– Да, конечно… – Жидковат был Пограничник, после руоповских допросов капитан бы и с тремя такими справился.
Преданно глядя в глаза Теплухину, он начал:
– Родился я в семье советских служащих. Прадед мой, Иван Иванович Перлов, происходил из рода потомственных волжских плотников…
– И не стыдно, Владимир Александрович? – укоризненно покачал головой чекист.
– Он первый начал, – пожал плечами Виноградов.
Пограничник скомкал побелевшими пальцами кожаную обивку кресла. Смолчал. Откинулся назад, устраняясь на время от разговора.
Это было довольно неожиданно и внушало определенное уважение.
– Хорошо… – Николай Николаевич отогнул манжету и глянул на циферблат знакомого капитану по прошлым встречам «Роллекса». – Попробуем по старой схеме. Я расскажу вам, что уже знаю. И спрошу о том, что хочу узнать. Потом обсудим, что будет, если вы откажетесь мне помочь. И что будет, если поможете. Идет?
– Я даже не знаю… Я даже не знаю, что мешает мне встать и послать вас обоих… На массаж! Или в душ шарко! – Подобно пробковому буйку, сорванному течением с проржавевшей цепи, он уже даже не пытался сопротивляться стремительным и неодолимым силам.
– Очевидно, врожденная интеллигентность, – улыбнулся чекист. – Итак, нас в сложившейся в стране ситуации тоже не все устраивает. Повальная продажность, бандитский беспредел, гнилость и бессилие властных структур. И поверьте, Владимир Александрович, госбезопасность сложа руки не сидит! Кое-где корректируем, иногда и силовыми методами. Но то, что в последнее время вытворяет ваша организация, это уже, знаете, слишком.
– Николай Николаевич, а вы меня ни с кем не путаете? – Хуже быть ничего не могло, червивая вонь политических разборок выползала, казалось, из всех обитых деревом углов.
– Вас спутаешь… Напомнить кое-что? Пожалуйста! Осень, охота, некто Виктор Евгеньевич из Москвы. Кто-то что-то возил в Приречье – как же, последний оплот, борющаяся республика! Вы ведь тогда с должности слетели? Слетели…
– Это была моя собственная инициатива!
– Конечно-конечно! Разумеется. А Прибалтика? Помнишь, к кому ездил? Полковник Луконин, земля ему пухом, застрелился, но Вася-то Френкель? Говорят, где-то здесь, по Питеру, болтается, на нелегальном положении: те ведь его приговорили заочно… Опять же Кавказ! В Москве пришлось некоего Раабтилена в Лефортово упрятать – хотел мэра взорвать, шалунишка! Тоже уверял, мол, «собственная инициатива». Ты вроде с ним встречался в горах?
– Я ездил по службе, это легко проверить. Много с кем работал. И дружил.
– Да, понимаю. Характер такой общительный!
– Вы уж совсем-то за дураков нас не держите, не вынес своего отсутствия в разговоре Пограничник. – Не стоит.
– Дело ваше.
– Эт-то точно! Наше теперь. Думаешь, после той истории со снарядами ядерными от тебя отвязались? Бог помог? Нетушки! Виноградов контрразведке нужен был на свободе: подходы твои к этой, как вы ее там называете, – организации? движению? фронту? Ладно, не суть важно, признаюсь честно: кто бы вашими «черными эскадронами» ни заправлял, конспирации он обучен: тебя ведь законсервировали? Из игры вывёли – в карантин? Что молчишь?
– Слушаю.
– Уже неплохо! Честно говоря, я тогда поверил даже, что ты не при делах: живешь тихо, службу тянешь, там-сям халтуришь по копеечке. Медаль заработал. Ан нет! Вот ты и вылез!
– А почему вы решили…
– А как же? Почерк фирмы! Блестящая оперативная комбинация: навести бедолаг на «пустышку», подставить со стволами, перестрелять – и потом заслуженно ходить в героях! Это или наши могли провернуть, или ваши. Я не прав?
– Правы, наверное. Только я-то тут при чем? Я там вообще случайно оказался, спросите кого угодно.
– Опять двадцать пять! – в сердцах сплюнул Пограничник.
– Ладно, ладно. Времени нет, сейчас доктор вернется, лишнего ему слышать не стоит. Что мне нужно? Выход на твое начальство. Контакт! Доверительный контакт для дальнейшей совместной деятельности.
– Мы имеем полномочия. Поверьте, не вся госбезопасность продалась демократам! – с жаром и пафосом изрек подполковник.
– А вы-то? Вы же вроде по другому ведомству? – искренне удивился капитан.
– Не все можно рассказать, но…
– Стоп! Вернемся к делу. – Николай Николаевич торопился и вел себя достаточно бесцеремонно. – Ты устраиваешь мне встречу – когда, где – решай сам. Время и место сообщишь здесь же, на следующем сеансе этой физиотерапии. Послезавтра.
