находились чуть дальше, на той стороне путей. Гаю нужно было пройти еще полмили и пролезть под вагонами, в клубах ядовитого дыма. Сумев сделать это, он бы сразу уткнулся в бетонные громадины цехов, обвешанные истлевшими патриотическими лозунгами. Раздвижные ворота там были раскрыты, как рты, из которых вились змеиными языками железнодорожные пути.
Все кончится там, где началось, – подумалось ему. – Я нашел их, отец. Нашел чудовищ!
Аня упала на колени, в жаркий песок. Сквозь мутную, исцарапанную маску противогаза, на нее смотрели остекленевшие, детские глаза.
Ребенок. Господи…
Дотронулась до худого, загорелого плеча. Ткнула двумя пальцами.
Очнись, пожалуйста. Очнись…
Она почувствовала ползущие по щекам горячие слезы.
Детское лицо плыло посреди желтизны. Ветер тащил по нему струи песка, и казалось, будто ребенок жив. Словно он улыбается, и хмурится. И что-то шепчет онемевшими губами.
Мальчик, лет десяти. Со сжатыми у груди кулачками.
Как сказал бы Гвоздь Лоу, жареный татуировщик из-за моста – все умерли. Так он любил заканчивать истории, пока бил татуировки своим клиентам. Он говорил – умерли. Хотя мог бы сказать – подохли.
Аня провела по детскому лицу ладонью. Ее трясло от беззвучных рыданий. Стекло ее противогаза запотело, и она уже ничего не видела вокруг. Просто стояла на коленях, согнувшись пополам, посреди песчаной дороги. В бессилие сжимала и разжимала кулаки.
Все, что творилось вокруг, весь этот ад… он преследовал Аню всю ее жизнь. Все, что у нее было и что осталось – сраная резервация, пожирающая людей. Тварь, которая изо дня в день, из года в год, выедала людей изнутри. Превращала в чудовищ.
Что я должна сделать, чтобы разорвать это кольцо? – подумалось Ане. – Что я должна, мать твою, сделать?!
Она вскинула голову вверх, к чистому, безоблачному небу.
– Да что ты за Бог такой?.. – зашептала она сухими губами. – Что ты за?..
Ее накрыла тень. Сквозь мутную испарину на стекле проступил темный, громадный силуэт.
– Господи…
Вытянутая голова и широкие плечи. Бог, который сошел на землю, узреть свои деяния. Он навис над Аней и в следующий момент она почувствовала сильный толчок в прострелянное плечо. Она упала на спину, и на секунду закрыла глаза. Ей представился отец. Такой, каким она его помнила. Когда они играли в догонялки на берегу моря. Он наклонился к ней и поцеловал в щеку. Шепнул – вставай. Это не твой бог. У каждого из нас те боги, которых мы заслужили. Это – не твой бог.
И она встала. На колени, сгребая руками раскаленный песок. А богов уже было много. Они сгрудились над ней черными тенями. Всматривались ей в лицо, сквозь стеклянную маску. Как только что она вглядывалась в глаза мертвому ребенку.
Аня увидела их страшные лица – огромные глаза на вытянутых головах.
– Что вы за твари? – прошептала она.
Аня увидела длинную, затмившую солнце руку, и в следующий миг ее схватили за ворот куртки. Протащили по песку, в тень от поездов и швырнули на песок.
Страшное лицо склонилось над ней, и Аня услышала зловещий шепот.
– Хочешь поиграть со мной, девочка?
Она отпрянула. Замолотила ногами по песку. Но сильная рука схватила ее за грудки и встряхнула.
– Посмотри, – прошипел голос. – Видишь, какая там срань?
Рука развернула Аню к поездам – под вагонами клубился ядовитый газ.
– Умеешь? Дышать без этой штуковины?
Рука развернула ее обратно. Уродливое лицо прислонилось к маске, стукнув по ней странным, металлическим отростком, торчавшим из подбородка.
Это не лицо, это маска… – в ужасе догадалась Аня.
Она почувствовала, как с нее сдирают противогаз. Как трещат ремни и фиксаторы. С силой вцепилась в маску, не давая стащить ее с себя. И тут же получила удар в висок. Такой силы, что повалилась набок, а мир вокруг мигнул и поплыл. В ушах зазвенело, но Аня попыталась подняться. Ей сразу же прилетело в живот – солдатским ботинком – так, что согнуло пополам, а изо рта вылетели кровавые слюни. Девушка скорчилась на песке, глотая скисший воздух из фильтрующих коробок.
– Сука, – услышала она шипящий голос. Ее ткнули ногой, и она перекатилась на спину. – Сейчас ты у меня попляшешь!
Человек попытался стянуть с Ани брезентовые штаны. Откинул автомат, уселся сверху и ковырялся пальцами с застежками и пуговицами.
– Ты рехнулся?! – закричал ему кто-то. – У тебя хер отвалится, мудила!
– Не отвалится, – послышалось рычание в ответ. – Но этой пограничной суке я загоню по самые гланды!
Аня беспомощно тянулась рукой к автомату. Но он был слишком далеко – лежал на песке, под палящим солнцем.
Она попыталась отбиться от громадного камуфляжа, но он отбил ее руки и врезал ей по ребрам.
– Пидор!.. – выплюнула она в маску. – У тебя отвалится там все, гребаный ты пиздюк!
– Конечно, конечно… – пробормотал камуфляж, и Аня почувствовала, что его рука проникла к ней в штаны. Перебрала пальцами, словно паучьими лапками, пытаясь подобраться к промежности.
– Сукин сын, отвали от меня! – заверещала она, не веря, что все это происходит вновь. Ей даже на мгновенье показалось, что под противогазом кроется перекошенное злобой лицо сраного индейца, со стекающими каплями пота с сальных волос. И с масляными руками в ее трусах.
Она в бессилии уронила голову на песок. Сквозь замутненное стекло противогаза Аня увидела громадину танка, стоявшую посреди дороги. Людей в камуфляжах, с автоматами. И тоненькую фигурку, идущую к ним от стороны полуразрушенных зданий.
Кто ты? – подумалось ей. Она увидела, как люди подняли автоматы. Как один из них спрыгнул с брони. И только сейчас разглядела, кем была та фигурка. Странный, отсталый парнишка, больше похожий на гадкого утенка. Он шел к этим убийцам, не выказывая страха. Наоборот – размахивал руками, как будто собирался напасть. Аня различила на его худом теле громадные, красные язвы. И черный шрам, тянувшийся от груди до низа живота.
Он спасал ее – дурную девку, возомнившую себя взрослой. Глупый мальчишка, застрявший во взрослом теле. Верящий в чудеса и супергероев из комиксов. Но, что он мог – один против вооруженных автоматами людей?
– Уходи, – зашептала Аня. – Уходи оттуда…
Она протянула руку. Снова попыталась выбраться из-под зудящего ублюдка, восседающего на ней верхом. И вдруг мир вздрогнул. Блеснул секундной вспышкой и броня, вместе с миротворцами и парнишкой, исчезла в пыльном облаке. Облако сжалось, сплелось тугими красными нитями, и разлетелось во все стороны с громким хлопком. Вверх взметнулся столб яркого огня, и Аня зажмурилась, а когда открыла глаза, все было в дыму и пепле.
– Твою, блядь, мать… – ошарашено засипел камуфляж. Он
