Ларцев выругал себя за то, что не обратил на нее внимания раньше. Конечно, почти вся информация о Наде, пришла с этих чертовых собраний. Надю, которой стало плохо на втором уроке, приводили в пример, когда напоминали родителям, что детей надо обязательно плотно кормить по утрам.
Про Надю говорили, когда просили родителей не давать детям в школу игрушки, потому что игрушки эти порой бывают очень дорогими, они доступны далеко не всем, и из-за этого случаются конфликты. «Вот недавно Надя Ларцева чуть не подралась на уроке с Ритой Бирюковой, потому что Рита принесла в школу куклу Барби, дала Наде поиграть, а когда хотела взять ее обратно, Надя не смогла расстаться с красивой игрушкой». Надю упоминали, когда строго внушали родителям, что нельзя отправлять в школу детей, которым нездоровится, потому что они могут быть носителями инфекции. Ах, если бы он раньше обратил внимание на все это!
Он сорвался со скамейки и быстро пошел к метро. Проехав две остановки, пересел на другую линию и доехал до станции «Университет», где находилось Московское общество охотников и рыболовов.
Когда по его просьбе перед ним выложили около тридцати учетных карточек на женщин-охотниц, с фотографиями и адресами, он сразу увидел знакомое лицо, мгновенно запомнил адрес и имя и, собрав карточки в стопку, вернул их сотруднице МООиРа, не делая никаких записей.
– Нашли, что искали? – спросила она, запирая карточки в сейф.
– Нашел, спасибо.
Итак, Дахно Наталья Евгеньевна, Ленинский проспект, 19, квартира 84.
– На место, Цезарь! – услышал Ларцев из-за двери властный голос. Послышались шаги, дверь распахнулась. На пороге стояла та самая женщина.
– Здравствуйте, вы меня не узнаете? Мы с вами встречались на родительских собраниях в шестьдесят четвертой школе. Помните? Я отец Нади Ларцевой.
Женщина охнула и привалилась к двери.
– Вы хотите сказать, отчим? – уточнила она.
– Да нет, именно отец. А почему, собственно, отчим?
– Но как же так… – она растерянно заморгала. – Я думала, Надин отец…
– Что вы думали? – жестко спросил Ларцев, входя в прихожую и закрывая за собой входную дверь.
Женщина разрыдалась.
– Простите меня, ради Бога, простите меня, я знала, что добром это не кончится, я чувствовала… такие деньги… я чувствовала.
Ее бессвязное бормотание постоянно прерывалось всхлипываниями, потом она капала себе валокордин, судорожно пила воду, но в конце концов Ларцеву удалось составить из разрозненных слов некое подобие рассказа. В прошлом году к ней обратился один человек, который попросил ее посещать родительские собрания в шестьдесят четвертой школе, в классе, где учится Надя Ларцева. Он – отец Нади, но с женой расстался плохо, с тяжелейшим скандалом, она слышать о нем не хочет и не пускает его к дочери. А ему так хочется хоть что-то знать о девочке, о том, как она учится, как ведет себя в школе, какие у нее проблемы, не болеет ли. Он казался таким искренним, таким любящим и страдающим отцом, что отказать ему было невозможно. Тем более что он предложил хорошее вознаграждение за столь необременительную услугу.
– Кто он такой? – спросил Ларцев.
– Я не знаю. – Наталья Евгеньевна снова принялась плакать.
– Как он вас нашел?
– Мы вместе стояли в очереди в магазине. Очередь была длинная, мы разговорились, он пожаловался на семейные проблемы… Вот и все. Больше я его не видела. Он сам мне звонит.
– А как вы получаете от него деньги?
– Он кладет их в конверте в мой почтовый ящик, после каждого собрания, на следующий день. Вечером после собрания он мне звонит, я ему все рассказываю, а на другой день – конверт в ящике. Вы должны меня понять, – всхлипнула Дахно, – я охотница, а это требует огромных денег. Машина нужна, чтобы возить снаряжение, оружие нужно, боеприпасы, лицензии… А я без охоты не могу, умру без нее. Я ведь родилась в Сибири, в заповеднике, мой отец, егерь, к охоте приучил меня с младенчества. Отнимите у меня ее – я задохнусь в городе.
Дахно оправдывалась, то и дело хватаясь за сердце, принимая сердечные лекарства, всхлипывая и сморкаясь. Они сидели в просторной, но неуютной комнате с разнокалиберной мебелью, явно купленной в разное время по случаю, без единого замысла и стиля. Все стены большой трехкомнатной квартиры были увешаны охотничьими трофеями и оружием. На пороге двери, ведущей из комнаты в прихожую, торжественно возлежал огромный чистейших кровей доберман по кличке Цезарь.
– Постарайтесь успокоиться, Наталья Евгеньевна, – мягко сказал Ларцев. – Давайте попробуем с самого начала восстановить все, что вы помните об этом человеке. Не торопитесь, подумайте как следует.
