Я смотрел, как они забирают свое пиво, а потом следом за Рэйтманом идут к боковому выходу. Когда они скрылись из вида, я взглянул на сцену. На ней пока ничего не было, только задник с панорамой ночного города. Откуда-то сверху свешивалась огромная надпись восьмифутовыми буквами: «РЕННИ». Перед всем этим, у самого края сцены стояли стул с бутылкой воды и штатив с радиомикрофоном. И больше никаких декораций – все остальное предстояло сделать самому Ренни.
Я посмотрел на часы. Как это ни странно, их не сорвали с моей руки, не раздавили, и они еще даже шли. Стрелки показывали 19.28. Мы с Ритой договорились встретиться в вестибюле в полвосьмого, так что я поднялся по проходу и вышел из зала.
Я хорошо знал Риту и поэтому думал, что мне придется прождать минут пятнадцать или двадцать: при чистокровной англосаксонской родословной жила она по кубинскому времени, так что никуда еще не приходила, не опоздав минимум на четверть часа.
Однако я не принял в расчет ее детского преклонения перед всем, что связано с Голливудом, и, едва выйдя в вестибюль, застыл от потрясения при виде открывшегося мне зрелища. Это была Рита – она в беспокойном ожидании ходила из угла в угол. Она как раз дошла до дальней стены вестибюля и повернулась, взметнув подол своего почти прозрачного платья. Даже на таком расстоянии я разглядел тревожные морщины на ее лице, а она нервным движением потерла левую руку правой. И тут увидела меня; ее лицо просияло, и Рита почти бегом бросилась ко мне через весь вестибюль.
– Боже мой, Декстер! – выпалила она. – Мне кажется, я видела Энди Гарсиа? И, говорят, сам мэр… Это что, и есть твоя рубашка? – Она провела по рубашке ладонью, словно от ее прикосновения та могла превратиться во что-то пристойное. – Ох, Декстер, тут же дырка прямо на груди… ты что, в этом пришел? – Рита прикусила губу, и вид у нее стал огорченный.
Я поборол соблазн сказать ей, что нет, это рубашка не моя, а Энди Гарсиа, и я как раз собирался поменяться с ним одеждой прямо здесь, в вестибюле.
– Все в полном порядке, – заверил я. – Это же не официальный прием, а всего лишь комедийный концерт.
– Да, но дырка?.. – возразила она. – И еще одна на спине, и… что это такое у тебя на рукаве? – Рита нахмурилась, потерла рукой что-то у меня на рукаве, и я осознал, что это помада от поцелуя Джекки.
– А, это? Ну, понимаешь… – произнес я как мог небрежнее. – Это мы сквозь толпу прорывались.
Рита покачала головой, но, к счастью для меня, не заметила, похоже, насколько невразумительно прозвучал мой ответ.
– Вся рубашка… У тебя ужасный вид, Декстер… и она совершенно не подходит к тому, что я… я хочу сказать, я теперь выгляжу как… Сколько времени до… если так, я могла бы переодеться в…
– Ты очень хорошо смотришься, – сказал я, хотя, признаться, по сравнению с нарядом Джекки она выглядела даже избыточно одетой.
Рита провела руками по платью, разглаживая несуществующие складки.
– Ну… да… ладно, – пробормотала она, в сомнении качая головой. – Я хочу сказать, это… ты мог бы и предупредить меня, что… а как одеты все остальные?
Я неплохо разбираюсь во многих вопросах, но с готовностью признаю, что мода в их число никак не входит, и к тому же вряд ли фойе театра Гусмана очень подходит для ее изучения. Поэтому я принял командный вид и осторожно потянул ее за руку.
– Пошли в зал, – предложил я. – Там сама увидишь.
Рита не двинулась с места и тревожно нахмурилась.
– Все? Боже мой, я же не…
Я потянул сильнее:
– Идем, я познакомлю тебя с Робертом Чейзом.
Если мне казалось, что Эстор как-то слишком эмоционально реагирует на Роберта, то это только потому, что я еще не видел реакции ее матери. Рита покраснела как мак, вся затрепетала и впервые за всю историю наших отношений не смогла с первой попытки выговорить одно-единственное слово.
– Ро… Ро… нет, правда? – пробормотала она. – Что… ты… Ро… Роберт Чейз тоже здесь? И ты?..
Я наблюдал за всем этим спектаклем с изрядной долей раздражения. За все время общения с Чейзом я не нашел в нем ничего заслуживающего хоть малейшего уважения – и тут Рита начинает трепетать при одной мысли о том, что он тоже здесь. А еще я совершенно точно помнил, что говорил ей о списке всех приглашенных на концерт, поэтому у нее не имелось ни малейшего повода впадать в ступор, грозя испортить парадный ковер своими восторженными слюнями. Интересно, волновалась бы она так, скажи я, что Роберт – гей?
С другой стороны, в таком нервическом состоянии Рита утратила способность к сопротивлению; я еще раз потянул ее за руку, и она послушно потащилась следом.
– Идем, – повторил я. – Настоящие чудеса ожидают внутри.
