В другой аппарат он сказал:
— Валентин, ты, возможно, прав. Только что звонил гражданин, у них стреляют. Я собираюсь объявить тревогу.
— Я тоже. Между прочим, я уже звонил генералу Корину. Он согласился держать президентскую охрану в боевой готовности.
— Очень правильно. Я позвоню ему.
Ещё восемь звонков поступило из Останкина с сообщениями о стрельбе на улицах, а затем позвонил инженер, живущий на последнем этаже здания напротив Телецентра, с более точными и подробными сведениями. Его соединили с генералом Козловским.
— Мне отсюда все видно, — сказал инженер, который, как и всякий русский мужчина, прошёл военную службу. — Около тысячи человек, все вооружены, колонна более чем из двадцати грузовиков. Два бронетранспортёра на парковке повёрнуты к улице Королева. «БТР-80А», мне кажется.
Слава Богу, подумал Козловский, благодаря этого бывшего военного. Если у генерала были какие-то сомнения, теперь они исчезли. «БТР-80А» — это восьмиколесный бронетранспортёр, вооружённый 30-миллиметровым орудием и вмещающий командира, водителя, стрелка и шестерых десантников.
Если нападающие одеты в чёрное, то это не армия. Его омоновцы тоже в чёрном, но они здесь, внизу. Он позвонил своим командирам.
— По машинам н выезжать! — приказал он. — Мне нужны две тысячи на улицах и тысяча здесь, для обороны этого места.
При любом государственном перевороте нападающие должны нейтрализовать Министерство внутренних дел и его казармы. К счастью, последние были построены как крепость.
По улицам уже двигались другие войска, но они не подчинялись Козловскому. Ударная группа «Альфа» приближалась к министерству.
Главной проблемой Гришина был выбор времени. Не нарушая радиомолчания, ему требовалось координировать атаки. Напасть слишком рано — противник может ещё недостаточно увлечься празднованием; слишком поздно — и он потеряет несколько часов тёмного времени суток. Он приказал группе «Альфа» нанести удар в девять вечера.
В половине девятого две тысячи бойцов ОМОНа выехали из казарм на машинах и бронетранспортёрах. Как только они уехали, оставшиеся закрылись в своей крепости и заняли оборону. В девять они оказались под огнём, но нападавшие утратили преимущество внезапности.
Ответный огонь покрывал улицы вокруг министерства, и пули летели через Житную площадь. Бойцам «Альфы» пришлось искать укрытия, им не хватало артиллерии. Но артиллерии у них не было.
* * *
— Американец?
— Так точно.
— Где вы сейчас?
— Пытаюсь остаться живым. Еду к югу от Телецентра, избегаю проспекта Мира.
— Туда идут войска. Тысяча моих и две тысячи ОМОНа.
— Можно мне предложить кое-что?
— Если вам очень нужно.
— Останкино — только часть плана. Если бы вы были на месте Гришина, куда бы вы направились?
— МВД, Лубянка.
— МВД — да. Лубянка — нет. Не думаю, что он ждёт неприятностей от своих старых друзей из Второго главного управления.
— Может, вы и правы. Куда ещё?
— Наверняка в правительственные здания на Старой площади и в Думу. Ради видимости законности. И в места, где ему могут оказать сопротивление. К вам, в ГУВД, к десантникам на Ходынском аэродроме. И к Министерству обороны. Но самое главное — Кремль. Он должен завладеть Кремлём.
— Это под защитой. Генерала Корина информировали, и он начеку. Мы не знаем, сколько сил у Гришина.
— Около тридцати, может быть, сорока тысяч.
— Бог мой, у нас нет и половины!
— Но качество лучше. И он потерял пятьдесят процентов.
— Каких пятьдесят процентов?
— Элемент внезапности. Как насчёт подкреплений?
— Генерал Корин должен уже связаться с Министерством обороны.
Генерал-полковник Корин, командующий президентской службой безопасности, добрался до казарм внутри кремлёвских стен и закрыл укреплённые ворота Кутафьей башни как раз перед тем, как главная колонна Гришина вышла на Манежную площадь. Немного дальше находится большая по размеру Троицкая башня, а за ней внутри Кремля — казармы президентской гвардии. Генерал Корин звонил из своего кабинета в Министерство обороны.
— Дайте мне дежурного старшего офицера! — кричал он.
Наступила пауза, и он услышал знакомый голос:
— Заместитель министра обороны Бутов слушает.
— Слава Богу, вы на месте! У нас критическое положение. Происходит государственный переворот. «Останкино» захвачено. МВД атакуют. Около Кремля — колонна бронированных машин и грузовиков. Мы нуждаемся в помощи.
