-то совершил по отношению к Владиславу Николаевичу Шикунову. А Суржиков слинял. Когда он на работу утром не пришел, ему домой позвонили, а жена в истерике! Говорит, что он еще вечером прибежал, все документы, включая загранпаспорт, собрал, все деньги, что в доме были, выгреб и смылся. А потом оказалось, что он еще и со счета в банке все снял.
– Ищете? – спросил Гуров, понявший, что «братки» не стали сами пачкать руки, но очень живописно рассказали, что будет с виновными в смерти Фартового, вот те и предпочли самостоятельно уйти из жизни, чем принять лютую смерть.
– А чего искать? – сделал вид, что удивился, Костя. – Уехал человек, и уехал! Мало ли, что там у них в семье произойти могло?
Гуров только покачал головой и, взяв с тумбочки сотовый, позвонил Крячко:
– Стас! Привет! Это я!
– Ты чего пропал? Мы уж тут не знаем, что о тебе думать! – заорал тот. – Я уже не выдержал и тебе звонить начал, а ты не отвечал. Что случилось?
– Да это я, наверное, под наркозом был, – объяснил Гуров.
– Опять вляпался! – воскликнул Стас. – А Володька как?
– На соседней кровати лежит, – ответил Лев. – И предупреждаю сразу: у нас обоих ничего серьезного! Я неудачно упал и повредил плечо, а Володя – ногу. Так что нечего тревогу объявлять! И Марию не дергай! Пусть работает спокойно! Отлежимся и вернемся! Ты мне лучше вот что скажи: у нас в министерстве есть такой Кирилл Самсонов, отчества не знаю. Что ты о нем слышал?
– Не есть, а был! Он у себя в кабинете застрелился и письмо оставил какое-то странное, что, мол, старые грехи не позволяют ему спокойно жить, просил прощения у жены и детей, и все в таком духе. А что такое?
– Да нет! Уже ничего! – вздохнул Гуров. – В общем, не баламуть народ! У нас все нормально! Все путем! – Он отключил телефон и повернулся к Косте: – Самсонов тоже застрелился. Багров уже мертв. Значит, остаются только Суржиков и Королев. Первого отловят всенепременно, а вот второй… Кстати, как он?
– Он был в каске, так что черепно-мозговых травм у него нет, но сотрясение мозга имеется. Плюс к этому перелом позвоночника, о ногах и руках я уже не говорю, а тазобедренные суставы просто в хлам. Одним словом, нормальным человеком он уже не будет никогда. Но в сознании, хотя говорить почему-то не может.
– А что с семьями Королева и Багрова? – поинтересовался Гуров.
– Наверное, уезжать собираются, потому что все свое имущество на продажу выставили.
– Надеюсь, хоть их пощадят, – буркнул Гуров.
– О чем вы, господин полковник? – посмотрел на него наичестнейшим взглядом Костя.
– Так, мысли вслух, – ответил тот и, отвернувшись, закрыл глаза.
«Да, кровавые поминки устроили братки по Фартовому! И, что самое противное, и Володька, и Костя, целиком и полностью, на стороне Евгения. Неужели они оба не понимают, что он убийца? Или, наоборот, все понимают, но оправдывают?»
Тем временем, мельком глянув на Гурова, Костя наклонился к Володе и шепотом спросил:
– Как тебе Маринка?
– Чудо! Почти такое же, как Юля, – тихо проговорил Никитин.
– Значит, все нормально! Мы все вместе завтра к тебе опять приедем, с дачи ягод привезем, – пообещал Константин.
– А это удобно? – всполошился Володя, но, получив в ответ недоуменный взгляд выразительно пожавшего плечами Константина, успокоился.
– Ну, все! Я побежал, а то меня мои девочки уже заждались!
Он ушел, а Володя вызвал звонком медсестру и поинтересовался у нее, можно ли ему уже ходить. Узнав, что недолго можно, но, если он будет сидеть, то ногу придется держать горизонтально, чтобы не отекала, он попросил ее принести костыли, чтобы потренироваться. Ну в самом деле, не разговаривать же ему с Мариной о личных делах в присутствии Гурова?
– Не напрягайся, – все поняв, сказал ему Лев, когда она ушла. – Мне проще самому выходить, чтобы вам не мешать, чем тебе рисковать снова упасть.
– Все равно когда-то надо начинать, почему же не сейчас, – ответил Никитин, садясь на кровати и спуская ноги вниз, и посмотрел прямо в глаза Гурову.
Но это был уже не восторженный взгляд ученика на своего учителя, которым Володя раньше провожал каждое его движение, это был взгляд разом повзрослевшего и поумневшего ученика, и прежнее обожание в нем напрочь отсутствовало.
– Прости меня, Володя, – обрадовавшись тому, что это затянувшееся молчание наконец закончилось и можно объясниться, произнес Гуров. – Я совершил ошибку, не сказав тебе, чтобы ты взял с собой оружие, но я даже предположить не мог, что ты оставишь его в сейфе! Но, когда об этом узнал, я не должен был брать тебя, безоружного, с собой туда, надо было приказать тебе вернуться обратно к машине.
– Я бы не выполнил этот приказ – я же обещал Станиславу Васильевичу, что с вами ничего плохого не случится, – напомнил ему Володя.
– Ты хочешь сказать, что мы должны были вернуться оба?
– Да! А потом прийти уже с командой.
– Ты многого не знаешь, – покачал головой Гуров.
– Но я хорошо помню, как вы сказали, что мы отправляемся работать на территорию врага и верить там нельзя никому. Вот вы никому и не верите!
– И откуда бы взялась эта команда? – удивился Гуров.
– Лев Иванович, просто вам с этим, к счастью, никогда не приходилось сталкиваться, а у меня на родине, в Курске, отец и бабушки с дедушками похоронены. Так вот, на каждом кладбище обязательно есть люди, которые за деньги ухаживают за могилами. И на этом они тоже наверняка есть, и немало. Можно было набрать побольше мужиков и объяснить, что ваш или мой родственник или близкий знакомый, зная, что мы едем в Чернореченск, попросил навестить могилу своего родственника. Вот нам и требуется их помощь, чтобы, во-первых, найти ее, а во-вторых, поднять памятник, подсыпать землицы, чтобы он повыше стал – могила-то за время осела. А чего следить за людьми, когда они открыто идут шумной большой компанией? Все на виду, и ничего не скрывают! А вот когда два человека тайком приезжают на кладбище и долго плутают в поисках чьей-то могилы, хотя намного проще спросить у знающих людей, где такой-то участок, то они, естественно, вызывают подозрение. И если бы я изначально знал, что вы хотите сделать, то предложил бы такой план.
Гуров долго и молча смотрел на него, а потом серьезно произнес:
– Ты мне больше не ученик, Володя! Ты равный!
– Нет, Лев Иванович! Мне предстоит еще очень многому научиться, тем более что это дело я бездарно провалил!
– Ты в кратчайшие сроки сделал все, что было возможно, – возразил Лев.
– А результата нет! – развел руками Никитин, но в этот момент пришла с костылями медсестра, и он, неуклюже пристроив их, поднялся. – Пойду тренироваться. Да и покурю заодно. – А в дверях обернулся и добавил: – Я знаю, что вам это не понравится, но я рад, что Женьку отпустили! Он потрясающий парень! Даже если это сделал он, то имел право мстить за своих родителей! Только вот он этого не делал, и его арест – моя ошибка! – Чуть не застряв в дверях, Володя все-таки скрылся в коридоре, а Гуров, помотав головой, неодобрительно буркнул:
