— Раньше проблем не возникало, — заметил Дэвенпорт.
— Но тогда все было иначе. Прежде у тебя случались драки. А здесь… Черт, у пострадавших не было ни одного шанса.
— Уиткомб самый настоящий извращенец, он избивал женщин, — сказал Лукас, подавшись вперед. — Интересно, видел ли его адвокат девушку, которую изуродовал этот сутенер?
— Да, ты прав. Уиткомб преступник, но ты же офицер полиции. Пошли разговоры о том, что ты побывал в квартире Друза, слишком многим было об этом известно. И если ты попытаешься отрицать на слушаниях данный факт, то дашь ложные показания под присягой. Но и это еще не все…
— О чем речь?
— Парень с восьмого канала собирается подать на тебя жалобу — он утверждает, что один из репортеров ТВ-3 получил через тебя доступ к закрытой информации. При обычных обстоятельствах это не имело бы значения, но Барлоу решил, что ты дал ей материалы расследования, которые нельзя разглашать.
— Ты можешь с этим разобраться, — сказал Дэвенпорт.
— Верно. С этим могу. И с любой другой проблемой. Но не со всеми сразу.
— Ладно, давай ближе к делу, — сказал Лукас. — К чему ты клонишь?
Шеф вздохнул, повернулся к полицейскому и оперся руками о стол.
— Проклятье, я не могу тебя спасти.
— Не можешь меня спасти? — спокойно, почти меланхолично повторил Лукас.
— Они намерены добраться до твоей задницы, — продолжал Даниэль. — Адвокаты и пара типов из городского совета… И я ничего не могу сделать. Я сказал им, что у тебя возникли психологические проблемы, но ты постепенно приходишь в себя. А они ответили: «Чепуха. Если он псих, уберите его с оперативной работы». Ты убил несколько человек. Ты видел первую страницу «Пионер пресс»? «Наш собственный серийный убийца».
— Ничего себе, — пробормотал Дэвенпорт.
Он встал и оглядел стены кабинета — с черно-белых фотографий ему улыбались политические акулы разных времен. Взгляд Лукаса задержался на двух цветных пятнах — гобелене мяо и календаре с видами Миннесоты.
— Значит, мне конец? — спросил он.
— Ты можешь бороться, но положение серьезное, — сказал Даниэль. — Они будут спрашивать о незаконном проникновении, об избиении Уиткомба, о лице Беккера… Достаточно посмотреть на фотографию Беккера до последней встречи с тобой и теперь. Господи, он стал похож на Франкенштейна. Ко всему прочему, ты достаточно известен.
— Среди журналистов есть люди…
— Они отвернутся от тебя и побегут, как крысы с тонущего корабля, — пожал плечами Даниэль. — Для них нет лучшего удовольствия, чем увольнение другого человека.
— У меня есть друзья.
— Конечно. И я один из них. Я дам показания в твою пользу… но, как я уже говорил — а я политик и знаю эту кухню, — мне не удастся спасти твою задницу. Как твой друг, я могу дать тебе совет: если ты подашь в отставку, у меня появится возможность закрыть против тебя все дела. Я смогу сгладить противоречия, а ты — спокойно уйти. Если же ты решишь сражаться, я встану рядом с тобой, но…
— Это ни к чему хорошему не приведет.
— Верно.
Дэвенпорт мрачно посмотрел на календарь, потом кивнул и повернулся к шефу.
— Я знаю, что зашел слишком далеко, — сказал он. — Слишком много дерьма падает с неба. Мне только хотелось…
— Чего?
— Жаль, что я не прикончил Беккера. Проклятье…
— Не говори так. Никому, — сказал Даниэль, наставив палец на Лукаса. — Это принесет тебе одни неприятности.
— Когда я могу подать в отставку?
Даниэль качнул головой.
— В любое время. Прямо сейчас.
— У тебя есть официальный бланк? — спросил Лукас.
Не садясь в кресло, он написал два простых предложения:
«Прошу принять мою отставку из полицейского департамента Миннеаполиса. Я с удовольствием здесь работал, но пришло время заняться чем-нибудь другим».
— Двадцать проклятых лет, — сказал он, поставив последнюю точку.
— Мне очень жаль, — отозвался шеф, который вновь повернулся к Лукасу спиной и смотрел в окно. — Естественно, если захочешь, мы оформим пенсию.
— Плевать на пенсию!
Дэвенпорт посмотрел на свою руку, сжимающую розовый листок бумаги — чек из магазина, где продавали шины. На обратной стороне был список, озаглавленный «Дружок». Он смял его и бросил в сторону пластиковой корзины для бумаг, стоявшей в алькове за столом Даниэля. Бумажный мячик попал в край корзины, отскочил на пол, и оба посмотрели, как он запрыгал по ковру.
