Это про дежурного РОВД москвича Лаптина. Подумав, Синегоров исправил «закладывать» на «докладывать». Все-таки праздничная газета.
Усы мушкетера, походка бретера.
Немного похож на одного актера,
Нарушать ПДД не даст никому.
Хоть в схватку придется вступить самому.
Само собой сложилось про опера ОБЭП Багулина, вместе с которым Синегоров месяц назад задерживал двух пьяных мужиков, пытавшихся сначала удрать на машине, а потом полезших в драку.
С законом строгим он на «ты»,
В делах не терпит суеты,
В решеньях быстрый, как Ньютон,
Но всё же всем доступен он,
В принципе это прокурор, но пусть каждый про себя думает, ухмыльнулся Синегоров.
Гитлера поза, динозавра фигура —
Вот это типаж, вот это фактура.
Вспомнился вдруг начальник отдела. Но эти строчки в газету Матвеич вносить не стал. Зачем обижать человека под Новый год.
Тут же не отрываясь от стола Матвеич написал несколько адресных поздравлений-пожеланий, подборку новогодних снов, пару новых анекдотов. Через полтора часа стенгазета была полностью готова.
Следующий день принес неожиданный подарок. На посту ГАИ при осмотре автомашины Бидоева сотрудниками ДПС было обнаружено и изъято два килограмма промышленного золота.
Довольный начальник РОВД, положив телефонную трубку, улыбаясь во весь рот, говорил Синегорову:
— Видал, не только вы золото изымаете, В УВД я уже доложил, давай дальше раскручивай, Бидоева допроси, откуда золото, и в камеру, ну, сам знаешь.
— А откуда мы знаем, что это золото? — огорошил его Синегоров.
— Ну ты что, как? Я уже доложил. Да что мы золото от другого металла не отличим? — возмутился Ершов.
— Зря поторопился, теперь УВД не отвяжется. Экспертизу же не делали, а насколько я знаю, металл лежал в багажнике машины почти открыто, так золото не возят. Я сейчас опрошу Бидоева, а Захарченко быстренько отвезет металл на экспертизу, и через час-полтора будем знать, аурелиум или что другое.
Синегоров знал что говорил. Чтобы изъять два килограмма золота, надо очень хорошо поработать, и не один месяц, а чтобы вот так, на блюдечке…
Отправив Захарченко с металлом в УВД, он вызвал к себе Бидоева. Тот зашел в сопровождении сержанта, спокойно поздоровался и сел на предложенный стул. Попросив разрешения, закурил.
— Что, не первый раз в милиции? — спросил Синегоров.
— Приходилось бывать, что здесь такого, — спокойно ответил Бидоев.
— Так что у вас в багажнике было?
— А-а, это? Так это бронза, — усмехнулся задержанный.
— Зачем вы ее возите?
— Как сказать, просили меня достать бронзы, то ли для таблички, то ли статуэтку делать, вот я и раздобыл немного, да не успел отдать.
— А кто просил?
— Вот я и говорю, не успел отдать, замотался, а он уже уехал на материк, так вот и валяется в багажнике.
— А может, вы продать хотели?
— Да кто ее купит?
— Нет, не бронзу, а золото, — уточнил Синегоров, в упор глядя на задержанного.
Тот отвел взгляд и снова усмехнулся:
— Какое золото?
— Вот я и говорю: бронзу по цене и под видом золота, — продолжал Синегоров.
— Чтобы голову оторвали?
— А все-таки, где взяли и по какой цене?
Бидоев твердо стоял на своем. Через час позвонил Захарченко и доложил результат экспертизы коротко и ясно:
— Два килограмма бронзы!
Извинившись перед Бидоевым, Синегоров распорядился отпустить его и пошел к начальнику. Ершов пребывал в прекрасном настроении: скоро Новый год, показатели хорошие, ЧП нет, а тут под занавес два килограмма золота, да к тому же не этот самоуверенный и независимый Синегоров изъял. Тут-то и ошеломил его Матвеич.
— Не может быть, я же сам смотрел, — недоумевал Ершов.
— Сам смотрел, эксперт тоже сначала подумал, что золото, и только экспертиза определила, что это бронза, — «утешил» его Синегоров.
— Черт возьми, я уже в УВД доложил, — сокрушался начальник.
Вечером, разглядывая слитки бронзы, Синегоров пытался вспомнить, где он уже видел такое. Но предновогодняя суета, а затем праздники выветрили у него из головы и бронзу, и Бидоева.
Где-то через четыре месяца ему случайно стало известно, что некий бойкий мужичок по кличке Балдуин по пьяной лавочке проговорился, как он продал пару килограммов бронзы.