– Зачем вам этот человек? – вдруг с подозрением спросила Дахно.
– Видите ли, Наталья Евгеньевна, мою дочь похитили, и похищение организовал именно он.
– Как?! – Дахно опять схватилась за сердце. – Боже мой, какой ужас, какой ужас, – причитала она, схватившись за голову и раскачиваясь на стуле. – Это я виновата, дура доверчивая, за деньгами погналась, поверила подонку…
И все сначала: рыдания, капли, вода, покаянные слова, битье себя в грудь. Ларцеву стало отчаянно жалко эту немолодую уже женщину, которую огни большого города сначала привлекли, как глупого мотылька, а потом обожгли. Девчонка из сибирского заповедника стала задыхаться в огромном каменном, задымленном и загаженном городе, и единственной ее отдушиной все годы была охота, как глоток свежести и природной чистоты.
От станции «Университет» к Дахно Ларцев ехал на метро, но при пересадке на кольцевую линию наблюдатели его потеряли. Наступил «час пик», толпы людей врезались друг в друга, толкались, мешали проходу, огибали многочисленные книжные и газетные лотки, расплодившиеся в тоннелях и переходах.
– Давай быстро назад в МООиР, – скомандовал тот, что был пониже ростом и постарше. Его напарник, симпатичный темноволосый паренек, ловко лавируя, вывернулся из толпы и влился во встречный поток, расчищая собой дорогу для старшего в паре.
Рабочий день закончился, и сотрудница МООиРа, с которой разговаривал Ларцев, уже ушла. Взяв у дежурного ее адрес, наблюдатели сообщили о проколе на Петровку, Жерехову, и помчались в Кунцево. Женщину с трудом уговорили сесть в машину и вернуться на работу. Не скрывая раздражения, она открыла сейф и швырнула на стол учетные карточки.
У нее были свои, вполне определенные планы на этот вечер, и странные милиционеры, бегающие друг за другом, ничего, кроме злости, у нее не вызывали.
– Он кем-то заинтересовался? – вежливо спросил высокий паренек, перебирая карточки с фотографиями женщин-охотниц.
– Не знаю. Он ничего не записывал. Только посмотрел, и все.
– Припомните, пожалуйста, может быть, он чью-то карточку разглядывал дольше других, что-нибудь спрашивал у вас, уточнял? Нам важна любая деталь.
– Ничего такого не было. Просто внимательно просмотрел все карточки, поблагодарил и ушел.
– Так может быть, он не нашел то, что искал? Как вам показалось?
– Я спросила его, он ответил, что нашел. Вы еще долго меня будете задерживать?
– Сейчас уйдем, вот адреса только перепишем. Слушай, – обратился вдруг паренек к тому, кто был постарше, – а ведь большинство этих женщин работают здесь же, в МООиРе. Если Ларцев не остался здесь и не стал ничего выяснять, значит, та, кто его интересует, не из их числа. Женщин, работающих в других местах, совсем немного.
– Уже легче, – обрадовался старший. – Ты молодец, котелок варит. Быстро составляем список адресов, намечаем план объезда и просим подмогу у Жерехова.
Первым в план они поставили адрес на Домодедовской улице, вторым – дом на Люблинской, чтобы отработать южную часть Москвы и двинуться через центр сначала на восток, потом на север. Адрес Натальи Евгеньевны Дахно в начале Ленинского проспекта стоял в плане объезда третьим. Было 19 часов 40 минут.
Z К семи часам вечера Сергей Александрович Градов наконец понял, что дела его совсем плохи. Когда около половины третьего он расстался с Арсеном и, сидя в баре, попытался привести мысли в относительный порядок, его вдруг осенило. Произошло какое-то недоразумение! Арсен упомянул Никифорчука, и Градов так испугался, что совсем потерял способность соображать и тем более сопротивляться натиску Арсена. Теперь же, припоминая в деталях разговор, он вспомнил, что Арсен упрекал его в самодеятельности. Что он имел в виду? Никакой самодеятельности он, Градов, себе не позволял. Это ошибка, досадная ошибка, которую следовало разъяснить, и Арсен вновь вернется к контракту и доведет дело до конца. Надо срочно с ним связаться.
Сергей Александрович торопливо вышел из бара, сел в машину и поехал домой. С домашнего телефона он несколько раз позвонил по условленному номеру и стал ждать ответного звонка, чтобы договориться о месте и времени встречи. Но звонка не последовало. Он повторил попытку, но с тем же результатом. Градов начал нервничать и связался со своим знакомым из Министерства внутренних дел с просьбой проверить, где и на чье имя установлен номер интересующего его телефона. Ответ пришел быстро и был обескураживающим: такой номер ни за кем не зарегистрирован и в течение предыдущих пяти лет оставался свободным.
