– Мы пока ничего достоверно не знаем. Ее нашли у реки. Тело было выброшено на берег приливом.
– Утонула?
– Нет, ее задушили, и так зверски, что, вполне возможно, сломали шейные позвонки. Смерть могла быть мгновенной. Прошу прощения, миссис Торн, но поскольку мистер Чэнселлор был уверен, что вчера она направилась к вам, я вынужден спросить вас, видели ли вы ее вчера.
– Нет, я не видела ее. Мы с мужем вчера ужинали дома, но Сьюзен к нам не приходила. Видимо, ее убили до того, как она… – Кристабел горестно вздохнула, и тень улыбки, печальной и горькой, тронула ее губы. – Если она действительно собиралась к нам. Возможно, она пошла к кому-то другому. Неразумно предполагать, что она собиралась именно к нам. Хотя я не допускаю каких-либо тайных свиданий. Она слишком любила Лайнуса, чтобы решиться на… что-либо подобное… Это маловероятно.
– Однако вы не употребили слово «невозможно», миссис Торн, – заметил Питт.
Кристабел встала и подошла к окну.
– Нет, не употребила, – ответила она, стоя к нему спиной. – На свете очень мало таких ситуаций, которые были бы совсем невозможны, инспектор. Это познаёшь с возрастом. Семейные отношения не всегда оправдывают наши ожидания, и, даже любя человека, можно вдруг повести себя так, что многим покажется непонятным.
– Вы говорите это вообще или применительно к миссис Чэнселлор? – тихо спросил Питт.
– Я, право, не знаю. Лайнус очень непростой человек. Он умен, остроумен, красив, полон обаяния, честолюбив и, безусловно, талантлив. Но я всегда сомневалась, что он способен любить Сьюзен так, как она любила его. Браки, когда двое любят друг друга с одинаковой силой, редки. Это только в сказках такое бывает.
Кристабел говорила, стоя к полицейскому спиной и не поворачивая лица. По ее голосу Томас почувствовал, что ей все равно, понимает он ее или нет.
– Не всякий обладает даром полностью отдавать себя. Обычно приходится кому-то идти на компромисс – принимать, что дают, и не требовать большего, и не страдать при этом от одиночества и отдаленности. Это особенно касается женщин, выходящих замуж за властных и тщеславных мужчин. Сьюзен была достаточно умна, чтобы понимать это, и достаточно мудра, чтобы не пытаться бороться и потерпеть поражение… Это означало бы потерять то, чем она более всего дорожила… и что, я знаю, так много для нее значило.
– Вы не считаете невозможным, что ей удалось найти дружбу, понимание и восхищение у кого-то другого?
– Нет, не считаю, суперинтендант. Однако в данном случае это маловероятно. – Наконец она повернулась к нему. – Я очень любила Сьюзен. Она обладала умом и смелостью. Это была удивительно цельная натура. Она любила мужа, но умела постоять за себя, имела собственное мнение. Как бы это казать… она не позволила подавить себя как личность. Сьюзен умела сопереживать, любить, радоваться…
Неожиданно из глаз Кристабел брызнули слезы и потекли по щекам. Она стояла перед Томасом и плакала, не стесняясь своих слез и не скрывая глубины своего горя.
– Мне очень жаль, – тихо и сочувственно промолвил Питт и направился к двери.
В холле он столкнулся с встревоженным и удивленным Иеремией Торном.
– Что, черт побери, вы делаете здесь? – потребовал он ответа.
– Убита миссис Чэнселлор, – коротко сказал суперинтендант. – У меня были основания опасаться за жизнь вашей жены. Я рад, что с ней ничего не случилось, но она в отчаянии и нуждается в сочувствии и внимании. Мистера Чэнселлора не будет сегодня в министерстве.
Торн глядел на неожиданного гостя, едва понимая, что тот говорит.
– Прошу прощения, – повторил Томас.
– Сьюзен? – Иеремия был потрясен, и в искренности его чувств тоже не было сомнения. – Вы уверены? Простите за глупый вопрос; я понимаю, что иначе вас не было бы здесь. Как это случилось? Почему? Что произошло? Почему вы испугались за Кристабел? Какое она имеет к этому отношение? – Он пытливо вглядывался в лицо Питта, ища в нем более полного ответа, чем скупая информация полицейского.
– У мистера Чэнселлора создалось впечатление, что его жена намеревалась вчера вечером навестить миссис Торн, – пояснил суперинтендант. – Но, по всей видимости, она так и не приехала к вам.
– Нет, конечно, нет… Мы даже не ждали ее.
– Это же сказала мне миссис Торн.
