– Эх, Леша, Леша! – покачал головой Гуров. – И ты туда же. Ты сейчас сказал так, как будто тебе твоя работа в тягость. Радоваться должен, что дело двигается, что работы по нему все больше и больше, что на хороший след вышли. Радоваться должен, а ты… Что у вас за мышление, у молодых?
– Извините, Лев Иванович, – рассмеялся Нефедов, – наверное, это в самом деле привычка. Я в том смысле, что сказал по привычке.
Лейтенант говорил что-то еще в свое оправдание, продолжал рассуждать на тему стандартности мышления, но Гуров его не слушал. Он вдруг ощутил то же давление, какую-то нездоровую атмосферу. Рязань, что ли, так на него действует? Аллергия на этот город? Непереносимость в психологическом смысле? Что-то здесь важное, но что? Ведь все это обычные уголовные делишки, в них нет ничего необычного, загадочного.
– А потом генерала Герасименко вообще сняли, – продолжал рассказывать Нефедов. – Говорили, что он замом ушел куда-то в район. Зато теперь Матурин в фаворе, теперь ему все условия создают, а с начальником уголовного розыска отношения испортились. Тот же полагает, что Игорь Васильевич его подсиживает, что он ждет его места. Никому и невдомек, что для Матурина должность значения не имеет. Он опер! С большой буквы «О»! О, как красиво сказал. Не находите, Лев Иванович?
– Нахожу, – со вздохом согласился Гуров. – Красиво выражаться в нашем деле обязательно надо уметь. Просто необходимо.
Лейтенант покосился на Гурова и промолчал, не зная, как относиться к его замечанию. Как к насмешке, к ехидному комментарию к болтовне молодого лейтенанта? Нефедов подумал, что так и не смог до конца понять Гурова, хотя работал с ним несколько недель, буквально проводя рядом дни и ночи. Много о чем пришлось поговорить, многое обсудить, в том числе и за пределами служебных вопросов. А вот понять так и не удалось.
В управлении с Гуровым здоровались с большим энтузиазмом. Именно с энтузиазмом, а не с выражением уважения, радости или страха. Кажется, Герасименко на всех давил, создавал неприятную атмосферу, а теперь с его уходом ситуация изменилась в лучшую сторону. Дай-то бог!
Наконец закончились лестницы и коридоры. Гуров толкнул знакомую дверь и вошел. Кабинет изменился. Теперь тут стоял только один стол. Рядом со столом мягкое кресло с высокой спинкой, новый большой сейф. У окна появился столик с новым электрическим чайником и симпатичными чайными принадлежностями. Даже шкаф для верхней одежды новый, а уж о ноутбуке на столе и говорить нечего.
Спина согнувшегося возле сейфа человека распрямилась, и на Гурова посмотрело знакомое лицо. Да, капитан Матурин, пардон, майор Матурин тоже изменился. Нет в его лице теперь злой усталости, есть только здоровая, нормальная, вполне приемлемая усталость человека, который привык работать день и ночь.
– Я смотрю, тут преобразования некоторые произошли, – протягивая Матурину руку, сказал Гуров.
– Вы про мебель? – одними губами усмехнулся Матурин. – Грех не воспользоваться, если дают. И преимущества отдельного кабинета неоспоримы. Только вот отношения с ребятами стали портиться из-за всего этого. Ну а вас я должен как бы поблагодарить?
– За звание? За все это? – обведя рукой кабинет, нахмурился Гуров.
– И за звание, и за это. Чайник и чашки куплены за свои деньги. На них моя благодарность не распространяется.
– Ты, Игорь Васильевич, когда ерничать перестанешь с начальством? Звание ты давно заслужил, работой своей заслужил. А в остальном я не виноват. Тут чисто твоя вина, что со своим руководством стал в эти игры играть. Не нравится – кулаком по столу. Хочу сидеть в кабинете с тремя операми! И чтобы по телефону говорить было невозможно, и на деле сосредоточиться тоже!
– Вообще-то, я пошутил, Лев Иванович, – спокойно произнес Матурин. – А если серьезно, то благодарен вам не я одни. И не за это, а за Герасименко. Без него многие вздохнули свободнее.
– На здоровье, – проворчал Лев. – Только давай все-таки о делах.
– Давайте, – деловито отозвался Матурин, которого эта тема, видимо, тоже тяготила. – Равиль сидит внизу в «обезьяннике». Если хотите, могу прямо сейчас его поднять сюда.
– Давай сначала сами поговорим, без него. Твое впечатление после допросов?
– Думаю, что не врет, – уверенно заявил Матурин. – Все доступные факты проверял, и очень тщательно. Все совпадало до мелочей. И его бизнес в Самаре, и его связи в Саратове, Нижнем, Волгограде, Казани. В том числе связи криминальные. Врать ему смысла нет, потому что по его статье разница в сроках от минимального до максимального довольно велика. Ему выгодно сотрудничать со следствием, иначе он может получить пятнарик, да еще строгого режима.
