— Да, наверное, так.
— Бедняжка. Как мне будет её не хватать!
— В смысле? Куда ж она денется?
— А я тебе ещё не говорил? Собираюсь переехать.
— Ты? Отсюда? Зачем?! Тут же так здорово!
— Хочу перебраться поближе к Управлению. Там подвернулся отличный вариант, буквально в двух шагах от работы.
— И только ради этого менять квартиру?
— А что? Если есть возможность. Я вообще-то задолбался столько времени по утрам в пробках терять. Напрягает!
— Не знаю, не знаю… Квартира у тебя классная, неужели не жаль?
— Да там ещё лучше!
— Ремонт.
— Ремонта здесь уже сто лет не было.
— Так ты же пьяные дебоши не устраиваешь, поэтому всё как новенькое, — Миша оглянулся. — Не понимаю! От добра добра не ищут.
— Лучшее — враг хорошего!
— Но Лиза, Лиза! Ты ей уже сказал?
— Нет ещё. Она ничего не знает.
— Как же ты без неё? Кто будет с тобой играть в шахматы в три часа ночи?
— Вот, Миша! Ты зришь прямо в корень! Это единственное, что меня пока останавливает. Безусловно, я буду приглашать Лизочку в гости. Но вот так спонтанно, поздно вечером или глубокой ночью, когда вдруг возникнет желание… Захотелось сыграть партейку — и пожалуйста, Лиза рядом, за стеной… Да, да, ты прав, в этом плане я, конечно, теряю.
Михаил посмотрел на друга с жалостью, как на убогого:
— Скажи, а поздно вечером или глубокой ночью у тебя больше никаких желаний не возникает? Ты только о шахматах думаешь, да?
— Нет, почему же… Ещё я постоянно думаю о работе.
— А-а… Понятно.
* * *
— Чувак, давай я наверх не пойду — жалобно проныл Егор.
— Здрасте! Ты хочешь, чтобы я все эти пять тонн груза один перетаскал? — удивился Петя. — У тебя совесть есть?
— Нету. Но я буду доставать коробки из машины и заносить на крыльцо. А ты будешь ловко бегать вверх-вниз. Как белочка по сосне!
— Ты скотина, — обиделся Петя. — Эксплуататор.
— Ну, прости! Так мне не хочется встречаться с матерью Дениса. Она же рыдать будет.
— Конечно, будет, тут без вариантов, — помрачнел Петя. — Ладно. Открывай багажник.
Крутой спортивный автомобиль Егора был до отказа забит коробками и пакетами. Долго пришлось уговаривать владельца совершить эту поездку — он находил массу причин и отговорок, чтобы не ехать. Прокатиться с ветерком по трассе в соседний городок, да ещё и в компании друга — это не вызывало возражений. Но стать участником душещипательной сцены, увидеть снова слёзы родителей, потерявших единственного сына, — вот этого Егор боялся…
Потребовалось сделать двенадцать рейсов, прежде чем груз осел в квартире. Петя взмок, бегая по лестнице. Мать Дениса, расставляя коробки в комнате, смотрела на вещи сына, которые ему больше никогда не пригодятся, и едва сдерживала слёзы. Отца, к счастью, не было дома. Если бы Петя увидел, как у взрослого мужика дрожат губы, то и сам бы опять расклеился. Перед его глазами то и дело всплывало лицо Татьяны, и от этого сердце пронзало острой болью. А потом Петя вспоминал мерзкую усмешку убийцы и сжимался от бессильной ярости…
— Петечка, а пообедать? — засуетилась мать, когда работа была закончена. — Я специально борщ сварила, пирог испекла.
От такого предложения Петя, конечно, не мог отказаться. И даже не еда его привлекала, а возможность превратиться в предмет трогательной заботы — сейчас за ним будут ухаживать, подливать, подкладывать кусочки, умиляться, что хорошо ест… Для человека, выросшего в семье, — обыденная ситуация. Для Пети — бесценные мгновения.
— Я только умоюсь.
— Хочешь, душ прими, я тебе дам чистую футболку.
