— Адрес этого шурина знаете?
— Номер дома не помню. Да все там Костю знают.
Андрей подсел к телефону.
Слава Голубев ответил так быстро, словно ждал этого звонка. Выслушав Антона, он скороговоркой прочастил:
— Минут через двадцать буду у Кости Лялина и, если Барабанов там, направлю мигом в Серебровку.
— Поговори с ним насчет пасечника, — подсказал Антон. — И вот еще, Слава. Попроси Петю Лимакина, чтобы он побеседовал с чубатым гитаристом Левкой. Понимаешь, надо узнать, где этот Левка находился утром в день убийства. На работе, как стало известно, его не было. О результатах сразу звони. В кабинет бригадира.
Бирюков положил трубку. Участковый поднялся и, зашагав по кабинету, заговорил, обращаясь к Гвоздареву:
— Подозреваю, Витольд Михалыч, что Степан Екашев самогоноварением занимается. Тебе ничего не известно?
Гвоздарев насупился:
— Зачем ему самогон? Он же непьющий.
— За воротник льющий, — скаламбурил Кротов. — Говорят, что приезжим шоферам продает по рублю пол-литра.
— За приезжих я — не ответчик, — с облегчением сказал Гвоздарев. — То, что Степан поллитру-другую самогона приезжим алкашам споит, меня абсолютно не щекочет.
— По-твоему, пусть Екашев безобразничает?
— Степану-то жить от силы месяц осталось.
— Он еще нас с тобой переживет.
— Нет, — бригадир, прикуривая, крутнул головой. — Совсем плохим Степан стал. Вчера его видел. Говорит, в придачу к туберкулезу старая грыжа открылась, а в больницу ни под каким предлогом ехать не хочет.
— Екашев туберкулезник? — заинтересовался Антон.
— Лет десять уже.
Антон быстро взглянул на Кротова:
— Не он ли застрелил Букета? Я слышал, что туберкулезники лечатся собачьим салом.
— Вполне возможно, — тоже быстро согласился Кротов. — Кобелек у Хлудневского был очень упитанный.
За окном внезапно закудахтали испуганные куры. Тут же послышался приближающийся гул автомобильного мотора, и возле конторы, будто наткнувшись на невидимую стену, остановился запыленный самосвал. Увидев выскочившего из кабины Тропынина, бригадир нахмурился:
— Как с цепи сорвался молокодав. Сейчас оправдываться станет за новую флягу.
А Тропынин между тем достал из кабины что-то похожее на ружейный приклад, громко хлопнул дверцей и бросился к конторе. Ворвавшись в бригадирский кабинет, он возбужденно оглядел присутствующих. Протягивая Антону Бирюкову перемазанную илом куцую винтовку, выпалил:
— В Крутихе нашел, товарищ капитан! У мостика…
Бирюков и Кротов стали рассматривать обрез. Это была старая винтовка со стволом, расточенным для стрельбы дробью и отпиленным, примерно, на три четвертых своей длины. Судя по ржавчине на месте отпила, сделан он был давным-давно. Повернув рукоятку, Антон осторожно потянул затвор. Из патронника показалась стреляная ружейная гильза тридцать второго калибра.
Антон посмотрел на Тропынина:
— Расскажи, Сергей Павлович, как нашел.
— Просто, товарищ капитан. Радиатор у моего самосвала немножко подтекает. Первым рейсом зерно сдал — возвращаюсь из райцентра. Думаю, надо водички подлить. Остановился у Крутихи, где всегда воду беру. Спускаюсь под мостик, а там кто-то передо мной черпал, муть поднял. Прошел метра два к камышу. Присматриваю, где бы поглубже место найти. Вижу — □ прогалине между камышами приклад ружья под водой. Сразу — в кабину и к вам…
Завязался оживленный разговор. Минут через пятнадцать зазвонил телефон. Бригадир, ответив, сразу передал трубку Бирюкову.
— Антон, вот какое дело… — встревоженно заговорил на другом конце провода Слава Голубев. — Барабанов не появлялся у Ляпина.
— А уговор между ними был насчет денег?
— Был, но Барабанов за деньгами не пришел, — Голубев будто вздохнул. — И из райпотребсоюза никто в Серебровку не звонил. Очередь Барабанова на машину подойдет только через месяц.
— Ты, Слава, ничего не напутал? — нахмурясь, спросил Бирюков.
— Путать нечего. От Ляпина я сразу заехал к председателю райпотребсоюза. Он всех опросил, кто с машинами связан. Никто о Барабанове ни сном ни духом не знает. Мигом позвонили на базу в Клещиху. И там Барабанов не был.
— Подожди, Слава, — Бирюков повернулся к бригадиру. — Витольд Михайлович, с кем из райпотребсоюза говорил Барабанов насчет машины?