— Балдуин, Балдуин, он же с Гикаловым постоянно терся, — сразу вспомнил Захарченко, когда Синегоров спросил его по этому поводу.
— Вот-вот, а такую бронзу мне как раз как-то Гикалов и показывал. Теперь понятно, что к чему?
— Ты думаешь, это гикаловская работа? Он же тогда опером у нас работал, — засомневался было Пал Палыч.
— Именно, что опером. И хорошо знал, что Бидоев потихоньку скупает металл. И впарил ему через Балдуина два килограмма бронзы.
— Во артист. Куда же он деньги дел? Вечно занимал.
— Как пришли, так и ушли. Давай Балдуина попробуем расколоть.
— А зачем? Бидоев же не будет заяву писать на мошенников.
— Для спортивного интересу!
Через две недели под большим нажимом Балдуин все-таки признался, что было такое. Он действительно продал два килограмма Бидоеву, но его подставил Гикалов, уверив, что это золото, иначе бы он на такую аферу не согласился. За это и убить могут. В разговоре Балдуин проговорился, что был кто-то и третий, кто посадил его на самолет и отправил на полгода в Хабаровск. Но кто это был, старый пройдоха так и не сказал.
Впрочем, Синегоров и сам догадывался и только головой покачал. Они с Захарченко еще не подозревали, что скоро столкнутся с Гикаловым на золотой дорожке.
Дело было еще в эпоху заката развитого социализма, когда самодеятельная торговля называлась спекуляцией и преследовалась по закону.
Спекулянтка жила одна в своем доме на окраине поселка.
Зимой темнеет очень рано. Подъехали часов в шесть, машину оставили за забором соседнего дома и тихо подкрались к двери. Синегоров отошел в сторону, а внештатник Миша постучал в дверь. Долго никто не отзывался, а потом через дверь спросили;
— Чего надо?
Миша ответил:
— Открывай, свои, я с трассы.
Через минуту дверь открылась и тут же, пропустив Мишу, закрылась.
Через пару минут Синегоров подкрался к ней и тихо потянул за ручку, но дверь не поддалась. «Вот курва, — подумал Матвеич, — как же открыть?» По радиостанции было слышно, как хозяйка пытала Мишу, кто послал да зачем. Миша косноязычно талдычил, что за водкой пришел, однако. Хозяйка, увидев широкие скулы и раскосые глаза внештатника, успокоилась наконец и, выяснив, что надо десять бутылок, достала из-под старой кровати ящик, вытащила десять бутылок, и они вместе сложили их в сумку. Миша отдал ей деньги и двинулся на выход, хозяйка пошла его провожать.
Синегоров дал команду «приготовиться» и взялся за дверную ручку. Дверь приоткрылась, показался Миша. И в это время вспыхнули автомобильные фары и заревел мотор «уазика».
Выругавшись, Синегоров схватился за ручку и потянул дверь на себя. Но матерая спекулянтка оттолкнула Мишу, успев его обматерить, уцепилась со своей стороны за ручку и уже почти захлопнула дверь, Синегоров скользил по утоптанному снегу вместе с дверью, и вдруг неожиданно с его стороны как ураган налетел Гена, ухватился своими ручищами за дверь и чуть не вырвал ее вместе с косяком. Ворвавшись следом за ним в комнату, Синегоров неожиданно для себя увидел двух женщин, но одна молча сидела за столом и только таращила на них глаза, а вторая, здоровенная 55-летняя баба, трясла Мишу и что-то кричала. Посредине комнаты возвышался Гена Дьячков и, размахивая своим удостоверением, орал, что он сотрудник ОБЭП. Синегоров тут же с ходу включился в мизансцену:
— Тихо, стоять! — И потом уже тише: — Что у тебя в сумке? Водка? Где взял? Так, гражданка, водкой торгуем? Много еще у вас?
Гражданка уже молчала и только щеки раздувала. Гена заревел:
— Деньги! Где деньги?
И догадавшись, что деньги во рту, схватил спекулянтку за шею так, что она поневоле разинула рот, а он рукой вытащил комок денег. При обыске в подвале нашли 14 ящиков водки, 4 ящика шампанского и много других дефицитных в то время продуктов.
— Народу жрать нечего, а она, крыса, с базы всё стаскала и жирует, — ворчал Гена, брезгливо распрямляя и считая изъятые деньги.
— Это она программу Явлинского «500 дней» выполняла, — отозвался Синегоров.
Вторая женщина, оказавшаяся дальней родственницей спекулянтки, случайно попавшая в гости, сначала возмущалась действиями оперативников, но затем, увидев огромное количество продуктов, резко изменила свое отношение и осуждающе поглядывала на родственницу.
