— Каждый?
— Каждый.
— Значит, два миллиона, — промолвил Эдер. — И в обмен на эту любезность, каждый филантроп получил надежный приют, так? Святилище?
— Убежище, — уточнила мэр.
— Все из них избегали встречи с законом? — поинтересовался Винс. — Или это не мое дело?
— Одно дело уклонение от встречи с законом, — сказал Форк, — но тут чувствовались и лапы ЦРУ, непонятно почему, так что Б.Д. и я решили, мол, черт с ним, пусть платят. Кое у кого были столкновения с противоположной стороны.
— То есть, с деловыми конкурентами?
— С теми, кто хотел их прикончить, — объяснил Форк.
— И им удалось добиться успеха? — с нескрываемым интересом спросил Эдер.
— Ни разу, — коротко ответил шеф полиции.
— Ни разу в Дюранго, — поправила его мэр. — Но пару лет назад кое-кто из них стал психовать и дергаться и слишком рано снялся с места, хотя мы уговаривали не делать этого. Первый из уехавших, насколько я знаю, выпал из окна здания в Мил-Уилшире, в Лос-Анжелесе. Второго сбила машина в северной части Далласа, которая еще постояла на нем, чтобы окончательно прикончить. Остальные десять, насколько мы знаем, живы и здоровы, но… — Она пожала плечами.
— Они не пишут, — объяснил Форк.
— И даже не звонят, — с улыбкой добавила мэр.
— А два миллиона долларов? — спросил Эдер, озираясь, словно надеялся увидеть, на что они пошли.
— Они помогли нам справиться с делами, — сказала мэр. — Во всяком случае, с самыми неотложными. Продолжает работать библиотека, хотя дела в ней сложны, а также клиника венерических заболеваний и станция скорой помощи, хотя после того, как «Дженерал электрик» ушла отсюда, нам пришлось закрыть ее. Остальные же деньги, сколько их осталось, пошли на содержание полиции и на благоустройство города.
— И никто не спрашивал отчета в… э-э-э, пожертвованиях?
— У нас есть тут свое правительство, нечто вроде совета мэрии. И с тех пор, как я стала мэром, каждого нового члена этого совета отбирают… м-м-м, очень продуманно.
Хотя Эдер одобрительно кивал головой при каждом ее слове, в дальнейшие откровения она не пустилась. Снова нависло угрожающее молчание, но Винс нарушил его вопросом, обращенным к Форку.
— Что представляет собой ваша полиция, шеф?
— Вы не против, если я позволю себе несколько похвастаться?
— Почему бы и нет?
— Я бы сказал, что мы обладаем едва ли не лучшими полицейскими силами среди таких небольших городков. Кроме того, есть еще четверо детективов, двенадцать патрульных в форме и трое клерков, которые в случае необходимости дежурят в тюрьме. Кроме того, есть заместитель шерифа округа, Генри Квирт, который знает тут каждую щелочку, так что мы уверены, что от его взгляда ничего не ускользнет.
— Четыре детектива? — переспросил Эдер, удивленно поднимая брови.
— Четыре. Всех их я лично брал на работу. И могу вам сказать, как подбирал их. Главным образом, я выходил на людей, которые, отбарабанив двадцать лет, заработали себе пенсию и, может, отложили бакшиш на черный день, но им не больше сорока одного-сорока пяти лет на круг, может, пятьдесят, и они изнывают с тоски, слоняясь в безделье по дому. А я предлагал тридцать в год, климат Божьей милостью, отличную охоту и рыбалку, дешевое жилье, бесплатного зубного врача и медицинское обслуживание, непыльную работу и долгий отпуск.
— На что они сразу же и клевали.
— Да и кто отказался бы? Двое — из отделов расследования убийств в Чикаго и Детройте, один из Далласа, отдел борьбы с мошенничеством, и еще один из наркоотдела в Майами, который жаждал унести оттуда ноги, покуда цел. В общей сложности, у них восемьдесят пять лет коллективного опыта, и это время, надо признать, они даром не теряли. — Он улыбнулся Винсу. — Ни одной минуты.
Винсу вспомнился предыдущий вечер и блондинка Дикси. Дикси Мансур.
— Те двое алкашей в баре в «Холлидей-инн», верно?
Форк, не скрывая гордости, слегка кивнул ему.
— Примите мои поздравления.
Наконец, Джек Эдер решил выяснить, может ли он заключить соглашение. Повернувшись к мэру и придав своему голосу несвойственную ему сердечность, Эдер улыбнулся:
— Что ж, пожалуй, мы попали в надежные руки.
— Пока еще нет, — возразила она, игнорируя и комплимент, и теплоту голоса. — Пока мы не обговорили финансовые условия.
— Да. Конечно. Во сколько нам обойдется, скажем, месяц-другой?
