— Спасибо, — и Гофф уткнулся в «Нью-Йорк таймс».
— Чего ты купил эту газету? — полюбопытствовала жена.
— О скачках здесь пишут лучше, чем в «Сан», — ответил Гофф, задержав взгляд на тринадцатой странице.
Его внимание привлекла небольшая заметка под заголовком:
«БОРЬБА ЗА ПРЕЗИДЕНТСТВО В ПРОФСОЮЗЕ ОБЕЩАЕТ БЫТЬ ЖЕСТКОЙ».
* * *
В четырехкомнатном, с двумя ванными, номере на двенадцатом этаже «Шератон-Блэкстоун» Дональда Каббина ждала жена. Они не виделись три дня, но встретились с такой теплотой, словно разлука длилась три года.
— Как поживает моя маленькая девочка? — проворковал Каббин, обняв жену и приподняв ее на три или четыре дюйма от пола, прежде чем поставить обратно и сочно чмокнуть в губы.
— Дорогой, как долго тебя не было, — и жена ослепительно улыбнулась, продемонстрировав коронки, за изготовление которых дантист в Беверли-Хиллз получил тысячу семьсот долларов.
— Как поживаешь, лапочка? — Каббин снял плащ.
— Отлично, милый, но тебя мне очень недоставало.
— Мне тоже, радость моя.
Обмен любезностями продолжался еще какое-то время. Для каждой фразы у них находилось ласковое словечко. Фред Мур, улыбаясь, смотрел, как муж и жена милуются друг с другом.
В комнату вошли Оскар Имбер и Чарлз Гуэйн. Поначалу они отводили взгляды от, как метко выразился Имбер, «Шоу Дона и Сэйди», но ничего более достойного внимания не было. Так что им оставалось лишь наблюдать за объятьями и громкими поцелуями.
Первая жена Каббина умерла семью годами раньше, оставив ему единственного девятнадцатилетнего сына. Скромная, застенчивая женщина, бывшая до замужества скромной, застенчивой девушкой. Замуж она вышла в девятнадцать. Каббину было тогда двадцать четыре.
Через шесть месяцев после ее смерти Каббин женился на Сэйди Фриер, которая вполне годилась ему в дочери. Работала она в питтсбургском бюро Ю-Пи-И, и впервые встретилась с Каббином, приехав брать у него интервью. Она не отличалась ни скромностью, ни застенчивостью.
В последний раз они попытались потрахаться семь месяцев тому назад. И ничего не вышло, хотя Сэйди испробовала все ухищрения, что нравились Каббину, да еще придумала пару-тройку новых. Но в итоге потерпела неудачу.
— Сегодня ты слишком много выпил, дорогой. Не отложить ли нам это дело на завтра?
Но так уж получилось, что «завтра» не наступало уже семь месяцев. Каббина это только радовало. Он не хотел второй раз сгорать от стыда. А кроме того, он выяснил, что, приняв приличную дозу, напрочь забывает о сексе. Через месяц Сэйди нашла замену Каббину и тоже ни на что не жаловалась. А на людях они по-прежнему изображали влюбленных. И безо всякой наигранности, поскольку действительно питали друг к другу самые нежные чувства.
Наконец восторги супругов поутихли, и Каббин повернулся к Имберу и Гуэйну.
— А вот теперь я глотну канадского виски, что купил в аэропорту.
— Один глоток не повредит, — кивнул Имбер.
— Тем более что до телевизионного интервью я пить не собираюсь.
— Виски я налью, Дон, — вставил Фред Мур. — А что вам, Сэйди?
— Мне без разницы. Бербон с водой, если есть.
— Вы, господа? — Мур повернулся к Имберу и Гуэйну.
Они тоже остановились на бербоне с водой.
Мур уже направился к двери, когда Каббин крикнул вслед:
— И позови Одри.
Мур кивнул и вышел из комнаты.
Каббин плюхнулся в кресло и посмотрел на Гуэйна.
— Так вы действительно думаете, что этому парню с телевидения в Гамильтоне я сказал все, как надо?
Гуэйн кивнул и присел на зеленый кожаный диван.
— Канадцы, я думаю, останутся довольны. Да и сегодня ничего менять не надо. Вам наверняка зададут тот же вопрос.
— Спросят, почему, по моему мнению, Сэмми выставил свою кандидатуру и не утерял ли я связи с низовыми организациями?
— Пока они все спрашивали об этом.
— Вы заметили, как ходил этот телевизионщик из Гамильтона?
— Ходил? — переспросил Имбер.
Каббин встал.
— Вот так, — он расправил плечи, выпятил грудь колесом, чуть отставил от боков руки и павлином пересек комнату.
— Вы правы, — улыбнулся Имбер. — Гэри Грант.
Каббин просиял.
