— Пани Галина, — начал я. — Зомбек питался на работе, в «Протоне». А где он ел по воскресеньям?
— У себя, — ответила она, — здесь. Он никогда не ходил в рестораны.
— И сам себе готовил?
— Приходила одна…
— Кто?
— Женщина. Только по воскресеньям, около десяти утра, а уходила уже вечером. Она ему готовила, и они вместе обедали.
— Вы ее знаете?
— Только в лицо. Она иногда еще что-нибудь говорила, когда выбегала в киоск за пивом: «здравствуйте», «до свидания», «хорошая погода» — и все. Стирала ему также белье и постель. Ее зовут Эвелина.
— Были у Зомбека какие-нибудь драгоценности, деньги, тайники? Вы такая милая девушка, что, мне кажется мы можем рассчитывать на вашу помощь.
Галина улыбнулась.
— Не только в этом деле, пан капитан… Сейчас я вам покажу богатство Зомбека.
Она подошла к трехстворчатому шкафу и открыла отделение, где находились полки для белья. Мы уже просматривали все тряпки и ничего не нашли. Галина просунула руку под стопку белья и вытащила оттуда шерстяные фиолетовые кальсоны. Развернула их, вытряхнула из штанины голубой конверт и подала его мне.
Я уселся за стол, на один из продавленных стульев, и вынул из конверта сберегательную книжку. Она принадлежала Зомбеку, но вклад был сделан на имя Эвелины Фальконовой. Я перелистал страницы, каждый месяц, первого или второго числа, в течение пяти лет подряд Зомбек регулярно вносил на книжку по пятьдесят злотых.
— Он ее знал, — сказала Галина, — лет пять, может, немного дольше. Она навещала его только по воскресеньям, сам же Зомбек к ней никогда не ходил. Эвелина, собственно, прачка. Шла однажды с бельем по нашей улице, он ее остановил и спросил, не может ли она брать вещи в стирку и у него. Так и познакомились. А потом любовь, пан капитан, это прекрасно, правда? Как вы думаете, в жизни только один раз можно любить по-настоящему?
— Как вы узнали, где Зомбек хранил сберкнижку?
— Каждую субботу я прихожу сюда на два часа и убираю, чтобы иметь немного на собственные расходы. У меня есть еще две такие квартиры. Отец скупой, поэтому хочется иметь немного денег, чтобы не отчитываться за каждый грош.
— А ключ?
— Пан Зомбек оставлял его у меня в субботу утром, когда шел на работу. Хотел, чтобы было чисто, когда придет Эвелина.
Сержант тоже сел за стол, играя удочкой Зомбека.
— У вас есть кто-нибудь? — спросил он. Ну, парень, знакомый, жених?
— Есть… Вы хотите с ним познакомиться? Он сейчас в армии.
— Как его зовут?
— Марек Заклицки. Вы очень любопытны.
Мы посмотрели друг на друга, сержант и я. Галина заметила этот обмен взглядами, хотя и не поняла, о чем подумали мы оба. О «МАР» внутри сейфа и имени МАРек. Наметился второй кандидат в убийцы. Первым был МАРтин Пакош.
— Я всегда боялась, — продолжала Галина, — что как-нибудь сюда завалится муж Эвелины и прибьет из ревности этого славного Зомбека.
Сержант взял у меня сберкнижку и записал адрес Эвелины Фальконовой.
— Вы знаете ее мужа?
— Слышала, что это какой-то жуткий хулиган и пьяница. У меня не бывает таких знакомых…
— Еще кто-нибудь к Зомбеку приходил?
— Не помню, чтобы его кто-нибудь навещал. Точно нет. Вы даже понятия не имеете, каким он был нелюдимым и отшельником. Даже с детьми не разговаривал. Перебегут они ему дорогу во дворе, а он их обходит. Словно вообще терпеть не мог людей.
— Что-нибудь еще вы знаете?
— Про вас? Вы очень симпатичный. А о Зомбеке больше ничего не знаю.
Я поднялся.
— Если что-либо припомните, попрошу позвонить. Или если кто-нибудь другой будет спрашивать о Зомбеке.
— А что с ним случилось? Вы не можете сказать?
— Обязательно скажу, но не сейчас.
— Что-нибудь плохое?
— Большое вам спасибо.
— И вам спасибо за телефон. Может, еще и увидимся когда-нибудь…
— Вполне возможно.
Выйдя из квартиры на лестницу, я подошел к двери напротив. Там ржавой кнопкой была приколота визитная карточка: «МАРИАННА ВЯТРЫК».
Еще одно «МАР».
Мы выяснили у Галины, где находится часть, в которой служит ее парень, Марек Заклицки. Я поручил сержанту установить, не выходил ли Марек в увольнение тридцатого числа. Клос предложил поехать к Фальконовой, но было уже поздно, и я отложил этот визит до завтра. Сказал, что мне надо допросить Мартина Пакоша, и отвез Франека домой. У него было серое, вконец измученное лицо.
