— Завтра увидимся, — произнес Никос елейным голосом.
— Не сомневаюсь, — ответила она. Глаза ее ничего не выражали.
— Или раньше? Ты не против?
Фасия деловито подсчитывала выручку. Впечатлительному Никосу чудилось, что звон монет звучит в унисон его сердцу, прыгающему в груди. Прядь волос упала ей на щеку. Откинув ее изящным движением, она лукаво глянула на Никоса.
Глаза его вспыхнули.
Но Фасия Палинкас как ни в чем не бывало снова сосредоточилась на выручке. Прошло довольно много времени, прежде чем она, услышав стук двери и щелчок замка, взглянула в окно и увидела мужчин, переходивших улицу. Она склонилась над кассой, заставив себя не думать о Никосе. Ведь чем раньше она закончит, тем быстрее окажется в его объятиях.
Когда Никос с Апостолосом, перейдя улицу, подошли к спортивному магазину Калвера, Апостолос воздел к небу ладонь — словно не в силах был поверить, что дождь действительно закончился. Затем, глянув через плечо, послал вдове Палинкас воздушный поцелуй, которого она, однако, не могла заметить. Он засмеялся, когда Никос легонько толкнул его в плечо. Они задержались на минуту у витрины магазина, обсуждая достоинства новых футбольных мячей, выставленных за стеклом. Над головой у них вертелись дребезжащие под порывами холодного ветра сотни красных и синих алюминиевых дисков, составлявших слово «КАЛВЕР».
Когда Никос с Апостолосом, повернув за угол, зашагали по Коммершел, Фасия Палинкас наконец покончила со своими подсчетами. В кассе оказалось более полутора сотен долларов. Рассортировав банкноты по их достоинству, она перетянула их широкой резинкой и спрятала в портмоне с застежкой-молнией. Положив портмоне в сумку, она подошла к панели со щитками, погасила повсюду свет, оставив лишь по одной зажженной лампочке у задней двери и над кассой. Затем надела свое теплое шерстяное пальто, взяла зонтик и направилась к двери. Она уже было ступила за порог, как вдруг заметила на стойке пустую чашечку Никоса. Пришлось отнести ее к раковине и ополоснуть, чтобы осадок к утру не присох. Выйдя наконец на улицу, она легонько толкнула дверь, проверяя замок.
Мимо промчалась машина. Из салона ее неслась громкая музыка. Фасия прижала к себе сумку и быстро зашагала по холодной, промозглой улице. Тротуар был все еще мокрый после прошедшего дождя. Холод проникал сквозь тонкие подметки туфель. Мысли ее обратились к Никосу, вероятно, томившемуся в эти минуты в вестибюле ее дома. Их связь продолжалась уже два месяца. Он оказался необыкновенно искусным любовником, и хотя она старалась не шуметь — в соседней комнате спали дети, — у нее редко это получалось.
В середине квартала стояла небольшая, похожая на спортивную серебристая машина. Подойдя ближе, она увидела, что это «мерседес». Стекла машины запотели. Когда Фасия поравнялась с машиной, ей показалось, что она заметила внутри какое-то движение. Покрепче прижав к груди сумку, она ускорила шаг.
На углу, футах в пятидесяти от нее, горел фонарь. Фасия Палинкас знала, что, как только она ступит в его манящий свет, она будет в безопасности. Она зашагала еще быстрее. Справа от нее мелькнула какая-то тень… Она в испуге соскочила с тротуара, споткнулась, чуть не упала. Чье-то лицо с расширившимися от ужаса глазами и открытым перекошенным ртом смотрело на нее из затемненной витрины магазина на втором этаже. Она в страхе отшатнулась. Ее отражение в витрине повторило это движение.
…За спиной ее из «мерседеса» выбирался Снайпер. Полы его лилового дождевика зацепились за ручку дверцы, и ему пришлось потратить несколько секунд, чтобы высвободить плащ. Стоя одной ногой, обутой в туфлю на высоком каблуке, на краю проезжей части, другой упираясь в бордюр тротуара, Снайпер надевал розовые наушники. Затем он надел прицельные очки и потянулся за ружьем.
Фасия Палинкас с тоской подумала, что никогда ей не выбраться из окружавшей ее тьмы. Однако она все же достигла цели, ступив наконец в полосу света. Страх понемногу отпустил… За спиной у нее — тишина. Фасия в конце концов сообразила, что обладатель «мерседеса» вряд ли позарится на ее жалкие гроши. Она уже засомневалась — действительно ли в машине кто-то сидел, не почудилось ли ей? И тут вдруг за спиной у нее раздался негромкий щелчок.
Фасия глянула через плечо, и у нее перехватило дыхание: она увидела женщину в блестящем плаще, стоявшую на тротуаре у открытой дверцы автомобиля. Незнакомка стояла, широко расставив ноги. Ее правая рука, согнутая в локте, была вытянута вперед. Фасия Палинкас напрягала зрение, вглядываясь в обступивший ее мрак. И тут вдруг поняла: женщина целилась в нее из ружья. Сердце бешено заколотилось, перегоняя по жилам кровь, насыщенную адреналином. Она оцепенела, стоя в свете уличного фонаря. Защита, которую сулил фонарь, обернулась для нее ловушкой — Фасия представляла собой прекрасную мишень. Вспыхнул кружок света — линза оптического прицела.