— Если старики копируют Гранта или Уэйна, это нормально. Но молодые должны смотреть на Буртона и…
Его прервало появление Фреда Мура с полными стаканами. За ним следовала сорокалетняя блондинка с «дипломатом» в руке. Одри Денн уже пятнадцать лет была секретарем Каббина. Она поставила «дипломат» на пол, встала позади кресла Каббина.
— А теперь, красавчик, расслабься.
— Что там у нас? — спросил Каббин Одри, протягивая руку за стаканом.
— Сначала промочи горло.
Каббин дважды глотнул виски.
— Все нормально? — осведомилась Одри.
— Отлично.
Одри положила руки ему на шею и начала массировать мышцы.
— Тебе надо подписать несколько писем, прямо сейчас, и ответить на шесть телефонных звонков. С пятью можно подождать до завтра, а вот один не терпит отлагательств.
— От кого? — спросил Каббин.
— От Уолтера Пенри. Он звонил из Вашингтона и сказал, что у него срочное дело.
— Так соедини меня с ним.
— Расслабься, черт побери, — прикрикнула на Каббина Одри, продолжая массаж.
Сэйди, улыбаясь, смотрела на них, гадая, когда Дон в последний раз спал с Одри. Наверное, решила она, лет десять тому назад, до того, как Одри вышла замуж. Теперь эта парочка как бы подчеркивала прежнюю близость, благо им не было нужды притворяться. «Как это хорошо, не притворяться», — мысленно вздохнула Сэйди и постаралась подумать о чем-то приятном, о тех днях, когда и ее семейная жизнь войдет в норму. Разумеется, после выборов. После выборов все станет тип-топ. А пока… пока приходилось мириться с тем, что есть. Впрочем, она не жаловалась.
— Я уже расслабился, — Каббин посмотрел на Одри. — Теперь соединяй меня с Пенри.
Одри Денн легонько похлопала его по плечу, как бы говоря, что массаж закончен.
— Ты сможешь поговорить с моего телефона.
— Хорошо, — Каббин в три глотка опустошил стакан. — Что еще?
— Делегация из отделения сто двадцать семь ждет в комнате Си.
— Сто двадцать седьмое отделение, — повторил Каббин. — Это Уиллинг, Западная Виргиния. Я видел их внизу. Того парня звали… — Каббин вскинул глаза к потолку. Он гордился своей памятью. — Фил. Фил Эмери. Так?
— Так, — подтвердил Мур.
— Чего они хотят?
— Их отделение приняло резолюцию поддержать вас. Они хотят передать ее вам вместе с деньгами.
— Сколько?
— Не знаю, наверное, долларов двести.
— Господи, да билеты на самолет обошлись им дороже.
— Они не прилетели сюда, — ответил Мур. — Приехали на машине.
— Правда? — в голосе Каббина слышались удивление и удовлетворенность. Еще бы, добровольно проделать такой путь лишь для того, чтобы повидаться с ним. — Надо бы мне уделить им побольше времени.
— Вам бы уделить время Ллойду Гарфилду и его комитету, — возразил Оскар Имбер. — Они тоже хотят дать вам немного денег. Порядка двадцати пяти тысяч долларов.
Каббин встал, сердито потряс головой.
— Я уже говорил с ними. Черт, я ехал с ними из аэропорта и провел со стариной Гарфилдом достаточно времени, чтобы расплатиться за эти двадцать пять тысяч. Господи, какой же он идиот!
Оскар Имбер лежал на диване, полный стакан покоился у него на груди, глаза изучали потолок.
— Это самое большое пожертвование из тех, что мы получили, Дон.
— И что мне теперь делать, упасть перед ним на колени? Я терпеть не могу этого старикашку, — шестидесятитрехлетний Гарфилд был лишь на тринадцать месяцев старше Каббина.
— Проведите с ним еще пять минут, — попросил Имбер. — Уделите ему столько же времени, что и делегации из Уиллинга. По минуте за каждые пять тысяч долларов.
— Почему бы и нет, дорогой, — вмешалась Сэйди, чувствуя, что Каббин может заупрямиться. — Оскар и я займем Гарфилда, пока ты будешь принимать делегацию из Уиллинга. И тебе останется разве что поблагодарить Гарфилда.
— Постарайся взять у него деньги, Оскар. Я не хочу спрашивать его об этом и не желаю марать о них руки. Господи, он спит и видит, как я беру у него деньги.
— Я позвоню Уолтеру Пенри через десять минут, — предложила Одри Денн. — Тогда ты сможешь оборвать разговор с Гарфилдом.
— Дельная мысль, — Каббин повернулся к Фреду Муру. — Двинулись, Фред.
Двое мужчин вышли в коридор двенадцатого этажа.
— Они в комнате Си, так что вы можете пройти через комнату Ди, по пути заглянув в туалет, — заметил Мур.
Каббин кивнул и последовал за Муром. В ванной, что разделяла спальни Си и Ди, Каббин «добил» бутылку бербона, початую в лифте.
— До телевизионного интервью я дам вам только один глоток.
