Татьяна.
– Это просто ты не видела, – схохмил Георгий.
– Ой, да пожалуйста! Не больно и интересно, – сказала, догадавшись, Татьяна и пошла своей дорогой.
Вечером, после занятий, он пошёл навестить больную. Разумеется, дорогой он купил немного яблок, чтобы и с пустыми руками не идти, и чтобы просто дать понять девушке, что он в неё влюблён, что она ему не безразлична и нужна. Улицу и дом он нашёл быстро, благо, помнил, а с квартирой ему помогла одна из соседок, вхожая туда. Найдя нужную квартиру, Григорий сперва почему-то замялся, но потом всё же позвонил. Дверь открыла высокая, светло-рыжая женщина средних лет с таким строгим лицом и взглядом поверх очков, что это сперва слегка отпугнуло Григория.
– Добрый вечер, – поздоровался он с женщиной как-то несмело, почему-то боясь, что с ним что-нибудь сделают за нежданное беспокойство.
– Добрый вечер, молодой человек! – ответила та вполне тепло и приветливо, даже улыбнувшись Григорию. – Что вам угодно?
– Анна Серова здесь живёт? – спросил Григорий уже смелее, видя, что опасаться нечего.
– Да, здесь, – ответила женщина. – А вы учитесь вместе?
– Не совсем, – с улыбкой отвечал Георгий. – Мы учимся в одном институте. Вот, узнал, что Анна заболела, и зашёл повидать.
– А, понятно, – сказала женщина. – Проходите-проходите! Аня, к тебе пришли, – крикнула она затем в даль длинного коридора.
– Ой, а она, наверно, спит? – спросил Георгий, не решаясь войти.
– Да нет! – сказала женщина. – Она сейчас читает. Даже в болезни она не может без книг и тетрадей, всё ей покоя нет! А вы проходите, не стесняйтесь!
– Спасибо, – смущённо улыбнувшись, ответил Георгий и вошёл в квартиру. – Вы извините, я вам не назвался: меня Георгием зовут. Можно Гошей.
– А меня Дарья Дмитриевна. Можно тётя Даша, – ответила хозяйка, запирая за гостем дверь.
Георгий прошёл в небольшую, но светлую гостиную. Она была обставлена весьма красиво и удобно: в середине стоял большой круглый стол, видать, служивший по праздникам столом для сбора гостей, а в будни письменным для хозяек; над столом висела тяжёлая, толи бронзовая, толи медная, люстра с тремя большими и белым плафонами, а у стола стояли стулья с мягкими, светлыми в полоску спинками и сидушками; у окна стоял телевизор с антенной, похожей на рога неизвестного существа; слева стоял тёмно-коричневый книжный шкаф, рядом такого же цвета, но высокий шифоньер; справа стояли также рядком два кресла и диван, втиснутый между ними. Анна сидела на диване в тёплой фланелевой пижаме и читала. Увидев гостя, она встала и с улыбкой кивнула, приветствуя его, точно до того ничего между ними и не было. Георгий тоже поздоровался.
–Не буду вам мешать, – сказала Дарья Дмитриевна и удалилась.
– Ты извини, я говорить толком не могу, – сипло сказала Анна.
– Да я ненадолго, – сказал Георгий и протянул Анне мандарины. – Вот, это тебе, чтобы поправлялась.
– Спасибо, – смущённо улыбаясь, сказала Анна.
– И ещё: Аня, ты извини меня за ту выходку, пожалуйста, – робея, проговорил Георгий.
– Ты ещё это помнишь?! – улыбаясь, сказала Анна. – Да я всё простила тебе давно! Честное слово. А скажи: ты правда в меня влюблён?
– Да, Аня, – ответил Георгий с таким виноватым лицом, будто бы признался не в любви, а в чём-то аморальном. – Поверишь ли, я все эти дни о тебе только вспоминал и думал.
– Ты будешь смеяться, но я о тебе тоже вспоминала и думала.
Они замолчали и просто глядели в глаза друг другу, улыбаясь. И оба в данный момент забыли и про ангину, и про время, и про всё на свете! И одному богу было известно, что эти двое сказали друг другу глазами и что бы ещё сказали, не войди Дарья Дмитриевна с прозаическим предложением чая гостю.
– Нет, спасибо, тётя Даша, я пойду. Не буду долго мучить больную, – ответил Георгий.
– Приятно было познакомиться, – сказала Дарья Дмитриевна.
– Взаимно, – ответил Георгий, попрощался и ушёл.
***
С тех пор Георгий стал приходить в дом Серовых регулярно; бывало и так, что иногда заходил за помощью и к Дарье Дмитриевне, если, например, требовалась помощь по английскому языку, так как Ирина Михайловна знала немецкий и не могла помочь сыну. Кстати сказать, Анна тоже не однажды бывала дома у Георгия и Ирина Михайловна оценила девушку, как умную и хорошую. Что же касается их отношений с Анной – то здесь было всё прекрасно! Они стали встречаться мало-помалу, ходить гулять вместе в свободное от учёбы и работы время, иногда могли пойти в кино или на танцы, или ещё куда-нибудь… А потом, разойдясь по домам и лёжа в своих кроватях, каждый думал друг о друге. Наконец, спустя месяц, Георгий сделал любимый предложение руки и сердца. Она согласилась. Согласились и матери. Свадьба, как и подобавит, была весёлая, шумная, с песнями, танцами и смешными рассказами о молодых из уст мам и друзей. Молодожёнов поселили на квартире Дарьи Дмитриевны (которую они потом разменяют на трёхкомнатную в виду рождения и подрастания сына Тёмы!), а Дарья Дмитриевна съехала к двоюродной сестре Валентине Петровне Ушаковой, которая тогда была больна и нуждалась в присмотре и уходе.
Самым счастливым моментом для Ольги Алексеевны Перовой всегда было возвращение с работы домой, где её ждали любимые муж Макар и дочь Лариса… А теперь, увы, одна дочь. Муж умер от сердечного приступа. Ему было всего 52 года. Всё случилось внезапно, во время одного из не таких частых выходных, когда вся семья собиралась в гости к родственникам. Это было болезненным ударом как для вдовы, так для дочери. Для последней – тем более, так как Ларисе (Ларе, как её звали дома) было 13-ть лет на тот момент и она не просто обожала отца, а стремилась быть во всём на него похожей, вплоть до того, что решила быть адвокатом, как он. И хочется верить, что Лариса, с её умом и упорством, своего непременно добьётся!
С тех пор Ольга Алексеевна и Лариса стали самыми близкими подругами. Они и поддерживали друг дружку, и заботились… Особенно Лариса. Она знала, что мама приедет с работы поздно, уставшая, голодная и злая после разговора с каким-нибудь упырём, который, наверняка, или убил кого-то, или изнасиловал, а потом поёт, что, мол, не виноватый он… Так вот, зная это, Лариса по приходе домой из школы и приберёт, и приготовит ужин, и помоет посуду, и даже уроки успеет сделать. Хотя вот уж за что у родителей душа не болела – так это за уроки: дочь училась достойно и жалоб на неё