Места мне дали совсем близко от сцены, во втором ряду, почти по центру зала. Не знаю, кому принадлежала эта идея, телекомпании или капитану Мэтьюзу, но сидеть мне выпало рядом с Робертом. Подозреваю, для того, чтобы камеры запечатлели трогательное единение звезд с бравыми полицейскими. Как бы то ни было, как следствие этого знакомство Риты с Робертом становилось практически неизбежным, однако когда мы вошли в зал, Чейза нигде не было видно. Впрочем, стоило нам добраться до своего ряда, как он вышел из той самой двери, куда выходили Джекки с Дебз, и направился в нашу сторону, улыбаясь и приветствуя толпу взмахом руки.
Я наивно рассчитывал быстро представить их друг другу и спокойно жить дальше – однако снова не учел затруднений, связанных с восторженным отношением Риты к Роберту. Стоило ей увидеть его, как она застыла на месте, побледнела и снова затрепетала.
– О нет, – выпалила она, что показалось мне довольно странным, учитывая ее мечту познакомиться с ним. – Боже мой, это он, это он… – Словно в трансе, Рита принялась раскачиваться с носков на пятки и обратно. – Ох, божемой, божемойбожемойбожемой… – повторяла она, хотя по личному опыту я твердо знал, что между Богом и Робертом нет решительно ничего общего.
Люди на соседних рядах начали на нас коситься, одни с усмешкой, другие с любопытством. Конечно, мне нравилось купаться в лучах той славы и того внимания, с которым толпа провожала Джекки. Но тут внимание было совсем другим: я видел в обращенных на нас взглядах иронию, осуждение и даже сочувствие, и мне это не особо нравилось. Я потянул Риту за руку, и она крошечными неверными шажками двинулась дальше. Мне удалось-таки довести ее до наших мест, но садиться она решительно отказалась и стояла, глядя на Роберта, пока я не сообразил, что мы так и простоим весь вечер, если ничего не предпринять.
Поэтому я помахал Роберту, и он с улыбкой подошел к нам.
– Роберт, – сказал я. – Это моя жена, Рита.
Роберт протянул ей руку:
– Круто! Чертовски круто познакомиться с вами!
Рита так и стояла с лицом, застывшим в неестественной маске. Я надеялся только, что она не пустит слюни.
Последовало несколько неловких секунд, а потом Роберт сделал еще шаг вперед и взял Риту за руку.
– Ого, – заметил он, пожимая ее вялую ладонь. – Теперь ясно, в кого Эстор унаследовала внешность. У вас потрясающие дети, Рита.
– Ох, ахаха… – подала наконец голос Рита. – Обожемой, глазам своим не верю… я так люблю ваше… обожемой, это действительно вы!..
– Думаю, так оно и есть, – улыбнулся Роберт. Он попытался было отнять руку, но теперь Рита вцепилась в него уже мертвой, потной хваткой. – Э… – произнес он, посмотрев на меня.
– Рита, – встряхнул я ее. – Мне кажется, Роберт хотел бы получить свою руку обратно.
– Обожемой, – повторила она, отдернула ладонь и отпрыгнула назад, приземлившись точно на мои туфли. – Ради бога, простите, простите, я только…
– Да ничего страшного, – заверил ее Роберт. – Очень рад познакомиться с вами, Рита. – Он улыбнулся ей еще раз и, протиснувшись мимо нас, с облегчением опустился на свое место.
Рита продолжала зачарованно смотреть на него, как я ни подталкивал ее легонько в спину. В конце концов я не выдержал и предложил:
– Может, мы все-таки сядем?
– Ох, – спохватилась она и даже подпрыгнула, словно очнувшись. – Но я не… разве что если ты сядешь рядом с… обожемой, как я могу?..
– Ладно, – кивнул я и устроился на соседнем с Робертом месте. Спустя секунду или две Рита все-таки вспомнила, как надо садиться, и мешком осела рядом со мной.
Рита не могла успокоиться еще несколько минут; только она начинала приходить в себя, как косилась на Роберта и снова заливалась краской и принималась дрожать. Я пытался не обращать на это внимания, но ее восторженный трепет сотрясал и мое кресло. Я посмотрел налево – туда, где полагалось сидеть Джекки и Деборе. Они еще не вернулись; должно быть, допивали свое пиво и трепались с другими звездами в гримерке у Ренни. Я надеялся только, что рубашки он при этом не снимал.
Мое кресло снова содрогнулось, и я покосился на Риту. Ее левая нога дергалась как от тика. Интересно, подумал я, придет ли она в себя, когда начнется представление? Ренни придется постараться вовсю, чтобы отвлечь ее от сидящего рядом Роберта-божества. Я искренне надеялся, что Ренни сможет всех развеселить. Но что он там говорил Роберту? Что он типа не комик, а социальный комментатор? Окажется ли это достаточно смешным, чтобы прекратить конвульсии Риты? Способен ли вообще кто-то с живущим внутри Попутчиком быть смешным? Ну, то есть я-то известен своей сообразительностью, но собирать целые залы, боюсь, не смог бы.