13
Пакош был испуган. Его глаза беспокойно бегали, вспотевшие ладони он то и дело вытирал о помятые брюки, словно брезговал собственными руками.
— Да, это правда, — подтвердил он, — Зомбек настоял чтобы меня выкинули с работы. Он так и сказал: «Пан Пакош, мне такие люди не нужны». Такие люди! Я был не хуже других. Даже лучше работал.
— Но там как будто пропали какие-то деньги? Вы имели к ним доступ?
— Произошла ошибка, когда я получал в банке почти миллион злотых, порядочные деньги. Много мелких банкнот и медь… Но я вам клянусь, что не брал этих денег. Клянусь! Я дорожил своей работой, целый год искал такое хорошее место.
— И кроме этого случая вам никогда не приходилось отбывать наказания?
— Вы же знаете, что приходилось, у вас есть мое личное дело. Какой-то пассажир в трамвае заявил, что я вытащил у него из кармана сотню. При мне тогда нашли сто злотых, но это были мои деньги. Ничего не помогло. Пришили дело о тех паршивых ста злотых. Уж как не везет, так во всем.
— Зомбек утверждал, что вы любите выпить.
— Это клевета!
— Но ведь откуда-то он это взял? Наверное, не сам придумал.
— Однажды после работы я задержался в проходной. Там дежурил мой хороший товарищ Игнаций. У него тогда был день рождения. Мы выпили по две, ну… по три рюмки. Всего-то было двести пятьдесят красного. Зомбек выходил позже и увидел нас за столом с этой бутылкой. Игнаций даже приглашал его выпить с нами.
— Игнаций?
— Игнаций Вевюр. Он там еще работает, можете у него спросить.
— А что вы делали тридцатого во второй половине Дня?
— Тридцатого?
Мне не хотелось повторять дату еще раз, Пакош ее отлично слышал. Я ждал его ответа.
— Не помню, что я делал тридцатого.
— Подумайте. Ведь это было не в прошлом году, а только вчера.
— Ах, вчера! Я забыл, что вчера было тридцатое. Погулял немного по городу, потом подумал, что неплохо было бы навестить старого Игнация, того охранника в проходной. Потом вернулся домой.
— Вы только подумали или все-таки навестили его?
— Дежурил другой охранник, какой-то новый, я с тех пор, как вышел из тюрьмы, первый раз решил зайти к Игнацию.
— Скажите, вы ненавидели Зомбека?
— Нет, просто был на него очень обижен.
— Что вы думаете, о Зомбеке?
— Службист, педант, зануда. И если бы не то, что со мной произошло, сказал бы даже, что он очень порядочный человек. Но такой странный какой-то, замкнутый. Он как-то никому не бросался в глаза, люди видели его только в дни зарплаты. Но и тогда они больше смотрели на деньги, чем на самого Зомбека.
— Во сколько вы приходили в «Протон»?
— Не в «Протон», а только в проходную. Часов в шесть вечера.
— Примерно в это время был убит Эмиль Зомбек.
— Не может быть!
— И тем не менее это правда. Кого вы можете подозревать?
Пакош был поражен. Либо изображал удивление.
— Зомбек? Да у этого человека никогда не было врагов!
— А вы?
— Я тоже никогда не был ему врагом! Чувствовал только большую обиду из-за всей этой истории… Всегда уважал Зомбека, заваривал ему чай на работе… угощал своим сахаром… Подавал плащ, когда он уходил… точил ему карандаши, мыл стакан…
— И все-таки причиной вашего ареста был именно Зомбек.
— Я никогда не мог этого понять. Может, потому что я был…
«…Такой услужливый, угодливый, заботливый, всегда под рукой», — мысленно закончил я. А потом эти три буквы — «МАР».
— Зомбек оставил след, указывающий на то, что вы были как-то связаны с его смертью.
— Не знаю, ничего не знаю… Зомбек обо мне, наверное, уже и думать-то забыл. Какой след?
Позвонил поручик Витек. Шеф приказал ему подключиться к делу кассира, и он интересовался, есть ли что-нибудь для него. Я попросил его посмотреть протоколы дела и принять допрос Мартина Пакоша.
14
На следующее утро сержант Клос встречается с охранником Броняком.
— Ну что? Вы больше ничего не вспомнили? — спрашивает сержант. — Ведь это вы вывели нас на Пакоша, а не директор.
— Я много думал об этом деле, — говорит Броняк. — Но у Зомбека и в самом деле не было никаких врагов, люди вообще не обращали на него внимания. Смотрели мимо него, словно он трамвайная остановка, на которой не нужно выходить. Если у кого и был повод для мести, так только у Мартина. Да и это не наверняка.
— А вы чем занимались в это время? Не скажете, входил ли Пакош на территорию?