— Я поставил завтрашнюю дату — мне нужно кое-что закончить. И я хочу передать некоторые бумаги Делу.
— Хорошо. Насчет Дела… Я знаю, что он тоже бил Беккера, но у него нет твоей репутации.
— Конечно. Если возникнут какие-то проблемы и отдел внутренних расследований начнет им интересоваться, попроси их обратиться ко мне. Я все возьму на себя.
— До этого не дойдет. Как я уже говорил, у меня есть кое-какие рычаги. А если тебя не будет, все заметно упростится. И я могу сделать еще одну вещь. После того как я приму твою отставку, тебя можно будет зачислить в резерв.
— В резерв? А это еще что?
Начальник полиции беспомощно развел руками.
— Сейчас это пустые слова. Но потом, если все пройдет нормально, мы сможем вернуть тебя. Если не на полную ставку, то в качестве консультанта.
— Звучит дерьмово, — сказал Лукас и внимательно посмотрел на шефа. — Ты ведь способен от них отбиться и сейчас, но не станешь этого делать, да?
На лице Даниэля появилось неуверенное выражение.
— О чем ты?
— Ты не можешь допустить, чтобы я остался. Ведь я… — В течение долгой минуты он смотрел Даниэлю в глаза, потом покачал головой. — Я ухожу.
Смутившись, шеф быстро заговорил:
— Но ты ведь найдешь чем заняться, Лукас. Ты один из самых умных людей, кого я знаю. Почему бы тебе не закончить юридический колледж? Ты станешь превосходным адвокатом. У тебя есть деньги — отправляйся в путешествие. Ты ведь никогда не бывал в Европе…
Подойдя к двери, Лукас остановился, обернулся и посмотрел на шефа, который стоял возле своего стола, засунув руки в карманы. Несколько мгновений Лукас колебался: он хотел что-то сказать, но лишь покачал головой, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
Он сразу направился в помещение для хранения вещественных доказательств, расписался за коробку, где были собраны улики по делу Беккера, и принялся их просматривать. Оттиски следов на месте захоронения Джорджа в Висконсине, куски бутылочного стекла с места убийства Стефани, молоток, которым убита Армистед, письма от Дружка.
Здесь же находились слепки со следов любовника Стефани Беккер. Раньше они лежали в пластиковых мешках с этикетками, прикрепленными степлером. Теперь они исчезли.
Изучив содержимое коробки, полицейский надел пиджак, закрыл свой кабинет и спустился по лестнице на первый этаж. Пройдя мимо причудливой, но притягивающей взгляд статуи «Отец Вод», он оказался на улице.
Куда теперь? Он ждал зова пистолетов, находящихся в подвале его дома. Они будут сиять и притягивать его…
— Осталось совсем немного, придурок, — сказал он себе, направляясь к перекрестку.
— Эй, Дэвенпорт! — От двери муниципального совета его звал полицейский в форме. — К тебе пришли.
— Я здесь больше не работаю, — крикнул в ответ Лукас.
— Я думаю, она тоже, — усмехнулся полицейский, придерживая дверь и глядя вниз.
Сара в розовом платьице и белых туфельках неуверенно прошла в дверь, увидела отца, и на ее лице появилась радостная улыбка. Она помахала зажатой в руке соской и забулькала. Вслед за ней появилась Дженнифер, на лице которой застыла смущенная улыбка. Все это выглядело так забавно, что Дэвенпорт не выдержал и рассмеялся.
— Иди сюда, малышка, — сказал Лукас, присаживаясь на корточки и хлопнув в ладоши.
Сара набралась мужества и со всех ног помчалась к Лукасу, чтобы оказаться в его нежных объятиях.
— О, так мы уже начали говорить! Значит, еще не все потеряно, — сказала Дженнифер, когда Лукас подбросил девочку в воздух.
— Еще не поздно, — ответил он.
— В прошлый раз ты…
— В прошлый раз у меня были серьезные проблемы, — сказал Лукас. — Ты знаешь о…
— До Слоуна дошли слухи, и он мне позвонил, — ответила Дженнифер. Она пощекотала Саре живот, девочка обхватила отца за шею и улыбнулась матери. — Похоже, у Сары отличные перспективы на телевидении. Я научила ее проходить в дверь, и у нее это получилось так естественно. Она даже правильно произнесла все слова.
— Умный ребенок…
— Когда мы сможем поговорить?
Дэвенпорт посмотрел в сторону Метродоума.[25]
— Сегодня я ничего не хочу делать, просто хочу найти место, где я мог бы спокойно посидеть и немного расслабиться. Сегодня будет матч…
— Сара никогда не была на стадионе.
— Хочешь посмотреть игру, малышка? Конечно, это не «Кабс»,[26] но какая разница?