– Мы заботимся о вас. Оцените: абсолютная конспирация, никто ничего не заподозрит – идеальный явочный объект! И легенда. – Пограничника, как и многих его собраться по канцелярской работе, мучил комплекс несостоявшегося опера.
– Слушайте… А если вы все-таки обратились не по адресу? Ну попробуйте это хоть на минуточку допустить! Тогда что?
– Это исключено.
– Точнее – маловероятно.
– И все-таки?
Николай Николаевич вздохнул и поджал губы:
– Что же. Тем хуже для тебя. A-а! Вот и наш кудесник, врачеватель скелетов. Пришли вот на прием, следующие за молодым человеком.
…Когда теряется ощущение реальности происходящего, когда привычная связь причин и следствий выходит из-под контроля – единственным спасением может послужить нечто до боли конкретное, неотвратимое и сугубо материальное. Для Виноградова путеводной нитью из мира бредовых совпадений и чужой враждебной воли назад, в мир не менее жестокий, но хоть капельку осмысленный, оказалось не что иное, как обычная физиологическая потребность… Неизвестно, то ли доктор ненароком задел соответствующую нервную струну, то ли травяной чай обладал неоспоримыми мочегонными достоинствами, но факт остается фактом: найдя, наконец, в тупике одного из многочисленных безликих коридоров чудом не запертое и функционирующее заведение, проскочив внутрь под бдительным и недовольным оком случившегося рядом лейтенанта и справив нужду, Владимир Александрович испытал такое ни с чем не сравнимое наслаждение, что все возможные и невозможные последствия состоявшейся беседы померкли и уже не казались неотвратимо роковыми.
Можно было считать потери и готовиться к драке.
– Да, и кузов без ржавчины.
Замешкавшись у подъезда, в котором оформляли постановку на учет новых или купленных за границей автомашин, Виноградов чуть не наткнулся на двух вполне приличного вида мужиков: лет по сорок, выбритых и трезвых по случаю посещения присутственного места. Пока один закуривал, другой любовно ковырнул ключами никелированный замок припаркованной рядом «тойоты».
– Класс! Одно слово – Финляндия. Берегли, буржуины…
– Как же ты так с таможней-то разобрался лихо? Обычно же…
– Ерунда, все они… Слов нет. Понимаешь, на грузовые машины пошлина, считай, нулевая, а если по всем законам платить – мне бы «тачка» вдвое дороже встала.
– Естественно, – кивнул приятель автовладельца.
Заинтересовавшийся Виноградов присел, делая вид, что завязывает шнурок.
– Прихожу на таможню, сидит такой мордатый, погоны – хрен разберешь… Говорю: «Вот, грузовичок пригнал!» – «А где же он, а?» – интересуется. «Не на ходу, такой-сякой», – отвечаю. Берет документы, сличает с каталогом: «У меня, – говорит, – значится, что эта модель легковая!» Я ему: «Что вы? Хотите съездим, посмотрим!» Он, конечно, отказался. Потом в открытую мне: «Хорошо. Верю. Двадцать тысяч в кассу, двести мне – за доверчивость!»
– Вот сволочь!
– Точно… – тихо чмокнула дверь, и машина зашелестела широкими протекторами в сторону Невского.
Интересный мы народ, подумал Виноградов, чиновник взятки берет – сволочь. Это ясно. А если не берет? Тоже считаем сволочью, ни себе жизни не дает, ни людям. Еще больше злимся.
Мимолетно захотелось закурить – давно оставшийся в прошлом способ сосредоточиться. Скамейка в скверике оказалась сухой и относительно чистой. Капитан достал из сумки невостребованный с утра бутерброд и, прикрыв глаза, вцепился в него зубами.
У блатных это называлось «попасть в непонятку». Так… Попробуем плясать от печки… От печки… Где ж она, та печка? Перед закрытыми веками нарисовалось: вот он, Виноградов, входит, видит руку на распахнутой барковской кобуре… Почему? Не война же? Ни с того, ни с сего наизготовку ствол никто не держит. Ждал Витек? Налета ждал? Мало! Не убеждает. Листы экспертиз… Это серьезнее. Капитан вспомнил: очередь по стеллажам… Какая-то не такая – тише, что ли? Бутылки попадали, как от толчка, не говоря уже о ширме: ни одной дырки, просто опрокинулась, и все… Похоже на правду… тогда понятно, почему Барков «своего» опередил – тот, может, и стрелял, точнее, пытался… Господи! Ну-ка, задачка на сообразительность: пять машин у входа, все видишь впервые. В какой сидит бандит? Можно ли сразу угадать? То-то… А Витек смог… Смог Витек… Молоде-ец!