— Двести пятьдесят тысяч долларов, независимо от времени — неделя, месяц или год. Если еще что-то числится за Винсом, плата удваивается. Если те, кто охотятся за вами, решат просто прихватить и его, вам это обойдется вдвое дешевле.
Хотя попытка изобразить теплоту и расположенность ни к чему не привела, Эдер продолжал сохранять серьезность и рассудительность, кивая Хаскинс, словно давая понять: хотя названная ею сумма не существенна, все же обговорить ее стоит.
— А что, гонорар ваш значительно возрастет, если вы приложите небольшие дополнительные усилия?
— Мы не меняем условий, — твердо заявил шеф полиции с легкой ноткой обиды в голосе.
Мэр бросила на него раздраженный взгляд, после чего несколько секунд изучала Эдера.
— Продолжайте, — кивнула она.
— Первым делом я должен кое в чем признаться. Я не знаю, ни кто хочет меня убить, ни кого подрядили на мое убийство.
Хаскинс нетерпеливо кивнула.
— Как обычно. Никто из них до сих пор не знает, кто явится по их душу.
— Я могу предполагать, — продолжил Эдер, — что это будет организовано неким лицом, которое постарается доказать, что и я, и другой судья из этого состава суда получали внушительные взятки. Речь идет о судье Марке Т. Фуллере. «Т» — значит Тайсон.
Потянувшись, Сид Форк бесцеремонно зевнул и уставился в ночное небо.
— Мы слышали об этом. Мы также слышали о вашем сыне… кажется, Поле? Самоубийство в Тихуане. И что в Ломпоке прикончили какого-то типа со странным прозвищем. Насколько я слышал, он был при вас кем-то вроде сиделки. — Форк оторвался от лицезрения звезд. — Вроде его звали Благой.
— Благой Нельсон, — уточнил Эдер. — Друг и помощник.
Положив локти на стол и подперев кулачком правой руки подбородок, Б.Д. Хаскинс с интересом изучала Эдера.
— Кажется, я не уловила вашу мысль, — призналась она.
— То есть?
— Вы собираетесь предложить нам некую сумму за то, чтобы мы сделали нечто из ряда вон…
— Нет. Вот что я предлагаю… — Эдер посмотрел на Винса: — Поскольку замысел принадлежит тебе, может, ты лучше объяснишь.
Кивнув, Винс на несколько секунд задержал взгляд на Форке, затем кивнул еще раз, словно что-то решив про себя, и взглянул на Б.Д. Хаскинс, которая явно проявляла нетерпение.
Обращаясь непосредственно к ней и тщательно подбирая слова, Винс сказал:
— Мы хотели бы от вас… чтобы вы распространили слухи… мол, вы готовы продать Джека Эдера… любому, кому он нужен… за один миллион долларов.
Откинувшись на спинку стула, мэр поднесла к губам глиняную чашку, отпила остывший кофе и поставила чашку обратно на стол, не сводя взгляда с Келли Винса.
— Вы хотите от нас, чтобы мы выдвинули дутое предложение…
— Миллион будет настоящим.
— …которое может подорвать нашу репутацию.
— Перед кем? — удивился Винс.
— В этом что-то есть, Б.Д., — вмешался Форк.
— Объясните мне вот что, — сказала она. — С какой стати кто-то будет платить миллион долларов за Джека Эдера?
— За то, что ему известно, — уточнил Винс.
Она скептически посмотрела на Эдера.
— За что же именно?
Эдер вздохнул.
— Я и сам не знаю. Или, может быть, что-то знаю, но еще толком не разобрался.
— Должно быть, это в самом деле нечто ценное… хотя вы сами не догадываетесь, что вы знаете, а что нет.
— Скорее всего.
— Вы обдумали все последствия такого ложного шантажа?
— Увы, я не шантажист и к тому же не знаю, кто они такие.
— Я не имею в виду ложный шантаж.
— Я слышал, что вы сказали.
Она повернулась от Эдера к Сиду Форку.
— То есть, нам придется все это взять на себя, так?
— И это будет непросто, — нахмурился Форк.
Теперь она смотрела на Келли Винса, ее изящный подбородок подался вперед, а серые глаза оценивающе сузились.
— Как мы поделим этот миллион?
— Мы не будем его делить.
Винс уже успел убедиться, что мэр не любила неожиданностей, приятных или неприятных. Она сощурила глаза и мрачно сжала губы. Если у нее сойдутся брови, подумал Винс, все кончено. Но Хаскинс продолжала сидеть с тем же выражением и не думала хмуриться. Вместо этого она широко открыла глаза и улыбнулась.
— То есть, все достанется нам — Сиду, городу и мне.
— Если все увенчается успехом, — кивнул Винс.
— А если нам не повезет?
— Значит, вы ничего не получите, а Джек лишь удостоится более чем скромной заупокойной службы.
