квартиру, бегает по комнатам и везде включает свет, то значит, она и есть это самое Олл инклюзив? – в трубке послышалось недоверчивое фырканье. – И, получается, ходит она ночью по городу и всем, кто ей под руку попадется, ножом в горло тычет? А то, что она темноты боится, вас не смущает?
– Михаил Григорьевич, но All inclusive…
– Я знаю, как переводится, – вновь фыркнул майор, – я даже в Турции был пару раз, правда, давно уже. Но скажу честно, меня не убеждает. Это знаете, как в школе учителя говорили, подгонка под ответ. В любом случае, если вы нам дадите такое поручение, мы девчонку проверим. Пробьем для начала, есть ли у нее мотоцикл, ну или хотя бы права на него. Не думаю, что она по городу без прав рассекает. Если будет попадание, тогда можно копать дальше. Так что давайте завтра на свежую голову все идеи обсудим, а сейчас уже время позднее, пора баиньки.
Последнее утверждение Панина совершенно точно соответствовало действительности и, возможно, именно поэтому показалось Вике особенно обидным.
– Спите, Михаил Григорьевич! – почти выкрикнула в телефон Крылова. – Спите крепче. Так до самой пенсии и проспите.
Сейчас, спустя полчаса после этого разговора, ей стало казаться, что не обязательно было отвечать Панину так грубо. В конце концов, ничего плохого ей он не сказал. То, что не захлопал в ладоши, услышав ее новую версию, что же, в этом нет ничего страшного. Да и ничего удивительного, судя по всему, скептицизм является одной из отличительных черт Михаила Григорьевича. Но ведь работать по новой версии он не отказывался. Всего лишь предложил начать эту работу с утра. С нового рабочего дня. В конце концов, за одну ночь Олл инклюзив, кем бы он ни оказался, никуда не исчезнет.
Вика нащупала в кармане смартфон. Может быть, стоит позвонить Панину, извиниться? Она бросила взгляд на часы. Еще две минуты и перевалит за полночь. Наверное, для звонков уже слишком поздно. Разбудить человека только ради того, чтобы пробормотать невнятное: «Извините»? Уж лучше подобные любезности на утро. Заскочить по дороге на работу в магазин, купить торт, потом попить чаю вместе с оперативниками, а заодно составить план дальнейшей работы. Хотя в магазин можно заскочить и сейчас. По дороге есть как минимум один круглосуточный супермаркет. Так выйдет даже удобнее, потому как в утренних пробках будет уже не до тортов. А сейчас телефон лучше и вовсе выключить. Потому как, если она решила сейчас ни с кем не общаться, вовсе не значит, что к такому же решению придут и все остальные.
Выключив смартфон, Вика положила руку на рычаг переключения передач. В следующее мгновение пальцы с силой стиснули грубую пластиковую рукоятку, а тело вжалось в спинку сиденья, словно надеясь полностью в нем раствориться и сделаться невидимым.
Одетая во все черное фигура вышла из подъезда и на мгновение замерла, оглядываясь по сторонам. Черные широкие джинсы, черная кожаная куртка. Зато никакого мотоциклетного шлема. Если немного прищуриться, то в неровном свете фонарей можно даже рассмотреть знакомые черты лица. Поняв, что слиться воедино с автомобильным креслом не получится, Вика затаила дыхание. Да, черты лица, несомненно, знакомые. Все же, как ни крути, от социальных сетей есть польза. Едва тебя заинтересует какой-то человек, можно сразу же выяснить, как он выглядит. Достаточно знать только фамилию и имя. Конечно, при условии, что этот человек зарегистрирован хотя бы в одной из известных соцсетей и выкладывал туда свои фотографии.
Наташа Маркова фотографии выкладывала. Судя по инстаграмму, ее образ жизни вполне соответствовал статусу усердной студентки, ухитряющейся тащить на себе условно почетную и реально хлопотную должность старосты группы. Фотографии на фоне здания института или аудитории, совместный снимок с группой, несколько фото с другими девушками, судя по всему, однокурсницами, несколько кадров семейной хроники, правда, все уже довольно старые. Никаких ночных клубов, никаких эпатажных тусовок. Обычная жизнь старательной девочки, готовящейся выстроить собственную карьеру. Нет ничего, что могло бы позволить предположить, будто у девушки могут быть какие-то тщательно скрываемые ото всех тайны, а уж о том, что эти тайны могут быть столь ужасны, как предположила Крылова, глядя на все эти снимки, и думать казалось нелепо.
И все же, Вика была уверена в собственной правоте. И теперь, глядя на идущую через двор Маркову, боялась пошевелиться, чтобы не выдать своего присутствия. О том, что Наташа совершенно не знает ее саму, Крылова в данный момент почему-то не думала. Как и не вспоминала о том, что у ее машины единственной на весь двор работал двигатель и были включены фары.
Однако белый Ларгус, стоящий в длинном ряду припаркованных на ночь автомобилей, совершенно не заинтересовал вышедшую из подъезда девушку в кожаной куртке. Легкой пружинистой походкой она двинулась через двор, постепенно удаляясь от Крыловой. Несколько секунд спустя ярко вспыхнули габаритные огни одной из машин, какой именно, Вике видно не было, но в том, что Маркова собирается куда-то уехать, сомнений не оставалось. И действительно, совсем скоро прямо перед капотом Ларгуса медленно проехал небольшой синий автомобиль. Марку машины Вика разглядеть не сумела, но по силуэту кузова ей показалось, что это Пежо.
А ведь неправ был Михаил Григорьевич, подумала Вика, вновь испуганно вжимаясь в спинку сиденья, когда говорил, что Олл инклюзив за ночь никуда не денется. Вот она ночь. Вот он, вернее она, Олл инклюзив. Едет куда-то, неизвестно куда. Неизвестно зачем. Зачем? Вика с силой вцепилась в руль, глядя, как синий Пежо, – а в том, что это был Пежо, сомнений у нее уже не оставалось, – скрывается за углом дома. Пытается скрыться? Но с какой стати скрываться человеку, который понятия не имеет о том, что на его след уже вышли? Тогда зачем? Может быть, для того, чтобы самому вновь выйти на охоту? Она вновь взглянула на часы, стрелки которых едва успели перевалить за полночь. Подходящее время. Убийство Апраксина тоже было совершено ночью, да и по некоторым из бомжей есть свидетели, которые видели их вечером накануне гибели, а тела были обнаружены уже утром, при свете солнца. Значит, этот охотник предпочитает именно ночное время. Ночной охотник, который не любит темноту, произнес бы сейчас Михаил Григорьевич, а затем хмыкнул с той своей недоверчиво-снисходительной интонацией, к которой Вика уже почти привыкла. Ну да, ночной, могла бы сказать она сейчас в ответ, ну да, не любит темноту. Но разве в Москве ночью бывает по-настоящему темно? И потом, если тебе что-то по-настоящему нужно, разве ради этого человек
