— Вы ездили между Мальмё и Стокгольмом, — сказал он. — У вас наверняка было много работы. Но тем не менее вы не могли не говорить друг с другом. Вы уверены, что она никогда не упоминала никакой другой подруги? Это очень важно.
Она действительно старалась припомнить.
— Нет, — сказала она наконец. — Ничего такого я не помню.
И тут Валландеру показалось, что она на секунду засомневалась. Она поняла, что он это заметил.
— Может быть, — сказала она. — Но я плохо помню.
— Что?
— Это случилось, должно быть, сразу перед тем, как она уволилась. Я неделю проболела гриппом.
— И что же случилось?
— Когда я вернулась, она очень изменилась.
Валландер был весь внимание. Бирк тоже понял, что происходит что-то важное.
— В каком смысле изменилась?
— Я не знаю, как объяснить. Она была то возбуждена, то подавлена. Ее как будто подменили.
— Постарайтесь описать ее состояние. Это может оказаться очень важно.
— Обычно, когда нам было нечего делать, мы сидели в маленькой кухне в вагоне-ресторане. Болтали и листали газеты. Но когда я вернулась, все изменилось.
— Что именно?
— Она уходила.
Валландер ждал продолжения. Но Маргарета Нюстедт молчала.
— Она выходила из вагона-ресторана? Но ведь из поезда она выйти не могла. А что она сама говорила?
— Она ничего не говорила.
— Но вы, наверно, спрашивали? Ведь она изменилась и перестала болтать с вами в свободное время?
— Наверно, я спрашивала. Я не помню. Но она ничего не отвечала. Просто уходила, и все.
— И это все время повторялось?
— Нет. В последнее время, перед тем, как уволиться, все изменилось. Она как будто ушла в себя.
— Она могла встретить кого-нибудь в поезде? Какого-нибудь пассажира, который все время ездил этим поездом? Все что вы рассказываете, очень странно.
— Я не знаю.
Больше у Валландера вопросов не было. Он посмотрел на Бирка, но и ему нечего было добавить.
Из гавани как раз выходил паром.
— Пока все, — сказал Валландер. — Позвоните мне, если вспомните еще что-то.
Он записал свое имя и телефон на листочке бумаги и протянул ей.
— Больше я ничего не помню, — сказала она и, встав, вышла.
— Кого Катарина встретила в поезде? — спросил Бирк. — Пассажира, постоянно разъезжающего между Мальмё и Стокгольмом? Но она же не работала все время на одном и том же поезде? Ерунда какая-то получается.
Валландер почти не слышал, что говорил Бирк. Ему в голову пришла одна мысль, и он боялся ее упустить. Это не мог быть пассажир. Следовательно, это был кто-то другой, кто находился в поезде по той же причине, что и она. Кто-то, кто там работал.
Валландер посмотрел на Бирка.
— Кто работает в поезде? — спросил он.
— Наверное, машинист.
— Еще.
— Кондукторы. Один или несколько. Или, как это называется, проводники.
Валландер кивнул. Он вспомнил, к чему пришла в своих рассуждениях Анн-Бритт Хёглунд. Нечеткий рисунок. Человек с непостоянным, но повторяющимся рабочим расписанием. Как кто-то, кто работает в поезде.
Он встал.
В потайном ящичке тоже было расписание.
— Думаю, нам надо идти обратно к Карлу-Хенрику Бергстранду, — сказал Валландер.
— Ты хочешь искать еще одну официантку?
Валландер не ответил. Он уже выходил из здания терминала.
Карл-Хенрик Бергстранд, казалось, совсем не был доволен, когда снова увидел Валландера и Бирка. Валландер, не раздумывая, буквально внес его в кабинет и усадил на стул.
— Тот же период, — сказал он. — Весна девяносто первого. Тогда у вас работала женщина по имени Катарина Таксель. Ну, или на том, другом предприятии, которое продает кофе. Вы должны найти всех кондукторов или там, проводников и машинистов, которые работали на тех же поездах, что и Катарина Таксель. Особенно меня интересует неделя весной девяносто первого, когда Маргарета Нюстедт была на больничном. Вы меня поняли?
— Вы, должно быть, шутите, — сказал Карл-Хенрик Бергстранд. — Это невозможное задание — собрать все эти сведения. Это займет месяцы.
— Ну пара часов у вас, положим, есть, — любезно ответил Валландер. — А если потребуется, я попрошу начальника Государственной полиции позвонить своему коллеге генеральному директору Государственных железных дорог. И попрошу его пожаловаться на медлительность одного чиновника в Мальмё по фамилии Бергстранд.
