– Да, это всё пока, – ответил он. – На ней была синяя накидка. Это со слов горничной, которая видела, как она уходила. Но накидки не было, когда тело оказалось на камнях набережной. Возможно, она осталась в реке и ее куда-то отнесло. Эта накидка помогла бы нам узнать, где именно бросили в воду миссис Чэнселлор.
Джайлс помолчал, раздумывая. Вначале он хотел что-то сказать, но передумал, сам сообразив, какой будет ответ. Поэтому он пробормотал что-то себе под нос.
– Накидку могло отнести куда угодно, в зависимости от прилива или отлива, – наконец все-таки высказался он.
– Да, конечно. Но лодочники считают, что все предметы рано или поздно всплывают там, где затонули.
Начальник Томаса скорчил недовольную гримасу.
– Нам поможет, если удастся установить время смерти, – заметил Питт. – Если смерть наступила в начале ночи, значит, убийство совершено до смены прилива на отлив.
– А когда была смена?
– Примерно в половине третьего ночи.
– Что за чертовщина! У вас хотя бы есть представление о мотивах убийства? Ее обокрали… или… – Он поморщился и не стал продолжать дальше.
Суперинтенданту, откровенно говоря, такая мысль и в голову не приходила. Неприятностей ему и так вполне хватало – государственная измена, убийство сэра Артура Десмонда…
– Не знаю, сэр, – ответил он. – Подождем заключения медицинского эксперта. Я еще не получил его. Еще рано.
– Ее ограбили? – с надеждой взглянул на него его собеседник.
– Этого я тоже не знаю. На шее был медальон, когда нашли тело. По нему и узнали, кто она. Я не спрашивал Чэнселлора, были ли на ней другие драгоценности.
Фарнсуорт снова поморщился.
– Очевидно, нет. Бедняга. Он, наверное, убит горем. Это ужасно, Питт! Какой бы ни была причина, мы должны справиться с этим делом в кратчайший срок. – Он отошел от окна. – Пусть Министерством по делам колоний займется Телман, а вы уделите все свое время и внимание этому расследованию. Слишком все ужасно! Я не помню еще такого случая… который бы так потряс всех… – Он умолк.
Томас хотел было напомнить ему осень 1888 года и серию убийств в Уайтчепеле, но это уже не имело значения. Есть ли смысл сравнивать, какое из зверских убийств ужаснее?
– Если только эти два дела не связаны между собой, – счел он необходимым заметить.
У его шефа даже дернулась голова, с такой силой он ее вскинул, уставившись на суперинтенданта.
– Что?
– Я хочу сказать, что государственная измена в Министерстве по делам колоний и убийство жены министра колоний могут быть связаны между собой, – уточнил Питт.
Джайлс смотрел на него так, будто с его уст сорвалось страшное богохульство.
– Этого не следует исключать, – тихим голосом пояснил Томас, глядя в глаза начальнику. – Миссис Чэнселлор могла совсем случайно, без всякого намерения узнать что-то.
Фарнсуорт облегченно вздохнул.
– Или оказаться замешана в этом деле, – неумолимо добавил суперинтендант.
– Надеюсь, у вас хватит ума высказывать ваши предположения только мне, и никому больше, – медленно произнес помощник начальника полиции. – Прошу, ни намека никому о том, что у вас появляются подобные мысли.
– Это нормально, что они у меня появляются.
– Я верю, что вы справитесь, Питт. – Это было скорее похоже на просьбу или даже больше, на мольбу, которую Томас увидел в глазах Джайлса. – Я не всегда одобряю ваши методы работы, как и некоторые ваши суждения, но вы не раз успешно раскрывали самые трудные и запутанные преступления в Лондоне. Сделайте все, что можно, в данном случае. Не думайте ни о чем больше, пока не закончите… Вы меня поняли?
– Да, конечно. – Иначе суперинтендант и не поступил бы, даже если бы не было этого разрешения, и его начальник прекрасно это знал.
Дальнейшая их беседа была прервана стуком в дверь, которая тут же приоткрылась, и в нее просунулась голова дежурного констебля. Рассерженный Фарнсуорт едва успел крикнуть:
– Да!
Констебль оробел:
– Здесь леди. Она хотела бы видеть мистера Питта, сэр.
– Пусть подождет, – резко сказал помощник начальника полиции. – Он занят.
– Но, сэр, это… э-э-э… настоящая леди. – Дежурный не двинулся с места. – Я не могу ей этого сказать. Если бы вы сами увидели ее…
– Черт побери! Ты что, боишься женщин только потому, что они считают себя важными персонами? – рявкнул Джайлс. – Делай, что тебе приказали!
– Но, сэр, я…
– Спасибо, констебль, – прервал его повелительный голос за его спиной. – Если это кабинет мистера Питта, я сама доложу ему о своем приходе.
Дверь распахнулась, и леди Веспасия гневным взглядом пригвоздила помощника комиссара к его месту. Она была блистательной и величавой в кружевах и шелке, с легендарной ниткой жемчуга на шее, оцененной в целое состояние.
