Гуров понял, что перед ним очень опытный человек, скорее всего имеющий за своими плечами службу в спецназе или ВДВ.
– Правильно ли я понимаю, что эта девушка, – Гуров нарочно не стал произносить претенциозное имя «Нонна», – знать не знала и ведать не ведала об охране, находящейся буквально за дверью квартиры?
– Совершенно верно, не знала, – спокойно ответил Бурляев.
Гурову этот человек понравился больше, чем Лористонов.
– А почему? – спросил Гуров.
– В нашу обязанность входила охрана господина Ветринова не от нее, – скупо ответил Бурляев.
– Хорошо, принято, – кивнул Гуров и снова обратился к доктору: – Продолжайте! Итак, вас вызвали, и что же было дальше?
Бурляев, видя, что вопросов к нему пока больше нет, вернулся на свое место и спокойно сел.
– Я осмотрел… тело до приезда врачей «Скорой помощи» и понял, что реанимационные мероприятия уже не помогут, – доложил Ржевский, – то есть я констатировал смерть. Но официально я это сделать не мог, это сделали врачи из бригады «Скорой помощи», когда приехали по вызову.
Гуров молча кивнул.
– Так как уже приехали врачи «Скорой помощи», то после констатации смерти я не стал больше… ну как бы вам это сказать… – Ржевский снова замялся, и Гуров кивнул, понимая, как сложно врачу произнести что-то вроде «заниматься бесполезным делом». Ржевский благодарно улыбнулся и продолжил: – И, в общем, я решил заняться своими прямыми обязанностями. Я не подозревал ничего, но как бы вам это объяснить… Что-то ведь я должен был делать… Короче говоря, я взял пробу из бутылки, достал свои химикаты… и вот… в общем, я обнаружил посторонний ингредиент…
– А вы делали свой анализ один? – в упор спросил Гуров.
– Это не анализ… это проба. Я не уверен, что этот ингредиент именно яд… Я говорю как исследователь и не имею права ничего утверждать. Поймите меня… но я считаю, что он из разряда цианидов и… в общем, это все.
Гуров повторил:
– Вы делали анализ один?
– Ну да. – Ржевский пожал плечами, как бы говоря, что не понимает важности этого вопроса.
– Кто-нибудь присутствовал при этом?
– Вот эти господа, – Ржевский рукой показал на Лористонова и Бурляева, подумал и добавил: – И… и Нонна, конечно.
Гуров потер лоб.
– Вот что, доктор. Твое любопытство или преданность долгу, называй, как хочешь, но я бы это назвал глупостью, сыграли с тобой дурную шутку. Ты полез не в свой курятник, малыш.
– Как раз в свой, – попробовал улыбнуться Ржевский.
– Нет, не в свой! – рявкнул Гуров. – Откуда я знаю, что ты сам не подбросил в вино то, что там потом обнаружили и наши эксперты? Откуда я знаю, что это Лористонов не приказал тебе это сделать? Или не заставил?!
– Позвольте-позвольте, господин полковник! – Лористонов вскочил со своего стула и быстро подошел к Гурову. – Я не собираюсь тут выслушивать…
– Не позволю! – Гуров стукнул кулаком по столу. – Я высказываю предположения, и никто не может мне помешать делать это! Короче, доктор, поедешь со мной! Это однозначно, как говорит один политический весельчак. А вы двое будете сейчас писать показания. Меня интересует все. Весь период от того момента, как каждый из вас вошел в эту квартиру.
Гуров понимал, что, оставшись вместе, эти три кадра вполне могут сговориться и дать согласованные показания, да скорее всего так оно и будет. С другой стороны, у них для этого уже было время, но любой, даже самый тщательно проработанный сговор не выдерживает хорошей логической атаки опытного опера. А написанное пером не вырубишь топором. И Гуров решил позволить им писать все, что они хотят. После того как показания будут написаны и подписаны, вот тогда и начнется игра, если в ней будет необходимость.
– Требуй адвоката, Ржевский, – веско заявил Лористонов, – они не посмеют тебе отказать. Уже не то время.
Он собрался еще что-то добавить такое же умное и полезное, но Гуров его прервал:
– Адвокат вам, возможно, и понадобится, но только после того, как вам будет предъявлено обвинение или же вы подвергнетесь аресту, что практически одно и то же. Я вас не арестовываю, я предлагаю, – тут Гуров улыбнулся Лористонову и подумал, что нужно будет обязательно сбить спесь с этого надутого прыща, – предлагаю поехать со мной для дачи свидетельских показаний.