Бергстранд понял. Он даже как будто принял вызов.
— Хорошо, давайте сделаем невозможное, — сказал он. — Но это займет несколько часов.
— Если вы обещаете поторопиться, то пусть это займет столько времени, сколько необходимо, — ответил Валландер.
— Вы можете переночевать в одной из наших гостиничных комнат недалеко от депо, — предложил Бергстранд. — Или в гостинице «Прайз», с которой у нас договор.
— Нет, — ответил Валландер. — Когда вы соберете эти сведения, то пошлете их по факсу в истадское полицейское управление.
— Разрешите только заметить, что это называется не кондукторы или проводники, — сказал Бергстранд. — Это называется проводники. И никак иначе. Проводник — это главнокомандующий поезда. Основа нашей системы — это по сути военные ранги.
Валландер кивнул. Но промолчал.
Когда они вышли из здания вокзала, было уже пол-одиннадцатого.
— Так ты думаешь, что это кто-то из обслуживающего персонала поезда?
— Да, скорее всего. Я не вижу никакого другого возможного объяснения.
Бирк надел фуражку.
— Значит, ждем.
— Ты в Лунде, я — в Истаде. Пусть записывающее устройство останется пока у Хедвиг Таксель. Катарина может позвонить опять.
Они расстались у здания вокзала. Валландер сел в машину и поехал через весь город к выезду на Истад. Он пытался понять, добрался ли он до самой маленькой китайской коробочки, у которой внутри уже ничего нет. Он не знал и был очень обеспокоен.
Он свернул на заправочную станцию рядом с последним разъездом перед Истадом. Залил полный бак. Когда, расплатившись, он выходил на улицу, то услышал, что звонит его телефон, оставленный на сиденье машины. С силой распахнув дверь, он схватил телефон.
Звонил Хансон.
— Где ты? — спросил он.
— На пути в Истад.
— Думаю, тебе лучше приехать.
Валландер вздрогнул. Он чуть было не уронил телефон.
— Вы нашли ее?
— Кажется, да.
Валландер ничего не ответил.
Он сразу же поехал в Лёдинге.
Сильный порывистый ветер все время менялся, пока не задул с севера.
Они нашли бедренную кость. Больше ничего.
Прошло еще несколько часов, пока они не раскопали остальные части скелета. В этот день дул порывистый и холодный пронизывающий ветер, который только усугублял всю безнадежность и омерзительность их работы.
Кость положили на полиэтиленовую пленку. Валландер думал, что им все равно повезло. Ведь они перекопали участок не больше двадцати квадратных метров и были на удивление неглубоко от поверхности, когда лопата стукнулась о кость.
Подошел врач и, присев, стал ее рассматривать. Конечно, он только мог сказать, что она человеческая. Но Валландеру и не нужно было никаких других подтверждений. Он и так не сомневался, что это останки Кристы Хаберман. Им предстояло копать дальше. Быть может, они найдут другие части ее скелета и тогда им удастся определить, как она умерла. Была ли она задушена? Или, может быть, Хольгер Эриксон застрелил ее? Что же произошло тогда, так много лет назад?
Валландер устал и был мрачен в тот бесконечный день. Его предчувствия оправдались, но от этого было не легче. Как будто прямо на его глазах разыгрывалась ужасающая история, о которой он предпочел бы не знать. Он все время с волнением ожидал звонка Карла-Хенрика Бергстранда. Пробыв часа два на поле с Хансоном и остальными полицейскими, занятыми поисками, он вернулся в участок. Он уже рассказал Хансону о том, что произошло в Истаде, о встрече с Маргаретой Нюстедт и о том, что Катарина Таксель, оказывается, какое-то время работала официанткой на поезде Мальмё — Стокгольм. И тогда-то она познакомилась с кем-то, оказавшим на нее очень сильное влияние. Что именно произошло, они пока не знали. Но встреча с этим неизвестным человеком стала для Катарины Таксель решающей. Валландер не знал даже, мужчина это или женщина. Он был уверен только, что, разыскав этого человека, они сильно продвинутся вперед и смогут наконец-то приблизиться к центру расследования.
Вернувшись в участок, он собрал всех, кто был на месте, и повторил то же самое, что полчаса назад рассказывал Хансону. Теперь можно было только ждать, когда из факса выползет сообщение.
Пока они сидели в зале заседаний, позвонил Хансон и сказал, что они нашли берцовую кость. Среди собравшихся царило мрачное настроение. Все уже ждали, что вот-вот в мокрой глине будет обнаружен череп.