– Не помню, чтобы мы были знакомы, сэр, – холодно произнесла она вместо приветствия. – Я – леди Веспасия Камминг-Гульд.
Фарнсуорт, втянув воздух, так неудачно сглотнул, что зашелся сильнейшим кашлем.
Посетительница терпеливо ждала, когда он отдышится.
– Помощник комиссара лондонской полиции мистер Фарнсуорт, – тем временем представил его Питт, пряча улыбку, хотя удавалось ему это плохо.
– Здравствуйте, мистер Фарнсуорт. – Поздоровавшись, Веспасия прошла мимо несчастного грубияна и села на стул перед столом суперинтенданта. Она поставила свой зонт рядом, утопив его острый конец в ворсе ковра, и продолжала ждать, когда Джайлс или придет в себя, или покинет кабинет, а лучше сделает и то и другое.
– Неужели вы вдруг решили навестить меня, тетушка Веспасия? – искренне удивился Томас.
Она строго посмотрела на него.
– Почему бы нет? Что еще могло заставить меня прийти в это богом забытое место? Я не так часто посещаю полицейские участки и захожу сюда не ради развлечения.
Фарнсуорт все никак не мог восстановить дыхание. По его щекам катились слезы.
– Чем могу помочь? – спросил Питт, усаживаясь в кресло за красивейшим дубовым столом, с крышкой, обшитой зеленой кожей. Некогда он принадлежал его бывшему начальнику Мике Драммонду, и Томас поистине гордился, что унаследовал не только его место, но и знаменитый стол.
– Возможно, ничем, – ответила леди Камминг-Гульд, и ее серые глаза немного потеплели. – Собственно, я пришла, чтобы помочь тебе или по крайней мере дать дополнительную информацию. Возможно, она пригодится.
Джайлс продолжал задыхаться от кашля, судорожно прижимая платок к своему красному от натуги лицу.
– Помочь в чем? – спросил суперинтендант.
– Ради всех святых, прежде помоги этому бедному человеку, не то он погубит себя, – сердито приказала Веспасия. – У тебя есть коньяк или хотя бы вода?
– Есть бутылка сидра в шкафчике, – предложил Питт.
Его шеф, услышав это, невольно скорчил гримасу. У Драммонда обязательно нашелся бы коньяк. Но Томас не мог себе этого позволить, да и не хотел.
– Если вы… извините меня… – наконец с трудом выговорил Фарнсуорт.
– Извиняю, – величественно разрешила Веспасия, сочувственно кивнув, и, как только тот закрыл за собой дверь, снова повернулась к Питту. – Это касается убийства Сьюзен Чэнселлор. Разве ты можешь сейчас думать о чем-нибудь ином?
– Нет. Но я не знал, что вам об этом уже известно.
Пожилая дама пропустила мимо ушей его замечание.
– Я видела Сьюзен позавчера, – строго сказала она. – Я не слышала разговора, но видела и не могла не заметить, на каких повышенных тонах он велся.
– Разговор с кем?
Веспасия пристально посмотрела на своего родственника, словно поняла, чего он боится. Лицо ее стало печальным.
– С Питером Крайслером.
– Где это было?
– В доме леди Рэтрей на Итон-сквер был музыкальный вечер, собралось человек пятьдесят или шестьдесят, не более.
– Итак, вы видели Крайслера и миссис Чэнселлор? – поторопил ее Томас, чувствуя, как у него неприятно защемило сердце. – Вы могли бы рассказать мне об этой встрече подробнее, если можно?
В глазах леди Камминг-Гульд мелькнуло что-то похожее на упрек.
– Я понимаю, как это важно, дорогой, и не собираюсь что-то сочинять или просто фантазировать. Я находилась от них примерно шагах в десяти, однако мне в это время пришлось делать вид, что я слушаю жалобы на здоровье одной из своих знакомых. Какая бестактность – заставлять посторонних слушать подробный перечень чьих-то недугов! Итак, вначале я увидела миссис Чэнселлор. Тот, с кем она горячо спорила, был скрыт от меня пышно разросшейся пальмой в кадке. Вообще музыкальная гостиная в этом доме сильно смахивала на джунгли обилием растительности. Я все время боялась, что мне на шею упадет какое-нибудь отвратительное тропическое насекомое, и не завидовала дамам с глубоким декольте. – Веспасия брезгливо передернула плечами.
Питт отчетливо представил себе эту картину, но от комментариев воздержался.
– Лицо Сьюзен выражало тревогу, и мне показалось, что она страдала, – продолжала его гостья. – Я видела, как назревает ссора. Немного подвинувшись, я попыталась разглядеть лицо ее собеседника. Он о чем-то умолял ее, и вместе с тем в нем самом чувствовалось какое-то упорство и решимость не уступать. Затем роли переменились, и теперь она его о чем-то просила; и в ее просьбе, и во всем ее облике было отчаяние. Но, судя по его лицу, он был непреклонен. Минут через пятнадцать они расстались. У него был довольный вид, словно он добился, чего хотел. Она же была в явном смятении.