Снайпер, нахмурившись, чуть сдвинул прицел, линза тотчас залилась светом. В левом нижнем углу появилась темная линия — краешек пальто Фасии Палинкас в двойном увеличении. Он выровнял наводку по ширине ее плеч и чуть отступил в сторону. Теперь заполнилось все поле прицела. В известном смысле он целился наугад, ориентируясь лишь на пальто своей жертвы.
Его палец потянулся к спусковому крючку.
И вновь прицел залило ярким светом. Он заморгал. В фокусе возникла металлическая поверхность фонаря. Перед ним в бешеном танце кружились какие-то смутные образы, над которыми он был не властен. Снайпер в недоумении оторвал взгляд от прицела и увидел, что Фасия Палинкас немного сдвинулась с места, вся залитая потоком света. Он выстрелил с бедра, почти не целясь.
Пуля вошла в спину. Женщина, пошатнувшись, упала. Ее голова с силой ударилась о тротуар. Она лежала на боку на холодном мокром бетоне, выбросив одну руку далеко вперед. Выстрел эхом прокатился по безлюдной улице. До нее, словно откуда-то издалека, донесся глухой щелчок — закрылась дверца «мерседеса». Фасия с усилием открыла глаза. Лежавшая рядом сумка раскрылась, содержимое ее вывалилось на тротуар. Перед глазами ее точно в тумане проплыли грязные обрывки бумаги, связка ключей, желтый гребешок младшей дочери. Поблескивала в свете фонаря рассыпавшаяся мелочь. «Мерседес» тронулся с места. Она напряженно прислушивалась к шуму мотора, становившемуся все глуше и глуше.
Все вокруг погружалось во тьму, исчезало из поля ее зрения. Однако и связка ключей, и гребешок, и мелочь, даже обрывки бумаги — все это вдруг обрело для нее необычайную ценность. Она пыталась зацепиться за них, удержать эти последние крохи уходящей жизни. Она судорожно скребла ногтями по холодному мокрому асфальту и видела, как непроизвольно, словно сама по себе, подергивается ее рука, лежащая на тротуаре. Потом пальцы ее скрючились, похолодели. Рука пропала из поля ее зрения, потом вдруг вновь вернулась, застыв в нескольких дюймах от носа, и в последний раз дрогнул полусогнутый указательный палец.
Снова пошел дождь. Фонарь над Фасией Палинкас заволокло туманом, свет его померк.
Никос поджидал Фасию в вестибюле ее дома, когда раздался выстрел. Услышав прокатившееся по улице громкое эхо, он поспешил к стеклянной двери и выбежал под дождь. Серебристый «Мерседес-450», свернув с Коммершел, помчался по Одиннадцатой улице, на запад. А на углу, в свете фонаря, лежала Фасия Палинкас, похожая на стереоскопическое изображение. Никос медленно направился в ее сторону, потом остановился… и вдруг побежал. Подбежав к бездыханному телу, он опустился на колени. На Никоса смотрели остекленевшие глаза его любовницы. По щекам ее стекали струйки дождя, вода заливалась в приоткрытый рот, капала с подбородка… Из-под тела расползалась по асфальту лужа крови, медленно подбиравшаяся к тротуару.
Никос поднял с тротуара монетку, осмотрелся и поспешил к телефонному автомату в конце квартала.
Снайпер оставил серебристый «мерседес» на общественной стоянке напротив теннисных кортов у Бич-авеню. Отсюда до его высотки на Джервис было совсем недалеко, чуть больше полумили, так что он вполне мог обойтись без зонтика. Когда Снайпер выбирался из машины, парик сполз ему на лицо, размазывая косметику. Однако дождь, на его счастье, прогнал с улиц всех пешеходов. Даже Денман-стрит была пустой, если не считать четверых припозднившихся гуляк, ломившихся в двери ресторана «Три новичка». Снайпер отвернулся, поспешно проходя мимо, но пьющие не обратили на него ни малейшего внимания, словно его не существовало в природе.
Дорога до дома заняла не более четверти часа. Он повернул ключ в замочной скважине и вошел в маленький, скромный вестибюль, лишенный всякой обстановки. Нажал кнопку лифта. Двери его тут же распахнулись. Нажимая кнопку двенадцатого этажа, Снайпер подумал о том, что этот подъем — последнее его рискованное предприятие за минувшую ночь. Но лифт скользил вверх, нигде не останавливаясь. Он не видел ни души, и его, конечно же, никто не видел. Бесшумно прокравшись по устланному ковром коридору к двери своей квартиры, Снайпер расстегнул дождевик, под которым прятал ружейный футляр, свисавший с шеи на кожаном ремне. Он отпер дверь и вошел в комнату.