Гуров увидел, что Ржевский вовсе не был похож на тертого опытного преступника, и что именно у него прячется внутри, нужно было выяснить в ближайшее время. Но только не здесь, а в управлении. Сама атмосфера главка способствовала тому, что задержанные начинали говорить долго, охотно и, самое главное, правдиво. В случае же со Ржевским требовалось просто время и место для спокойного разговора. Времени сейчас у Гурова не было, ну а что может быть лучшим местом для разговора, чем собственный кабинет?
– Вы уже написали, господа, о чем я вас просил? – спросил Гуров, обращаясь к Лористонову и Бурляеву.
– Нет пока, – высокомерно ответил Лористонов за двоих и уткнулся в листок, по которому он неторопливо водил ручкой.
Гуров встал со стула и кивнул Ржевскому:
– Собирайтесь, доктор.
Ржевский закивал, покраснел и суетливо начал простукивать себя по карманам, словно, придя в эту квартиру, он много чего из карманов повытаскивал, а теперь уже и не знает, как все это собрать обратно.
Было ясно, что парень просто волнуется. Это было еще одним доказательством его невиновности, косвенным, неявным, но опытному Гурову это волнение сказало многое.
Гуров взглянул на Ржевского и молча вышел из комнаты. В этот момент послышался резкий женский крик из спальни.
Гуров покачал головой: с женщинами всегда так. Сперва ведут себя тихо, потом вдруг ни с того ни с сего начинают биться в истерике.
Так случилось и сегодня.
Нонна, сидевшая на кровати молча и неподвижно, словно в оцепенении, казалось, даже не обращала внимания на подсевшего к ней Стаса Крячко.
Стас, имея большой опыт в беседах с женщинами, ставшими свидетельницами убийства или просто смерти близкого человека, начал говорить негромко и спокойно.
Он пока ни о чем не спрашивал, он пытался по своей собственной, давно отработанной методике наладить сперва контакт, рассказывая кучу всяких мелочей из своей жизни, из практики, отпуская комплименты, и когда он уже почти подошел к началу разработки, случилось то, что случилось.
Нонна, словно очнувшись от сна или ступора, взглянула на него широко раскрытыми глазами и заорала. Заорала так, словно сейчас ее начнут убивать.
Стас от неожиданности скатился с кровати, на которой уже так удобно сидел, и наткнулся на задумчивого патологоанатома, сидящего за столом и карябающего авторучкой бланк медицинской карты.
Нонна продолжала кричать, стуча кулаками по подушке и дергая на себя покрывало.
– Сделай что-нибудь! – Стас вырвал авторучку у патологоанатома и потянул его к Нонне. Патологоанатом внимательно посмотрел на девушку, потом на Стаса.
– Это не мой клиент, – меланхолично ответил тот, – а твой. Сам и лечи. Методы тебе все известны.
– Ну, уколи ее, я не знаю…
– Я тоже. – Патологоанатом отобрал у Стаса свою авторучку и спокойно продолжил записи.
Гуров вошел как раз в эту минуту, когда Нонна схватила с кровати подушку, замахнулась, запустила ею в Стаса и закричала:
– Он умер! Вы понимаете, он умер! А вы пристаете ко мне с такими вопросами!!!
– Не сложилось у тебя с женщинами, как я посмотрю, – заметил Гуров Стасу. – А вроде тренировался, и даже сегодня.
– Она неправильная женщина, – несколько смущенно заявил Стас, поднимая с пола подушку и аккуратно кладя ее на стол почти перед самым носом непробиваемого патологоанатома. Патологоанатом поверх очков взглянул на Стаса и молча отодвинул подушку.
Нонна, очевидно, войдя в азарт и во вкус, подхватила вторую подушку и запустила ею в Гурова.
Гуров поймал подушку и послал ее обратно. Нонна, получив обратно свой подарочек, от неожиданности замолчала, всхлипнула, отшвырнула подушку, попавшую ей в голову, и зарыдала в полный голос. Однако было ясно, что она уже начала успокаиваться. Первая дурь прошла.
– Слушай, Лев Иванович, возьми меня учеником, пожалуйста, – пошутил Стас. – Чтобы так научиться, нужно два раза жениться?
– Достаточно просто подумать. Один раз, – ответил Гуров.
– Она не дала мне такой возможности.
– А ты не разбегайся, прыгай. Самый надежный метод в непонятной ситуации. В общем, так. – Гуров повернулся к Стасу, совершенно не обращая внимания на крики девушки, уже начавшей биться головой о постель. – Я взял с собой одного человечка, а ты, наверное, оставайся здесь и попробуй наладить контакт с девчонкой. Сейчас самое время ее пожалеть.
– Ты думаешь? – Стас очень ловко разыграл неуверенность и даже робость. Гуров покосился на него и хмыкнул.
– Я что тебе сказал?
– Как обычно, «не разбегайся», и… ну все остальное прочее.