— Вы её получите. Что вам нужно?
— Всё, что есть. Как насчёт дивизии Дзержинского?
Он имел в виду Особую механизированную пехотную дивизию, созданную специально после путча 1991 года как сила обороны в случае государственного переворота.
— Она в Рязани. Я могу вызвать её через час, будет у вас в три.
— Как можно скорее. А ВДВ?
Он знал, что элитная парашютно-десантная бригада находится всего лишь в часе лёта и её можно сбросить на Ходынский аэродром, если указать им место приземления.
— Вы получите всё, что я могу вам предоставить. Только держитесь.
Группа черногвардейцев бросилась вперёд под прикрытием огня своих тяжёлых пулемётов и укрылась под Боровицкими воротами. Под каждую из четырёх петель ворот подложили пластиковую взрывчатку. Когда группа отбегала обратно, двоих настигли пули, выпущенные со стен. Секундами позднее прогремел взрыв. Двадцатитонные деревянные створки ворот содрогнулись, когда из них взрывом вырвало петли, затем зашатались и рухнули на землю.
Неуязвимый для ручного оружия БМП подъехал к воротам и укрылся под аркой. За деревянными воротами находилась толстая стальная решётка. За ней на большой площадке, где обычно бродили туристы, был виден солдат, пытавшийся сквозь решётку навести противотанковое орудие на БМП. Прежде чем он успел это сделать, выстрел с БМП разнёс его на куски.
Черногвардейцы выскочили из машины и прикрепили взрывные устройства к стальной решётке. Нападающие вернулись к БМП, и машина отъехала на безопасное расстояние, пока не сработали заряды и решётка беспомощно не повисла на одной петле. Тогда машина двинулась вперёд и свалила решётку на землю.
Несмотря на огонь, черногвардейцы врывались внутрь Кремля, превосходя президентское войско по численности в соотношении четыре к одному. Часть обороняющихся отступила в различные бастионы и редуты кремлёвских стен. Другая — рассыпалась по трёмстам тысячам квадратных метров дворцов, арсеналов, соборов, садов и площадей Кремля, и в некоторых местах бой переходил в рукопашный. Постепенно черногвардейцы начали брать верх.
* * *
— Джейсон, что, чёрт возьми, происходит? — Это звонил по радиотелефону Умар Гунаев.
— Гришин пытается захватить Москву, да и всю Россию, друг мой.
— У вас всё в порядке?
— Пока да.
— Где вы?
— Еду из Останкина, пытаюсь объехать стороной Лубянскую площадь. А что?
— Один из моих людей ехал по Тверской. Там огромная толпа громил из движения «Новая Россия» пробивается в резиденцию мэра.
— А вам известно, что ДНР думает о вас и вашем народе?
— Конечно.
— Почему бы не позволить вашим парням свести с ними счёты? Сейчас никто не помешает вам.
Спустя час три сотни вооружённых чеченцев прибыли на Тверскую, где уличные банды ДНР буйствовали в здании правительства Москвы. На противоположной стороне улицы каменная статуя Юрия Долгорукого, основателя Москвы, сидящего верхом на своём коне, с презрением смотрела на происходящее. Входная дверь в мэрию была разнесена в щепки, вход — широко открыт.
Чеченцы, вынув длинные кавказские кинжалы, пистолеты и мини-"узи", вошли в здание. Каждый из них помнил о разрушении Грозного в 1995 году и насилии над Чечнёй в последующие два года. Прошло десять минут, и сражаться было уже не с кем.
Здание Думы, «Белый дом», пало под натиском наёмников из охранных агентств почти без борьбы, потому что там находились лишь несколько привратников и ночных сторожей. Но на Старой площади тысяча бойцов СОБРа сошлась в бою за каждую улицу, каждое помещение с долгоруковской бандой, собранной из двухсот принадлежавших им охранных агентств, и мощь тяжёлого оружия сил быстрого реагирования из московской милиции уравновешивалась численным превосходством противника.
На Ходынском аэродроме спецназовцы «Вымпела» неожиданно встретили сопротивление нескольких десантников и офицеров разведки ГРУ, которые, получив вовремя предупреждение, забаррикадировались внутри казарм.
Монк свернул на Арбатскую площадь и в изумлении остановился. На восточной стороне треугольной площади белый гранитный куб Министерства обороны стоял в молчаливом одиночестве. Никаких черногвардейцев, никакой стрельбы, никаких следов нападения. Из всех объектов тот, кто планировал государственный переворот в Москве или любой другой столице, на первое место поставил бы Министерство обороны. В пятистах метрах, со стороны Знаменки и за Боровицкой площадью, он слышал стрельбу разгоравшегося боя за Кремль.