Облачённый в синюю рубашку-поло — одну из принадлежавших Денису, — Петя уселся за стол. О том, что внизу у подъезда мается от скуки Егор, он не волновался. Ничего, подождёт, тунеядец.
— Постойте, я же самое главное забыл, — сказал Петя и вытащил из сумки свёрток с деньгами. — Вот.
— Что это? — удивилась мать Дениса.
— Деньги. Ровно миллион.
— Миллион?! — ахнула женщина и тут же зажала рот рукой.
— Это Денис для вас приготовил, но отдать не успел. Он сказал, вы с отцом домик хотите купить. Готовил вам сюрприз… Я не знал, куда он их спрятал, а потом нашёл среди старых газет.
Деньги лежали на столе — огромная сумма, последний знак сыновьей любви и заботы. Мать уже не сдерживала слёзы, они градом катились по её щекам. Петя опустил голову.
— Петечка… Какой ты… Мы ведь ничего не знали про эти деньги… Если бы ты их не привёз, то мы бы и не спросили…
— Я же не вор! — испугался Петя. — Вы что!
— Спасибо тебе, милый. Даже не знаю, что сказать… Миллион! Господи… Деньжищи-то какие…
— Да. Он для вас старался, зарабатывал. Сюрприз хотел сделать, — прошептал Петя.
— А ты возьмёшь себе что-то из вещей Дениса? Вы ведь дружили, он у тебя квартировал. Целые поэмы о тебе рассказывал!
— Правда? — удивился Петя. — Нет, вы шутите?
— Не шучу! Дениска говорил, что у тебя грандиозное будущее. И через пару лет тебя будут рвать на части самые знаменитые… эти… как же… лейблы! Музыкальные компании, значит. А ещё рассказывал, как тяжело пришлось тебе в детдоме — над тобой издевались, потому что ты постоянно витал в облаках, был не такой, как все. И ты давно мог скатиться в пропасть, стать шпаной и наркоманом. Но сумел сохранить свой талант, не растерял, не промотал… Денис очень тебя за это уважал.
— Надо же, — изумлённо пробормотал Петя. — А мне он никогда ничего подобного не говорил…
— Ну, ты же знаешь… У него был непростой характер, — мать взяла с комода рамку с фотографией Дениса и поцеловала изображение. Потом вытерла стекло полотенцем. — А ты не хочешь забрать себе его гитары?
— Гитары?! — воскликнул Петя. У него перехватило дыхание. — Ой… Я, конечно, очень хочу… Но они ужасно дорогие, вы просто в этом не разбираетесь… Ужасно дорогие! Вы могли бы их выгодно продать.
— Ты что! — испугалась мать. — Я их ни за что не продам! А вот знать, что теперь на них будешь играть ты, друг Дениса, — мне это было бы приятно… Ты же будешь к нам приезжать, правда? Мы с отцом одни теперь остались, никого у нас нет. Только ты, Петечка…
Машина Егора, избавленная от груза, стрелой летела по узкой ленте шоссе. Вверху пытало солнце, заливая жаром глубокий каньон из тёмно-зелёных елей, обступивших дорогу.
Автомагнитола извергала неистовые звуки хардкора, Егор то подпевал, то приставал с вопросами к другу. Петя не обращал на него внимания. Он сидел на пассажирском сиденье и прижимал к себе гитару, обнимал её изящный корпус. Петя не слышал музыки, не замечал вопросов друга, не видел живописных лесных картин за окном автомобиля. Он был полностью сконцентрирован на внутренних ощущениях. Боль и ненависть уже отступили на задний план, и сейчас в душе разгорался тихий ясный свет, разливалось умиротворённое сияние — предвестник новой мелодии. Петя ждал и прислушивался, он чувствовал, что ещё мгновение, и в его голове зазвучит она, эта волшебная музыка, наполнит его до краёв, унесёт в сияющие облака, где нет слёз, боли, переживаний…
— Чувак, ну поговори со мной! Ты что, выпал из реальности? Опять ушёл в астрал? Ладно, ладно, не буду мешать, твори… Гений ты наш…
