Без пятнадцати восемь в его дверь громко постучали. Это приехал Хамрен из стокгольмского уголовного отдела. Они поздоровались. Валландеру нравился Хамрен. Прошлым летом они очень хорошо сработались.
— Ты уже здесь? — сказал он. — А я думал, ты приедешь только днем.
— Я выехал вчера, на машине, — ответил Хамрен. — Не мог удержаться.
— Как Стокгольм?
— Как Истад. Только больше.
— Я не знаю, где будет твое рабочее место, — сказал Валландер.
— У Хансона. Это уже решено.
— Мы встречаемся через полчаса.
— Да, мне надо много успеть прочитать.
Хамрен вышел. Валландер рассеянно положил руку на телефон, собираясь позвонить отцу. Но, сообразив, вздрогнул. Почувствовал острую, возникшую из ниоткуда, боль.
Он не может позвонить своему отцу. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
Он не шевелился, боясь, что движение причинит ему новую боль.
Потом снова наклонился к телефону и набрал номер. Гертруда ответила почти сразу же. У нее был усталый голос, и когда он спросил, как она себя чувствует, она заплакала. Он сам почувствовал ком в горле.
— Потихоньку, — успокоившись, ответила она.
— Я постараюсь выбраться к тебе после обеда, — сказал Валландер. — Вряд ли надолго, но я попробую.
— Я многое передумала, — сказала она. — О тебе и о твоем отце. Я так мало знала о нем.
— И я тоже. Но мы могли бы помочь друг другу заполнить пробелы.
Они попрощались. Он знал, что совершенно точно не успеет сегодня в Лёдеруп. Зачем он сказал, что постарается? Теперь она будет ждать.
«Я всегда приношу людям одни разочарования», — огорченно подумал он.
В раздражении он сломал карандаш. Половинки кинул в мусорное ведро. Одна попала мимо. Он отбросил ее ногой. Иногда ему хотелось сбежать. Когда он последний раз говорил с Байбой? Она тоже не звонила. Неужели их отношения прервутся сами собой? Когда у него будет время найти дом? Или купить собаку?
Иногда он ненавидел свою работу. Как вот сейчас.
Он подошел к окну. На улице ветрено и по-осеннему серо. Птицы готовятся улетать на юг. Он подумал о Пере Окесоне, который наконец решился бросить работу, — понял, что кроме нее в жизни существует что-то еще.
Однажды в конце лета, когда они гуляли по берегу в Скагене, Байба сказала, что богатый западный мир словно мечтает об огромной парусной лодке, которая унесла бы весь континент на Карибские острова. Она сказала, что развал государств Восточной Европы словно раскрыл ей глаза. В бедной Латвии когда-то существовали островки богатства — простое счастье. Она открыла для себя, что даже в богатых странах, где она теперь смогла побывать, очень много бедных. Что существует огромное море неудовлетворенности и пустоты, где сейчас и застряла эта парусная лодка.
Валландер попробовал представить себя забытой или нерешительной перелетной птицей. Но мысль показалась ему настолько глупой и бессмысленной, что он тут же ее отбросил.
Он записал: не забыть вечером позвонить Байбе. Потом увидел, что уже четверть девятого, и пошел в комнату заседаний. Из новых лиц, кроме только что приехавшего Хамрена, там были еще два полицейских из Мальмё, ему незнакомых. Он поздоровался. Одного звали Августсон, другого Гартман. Вошла Лиза Хольгерсон. Она села и поприветствовала новых полицейских. Времени на долгие разговоры не было. Она посмотрела на Валландера и кивнула.
Он начал, как и задумал, рассказав про их беседу с Анн-Бритт Хёглунд после эксперимента с сумкой. И тут же заметил неуверенность своих коллег. Но, по правде сказать, это его не удивило — он сомневался и сам.
— Хочу подчеркнуть, это всего-навсего одна из множества возможностей. Но поскольку нам почти ничего неизвестно, мы вынуждены учитывать все варианты.
Он кивнул в сторону Анн-Бритт Хёглунд и продолжил.
— Я попросил Анн-Бритт Хёглунд выявить женскую линию. Ничего подобного мы раньше не делали. Но в нашем случае мы должны проверить все.
Последовавшая дискуссия была очень оживленной. Валландер предвидел и это. Ведущий голос принадлежал Хансону, который, похоже, чувствовал себя лучше. Примерно в середине собрания пришел Нюберг. Он уже был без костыля.
Встретившись с ним взглядом, Валландер почувствовал, что Нюберг хочет что-то сказать. Он вопросительно посмотрел на него. Но Нюберг отрицательно покачал головой.