Гвоздарев встревожился:
— Я сам разговаривал. Позвонила оттуда женщина, назвалась секретаршей. Потом передала трубку будто бы председателю. Тот мне все рассказал, а я передал Андрею Барабанову, что слышал. Барабанов сразу недостающие деньги занимать стал.
— Сколько денег он с собою повез?
— Деньги у него в райцентре на сберкнижке лежали. Но, видно, недостаточно. Тысячи полторы он в Серебровке занял. Я тысячу дал, да еще, по-моему, у кузнеца Андрей рублей пятьсот перехватил.
— У кузнеца он четыре сотни взял, а еще сотню дед Лукьян Хлудневский ему дал, — уточнил Тропынин.
Бирюков, морщась, потер висок и сказал в трубку:
— Слава, с другого телефона позвони сейчас в сберкассу: взял ли Барабанов со своего счета деньги? Результат сразу мне. Я жду.
Вскоре снова послышался голос Голубева:
— Барабанов в сберкассе не был.
— Вот что, Слава… — Бирюков опять потер висок. — Немедленно бери Онищенко с Барсом, эксперта-криминалиста… Словом, полностью оперативную группу. И, начиная от речушки Крутихи до серебровской пасеки, прочешите весь березник глубиной метров на тридцать вправо от дороги. Каждый кустик проверьте. Понял?
— А слова не надо? — спросил Голубев.
— Слева — жнивье, там искать нечего.
— А в кустах что?..
— Что найдете, все наше будет.
— Понятно.
Бирюков положил трубку и встретился взглядом с насторожившимся Тропыниным:
— Тебе, Сергей Павлович, срочно надо ехать к Крутихе. Дождешься там милицейскую машину и покажи оперативникам, где и как нашел обрез. Понял?
— Конечно!
Тропынин, запнувшись за порог, гулко простучал в коридоре сапогами. Кротов, посмотрев на Антона, тревожно спросил:
— Полагаете, организованное преступление?
— Кажется, Михаил Федорович, очень ловко организованное, — уточнил Антон.
— Какие планы?
— Все планы будут зависеть от того, что обнаружит оперативная группа между Крутихой и серебровской пасекой.
— Будем ждать их результата?
— Нет, — Антон посмотрел на бригадира Гвоздарева. — Витольд Михайлович, в Серебровке есть депутат поселкового Совета?
— Я депутат, — ответил Гвоздарев.
— Прекрасно. Возьмем сейчас понятых и в вашем присутствии поищем у Екашева самогонный аппарат.
Тропынин подъехал к Крутихе почти одновременно с оперативной группой. Все рассказал и стал наблюдать за оперативниками. Те что-то измеряли, записывали, фотографировали. Через мост прошли на другой берег и опять начали измерять, записывать, фотографировать. Тропынин поскучнел.
— Эй, начальство! Мне некогда с вами прохлаждаться. Зерно возить надо…
Щупленький старший лейтенант махнул рукой — поезжай. Самосвал развернулся и запылил от Крутихи в сторону Серебровки.
Зеркальная гладь воды у мостика желтела редкими пятнами опавших листьев. На одном из них растерянно елозила божья коровка с черными крапинками на глянцевито-красной спине. Метрах в шести, раскачивая спелыми метелками шелестел густо затянувший речушку белесый камыш, за которым скрывалась прогалина, где Тропынин наткнулся на обрез. Несколько тоненьких камышинок перед ней надломленно склонили макушки. Приглядываясь к ним, эксперт-криминалист Семенов сделал по мосту шаг в сторону и сказал:
— Можно предположить, что вот отсюда бросили обрез в речку.
Слава Голубев, не отрывая взгляда от камыша, подошел к Семенову. Прищурясь, подтвердил:
— Точно, макушки надломлены, похоже, прямо по траектории падения.
Следователь Лимакин сделал пометку в блокноте. Судмедэксперт Медников, заглядывая в пустую сигаретную пачку, недовольно проговорил:
— Меня-то зачем сюда привезли? Траекторию высчитывать?
— Сейчас, Боря, лес начнем прочесывать, — ответил Голубев.
Осмотр березника начали от самой речки, рассредоточившись друг от друга метров на шесть. Слава Голубев шел крайним к придорожному кювету. Справа от него понуро брел Борис Медников, затем — криминалист, следователь, а в глубине леса замыкал шеренгу Онищенко с Барсом. По шоссе, рядом с кюветом, медленно двигался милицейский «газик», мимо которого то и дело проносились машины.
Освещенные сентябрьским солнцем березки, роняя желтый лист, тревожно лопотали на ветру. В глубине колков было сумрачно и тихо. Впереди, будто накликая беду, надсадно каркала одинокая ворона.