– Господи, как это ужасно! Бедная Сьюзен… Она была одной из самых прелестных женщин, каких я знал. Обаятельной, в полном смысле этого слова. Я говорю не о ее прелестной внешности, а о ее душе, освещавшей ее всю, о ее темпераменте и смелости… и еще о ее сердце. Простите меня. Если хотите, навестите нас еще раз, я расскажу вам все, что могу, а сейчас я должен видеть мою жену. Она так была привязана к Сьюзен… – С этими словами Иеремия, не став провожать посетителя до двери, поспешил в библиотеку.
Заключение врача пока еще не поступило; видимо, тело не доставили в морг. Вещественных доказательств было немного. Как уже говорил лодочник, тело могли сбросить выше по реке в момент смены прилива на отлив, примерно в половине третьего ночи, или же в низовьях реки во время прилива. В результате Сьюзен оказалась там, где ее нашли. Или же ее бросили в реку здесь же, у Тауэра. Ниже по реке были Вэппинг, Ротерхайт, Лаймхауз, Суррейские доки и Собачий остров. Дептфорд и Гринвич были слишком далеко, чтобы тело могло достичь Тауэра до начала отлива. В любом случае, что могла делать Сьюзен в каком-либо из этих мест?
Выше по течению были мосты: Лондонский, Блэкфайр, Ватерлоо и совсем близко – Вестминстер. Лодочник определял все расстояния в милях. Тело, по его мнению, могли сбросить с любого из мостов или же с северного берега реки, поскольку его прибило с севера.
Но там, где нашли утопленницу, у Тауэра, она никак не смогла бы очутиться. Что ей было там делать? Не могла она оказаться и в близлежащих районах – на Таможенной набережной или в доках Святой Екатерины.
Прежде всего надо было узнать, в котором часу Сьюзен покинула свой дом на Беркли-сквер и как это произошло. Никто так и не обмолвился и словом о том, уехала ли она на одном из собственных экипажей или взяла кеб. Наверное, у Чэнселлоров был хотя бы один экипаж. Где кучер высадил ее? Возможно ли, что убийцей мог оказаться кто-то из слуг? Питт не допускал этого, но решил, что лучше проверить и исключить подобную версию.
Он тут же повернул обратно, в сторону Беркли-сквер, и через несколько минут снова был у дома номер семнадцать. На этот раз полицейский вошел в дом с черного хода, чтобы не беспокоить хозяев еще раз.
Дверь ему открыл бледный и перепуганный мальчишка-посыльный.
– Мы сегодня ничо не покупаем, – решительно заявил он. – Приходите в другой день. – Он попытался захлопнуть дверь.
– Я из полиции, – тихо объяснил ему Томас. – Я по делу. Ты знаешь, что произошло. Я должен узнать, кто это сделал, поэтому хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете.
– Я ничо не знаю.
– Даже не знаешь, когда ушла из дома миссис Чэнселлор?
– Кто это, Томми? – послышался за ним мужской голос.
– Это из полиции, Джордж.
Дверь открылась пошире, и суперинтендант увидел перед собой мужчину, чья правая рука была на перевязи. Он с подозрением смотрел на непрошеного гостя.
Питт протянул ему свою визитную карточку.
– Войдите, сэр, так будет лучше, – неохотно предложил мужчина. – Не знаю, что мы можем вам рассказать.
Мальчик чуть отступил и дал полицейскому войти. В буфетной, загроможденной овощами, кастрюлями и сковородками, потерянно стояла маленькая горничная с красными от слез глазами, сжимая в руках край передника.
– Мистер Ричардс сейчас занят, – объяснил Питту мужчина с перевязанной рукой и провел его через кладовую в кухню, а оттуда в каморку дворецкого. – Лакей – в холле. Горничные так расстроены, что не в состоянии открывать дверь.
Томас, принявший человека с больной рукой за лакея, понял, что ошибся.
– А вы кто будете? – спросил он.
– Я кучер, Джордж Брэгг.
Суперинтендант посмотрел на его руку.
– А что с рукой?
– А, это вчера, – горько посетовал кучер. – Всего лишь ожог. Скоро заживет.
– Значит, не вы отвозили миссис Чэнселлор вчера?
– Нет, сэр. Она наняла кеб. Хозяин помог ей его найти. Она уезжала надолго, а мистер Чэнселлор тоже собирался куда-то, и ему нужен был экипаж.
– У ваших господ всего лишь один экипаж? – удивился Питт. Он был уверен, что экипажи, богатая сбруя и ливрейные лакеи – верные показатели положения в обществе. Многие стремились иметь несколько экипажей и часто, чтобы содержать их, залезали в долги.
– О нет, сэр, – поспешил рассеять его сомнения Брэгг. – Но миссис Чэнселлор не говорила, что собирается уезжать, поэтому большой экипаж не приготовили. Сам мистер Чэнселлор решил воспользоваться одноконной коляской. А миссис Чэнселлор ехать было совсем недалеко, днем она обычно преодолевала этот путь пешком.
– Значит, она уехала, когда уже стемнело?