– А насчет мотива убийства Миронова?
– Я старался не особенно заострять внимание на этом, чтобы он не подумал, что мы откровенно подозреваем его в организации убийства. Так, мимоходом. Получается, что смысла ему не было Миронова убивать. А что, деньги так и не нашлись? Я рассчитывал, что в Москве он осел вместе со своим капиталом.
– Местные уголовники его грамотно развели. Иными словами, он много денег потерял на решение своих проблем с местными авторитетами.
– Так, может, они его и грохнули?
– Думаешь, что мы эту версию не прорабатывали? Еще как прорабатывали.
– Не они?
– Вряд ли, но в этом направлении нам все равно придется работать до победного конца. Версия очень реальная. Ладно, давай Равиля сюда минут через тридцать, а пока расскажи, как он держится, какие стили допроса ты применял, какие у него слабости…
Равиль за время, проведенное в СИЗО, заметно похудел. И во взгляде его карих глаз появилось что-то иное. Гуров помнил, что в глазах этого коренастого молодого человека раньше преобладала самоуверенность, теперь же сквозила обреченность. Это хорошо, значит, самоуверенность в нем всегда была наносным явлением, а не сутью. Или он все же оказался трусоват для таких дел. Так или иначе, но дожимать Равиля надо. Слишком он заметная дорожка в другие города, и слишком у него темные отношения были с Мироновым, в отличие от других постоянных «покупателей».
– Не забыл меня, Равиль? – спросил Гуров, когда арестованного посадили на стул посреди комнаты.
– Помню, почему же, – дернул тот плечом. – Вы тот… из Москвы. Полковник.
– Почему я здесь, понимаешь?
– Понимаю, – криво усмехнулся Равиль. – По мою душу.
– Не по душу! – резко бросил Гуров. – Твоей душой пусть священнослужители занимаются, а мне твои земные дела интересны. Ты слишком широко развернулся, нагадить успел в нескольких областях. И Главному управлению уголовного розыска МВД России очень интересно, как тебе это удалось.
– Я майору все рассказал. Вроде и не молчу.
– Правильно делаешь, что не молчишь. Давай в том же духе, если не хочешь Фемиду злить. В каких отношениях ты был с Мироновым?
Гуров умышленно сказал именно «был», а не «находишься». Он хотел спровоцировать Равиля на мысль, что Мирон убит, и проверить его реакцию. Очень часто неожиданные вопросы у неподготовленного человека вызывают такую реакцию, после которой и «полиграф» не нужен. Равиль же отреагировал вполне нейтрально. Можно сказать, что он не обратил внимания на прошедшее время глагола. Не знал, что Миронов убит? Знал, но не имеет к этому отношения? Имеет прямое отношение, но крепкие нервы позволили не выдать себя? Ладно, это не последняя уловка, на какой-нибудь все равно проколется.
– Я рассказывал, – ровным голосом ответил Равиль, – что он выращивал, частично проводил грубую переработку, а я сбывал по своим каналам.
– Миронов не такой человек, чтобы потянуть бизнес на половину Европейской части России, – покачал головой Гуров. – А ты как раз такой человек, который способен, благодаря природной энергии и беспринципности, организовать ему такой сбыт.
Равиль опустил голову, как бы подчеркивая, что вот опять не дали скрыть его истинное участие в этом деле. Скорее всего, он уже смирился и устал.
– Значит, ты подтверждаешь, что Миронов не сам придумал эту схему? Что это ваш совместный бизнес?
– Да, я вкладывал в этот проект свои деньги. Получается, что у нас был совместный бизнес.
– Почему «был»? – не удержался Гуров от вопроса.
– Так вы же его накрыли! – грустно улыбнулся Равиль.
– Или потому, что ты Мирона «накрыл»?
– В каком смысле? – чуть удивился Равиль. – В смысле, что я его на бабки накрыл? Не-ет, я с ним честно работал.
– Накрыл, в смысле убил, – снисходительно поправил Гуров, – в смысле того, что убрал партнера, чтобы денежки присвоить.
– Кого убрал? В смысле, как убил?
– А как убивают? Чтобы умер, больше никак. Так вот и убивают.
– Я убил? – очень натурально вытаращил глаза Равиль. – Так я же у вас в СИЗО сидел!
– Да вы убили, Родион Романыч! Вы и убили-с!
– Какой… – шумно сглотнул Рамиль, – какой Родион Романыч?
– Ну, это так, – усмехнулся Гуров. – Достоевского на досуге читать надо. А теперь выпей водички, а то вон как во рту у тебя пересохло. Боишься, друг ситный! А потом обстоятельно поговорим о деньгах, за которые ты его и убил.