Валландер слушал, не принимая в обсуждении особенно активного участия. Он заметил, что Хансон четко выражает и доказывает свои мысли. Важно было сразу найти все аргументы против.
Около девяти они сделали короткий перерыв. Сведберг показал Валландеру газету с фотографией недавно организованной в Лёдинге Дружины безопасности. Судя по всему, подобные организации стали появляться и во многих других городах Сконе. Лиза Хольгерсон сказала, что вчера об этом передавали в новостях.
— Скоро такие дружины будут по всей стране, — сказала она. — Представьте себе: тех, кому взбрело в голову поиграть в полицейских, будет в десять раз больше, чем нас с вами.
— Наверно, этого не избежать, — сказал Хамрен. — Ведь, надо думать, преступления всегда приносили прибыль. Только сегодня это доказуемо. Получай мы хотя бы десять процентов от тех денег, что исчезают в экономических преступлениях, мы смогли бы нанять 3000 новых полицейских.
Цифра показалась Валландеру неправдоподобной. Но Хамрен стоял на своем.
— Вопрос только в том, хотим ли мы такое общество. Частные врачи — это одно. Но частные полицейские? Полицейские повсюду? Общество, разделенное на неспокойные регионы? Ключи и коды, чтобы навестить своих старых родителей?
— Да нет, конечно, нам не нужно столько новых полицейских, — сказал Валландер. — Нам нужны другие полицейские.
— Наверно, нам нужно другое общество, — сказал Мартинсон. — С меньшим количеством договоров о материальной компенсации в случае увольнения для избранных и большей общностью.
Его слова непроизвольно прозвучали как предвыборная речь. Но Валландер понимал, что́ он хочет сказать. Он знал, что Мартинсон беспокоится за своих детей. Как бы они не соприкоснулись с наркотиками. Боится, чтобы с ними ничего не случилось.
Валландер сел рядом с Нюбергом, который не выходил из-за стола.
— Мне показалось, ты хочешь что-то сказать.
— Только одна маленькая деталь, — сказал он. — Помнишь, мы нашли накладной ноготь в лесу Марсвинсхольм?
Валландер помнил.
— Который, как ты думал, пролежал там довольно долго? — спросил он.
— Я ничего не думал. Но не исключал этого. Сейчас, мне кажется, мы можем утверждать, что пролежал он там не особенно долго.
Валландер кивнул. Он зна́ком подозвал Анн-Бритт Хёглунд.
— Ты носишь накладные ногти? — спросил он.
— Обычно нет, — ответила она. — Но иногда, разумеется, ношу.
— Они хорошо держатся?
— Нет, очень легко отклеиваются.
Валландер кивнул.
— Я посчитал нужным сказать это, — сказал Нюберг.
В комнату вошел Сведберг.
— Спасибо за записку, — сказал он. — Но ты вполне мог ее выкинуть.
— Рюдберг обычно говорил, что выкинуть записи коллеги — непростительный грех, — ответил Валландер.
— Рюдберг много чего говорил.
— Обычно он оказывался прав.
Валландер знал, что Сведберг никогда не ладил со своим старшим коллегой. Удивительно, но эта нелюбовь, несмотря на то, что Рюдберг уже несколько лет как умер, до сих пор не прошла.
Собрание продолжалось. Они перераспределили некоторые задания так, чтобы Хамрен и полицейские из Мальмё сразу же могли включиться в работу. Без пятнадцати одиннадцать Валландер закрыл совещание. Зазвонил телефон. Мартинсон, сидевший ближе всех, поднял трубку. Валландер чувствовал, что голоден. Может быть, несмотря ни на что, он все-таки успеет сегодня съездить в Лёдеруп навестить Гертруду? Но тут он заметил, что Мартинсон поднял руку. Все замолчали. Мартинсон внимательно слушал. Он посмотрел на Валландера, и тот сразу же понял, что случилось что-то серьезное. «Только не новое убийство, — подумал он. — Только не это, нам с этим не справиться».
Мартинсон повесил трубку.
— В озере Крагехольм найден труп, — сказал он.
«Совсем необязательно, что это дело рук того же убийцы. Ведь несчастные случаи на воде — дело довольно обычное», — пронеслось в голове у Валландера.
— Где? — спросил он.
— На восточном берегу есть небольшой кемпинг. Тело нашли прямо у мостков.
Валландер понял, что радоваться слишком рано. Мартинсон еще не закончил.
— Тело в мешке, — продолжил он. — Это тело мужчины.
«Значит, снова тот же убийца», — подумал Валландер. Внутри у него все сжалось.
— Кто звонил? — спросил Сведберг.
— Один отдыхающий. Звонил со своего мобильного. Он был очень перепуган. У меня было такое ощущение, что его рвет прямо мне в ухо.
